Помолись за нас...

Секс на одну ночь, не более, просто чтобы убедиться, что он не рехнулся окончательно, просто ради того, чтобы доказать самому себе, что он ни к чему не привязан. До безобразия обычный, грязный, совершенно лживый и вряд ли приносящий хоть какое-то удовольствие секс.

И плевать кто это будет, абсолютно насрать на то, как будет выглядеть “жертва”, зачем зацикливаться на таких мелочах, если, закрыв глаза, он все равно будет видеть ее? Он укусит, выпьет кровь, причинит неимоверную боль, фактически изнасилует, просто чтобы показать ей, той, рыжий гадине, что посмела уйти сама, и она почувствует, он уверен, она ощутит на себе каждый синячок, что он оставит на первопопавшейся шлюхе.

Это было так низко, так мерзко, даже для него, но голос где-то внутри подсознания шептал “бороться бесполезно”.

Кай стоял в темном переулке возле черного входа в клуб и зачем-то вдыхал холодный ночной воздух, не обращая внимания на то, как он резал давно нефункционирующие легкие, облокотился на стену, прикрыл глаза.

Главное держаться, главное не позволить монстру снова вырваться наружу.

– Привет.

Мужчина вздрогнул и удивленно повернулся в сторону откуда раздался тихий женский голосок. На девушку едва падал свет от фонаря он мог разглядеть лишь стройную фигуру и облегающее платье, но не лицо, нет, оно словно ускользало от него, и это с каждой секундой напрягало все больше.

– Я очень давно хотела встретиться с тобой лично, Неистовый.
– отозвалась неожиданная собеседница, по-прежнему оставаясь в тени.

Кай молчал.

Голубые глаза лихорадочно всматривались в лицо, но он все еще не видел, не мог рассмотреть, пока внезапно глаза незнакомки не замерцали ярко-розовым.

Вампир едва смог сдержать смех, и как до него сразу не дошло?! Лишь одни существа во всем Кремено могут делать свою внешность неуловимой, лишь те, чьи глаза сияли словно рубеллиты*.

Нет, ему не придется искать человеческую шлюху, чтобы, закрыв глаза и устроившись меж ее ног представлять чертову рыжую бестию, ему совсем не к чему было грезить и орать, чтобы она превратилась в НЕЕ, утопая в жалости и отвращении к самому себе, теперь у него было кое-что куда более интересное.

– Ну, привет, куколка.
– в почти пустом темном переулке сверкнули глаза-изумруды, позволяя увидеть нахальную коронную ухмылку и заострившиеся вампирские клыки.

Комментарий к Глава 27 “Пара взаимных убийц”.

Примечание:

*Partir a l’anglaise - уйти по-английски – выражение, означающие уйти не прощаясь, до того, как тебя прогонят.

* happy end (анг.) – счастливый, благополучный конец.

* Рубеллиты ( лат. Rubellus – красноватый) - минералы, разновидности турмалина, имеет насыщенный красно-малиновый или розовый цвет, часто применялся для украшения одежд, царских корон и икон. Считается, что рубеллиты призывает к владельцу нежную и страстную любовь. Убирает препятствия, связывающие сердце недоверием и страхом перед новым чувством .

========== Эпилог. ==========

Я не падаю.

Я так летаю.

Каждый летает, как умеет. (с)

Сергей Лукьяненко.

Зачем-то распахнувшиеся глаза, почему-то поднявшееся с постели тело.

Даже не человек – лишь оружие.

И пролетевший без него месяц – все ровно, что затянувшееся самоубийство, и ты вроде как ждешь, когда заявится смерть, протянет руку, позовет за собой, но ее все нет и нет…

Поначалу было особо сложно, просыпаясь от нехватки его запаха, тонуть в воспоминаниях и бояться закрыть глаза, зная, он там, всегда только он. Гнобить себя мыслями, убиваясь и упираясь в одну единственную стену, на которой огромными буквами непонимающее «почему?». Разве мы были так близки? Разве он был таким нужным?

А каждое утро словно персональное адское пекло, где существует лишь ужасная головная боль, синяки от недосыпа и жажда вновь ощутить дурманящую, опьяняющую власть, что хоть на время, но позволит забыть о вампире, что так безрассудно, сам того не ведая, сжигает меня изнутри.

Один месяц. Гребанный месяц самоуничтожения, ненависти и безрассудства, и это все ровно, что в омут с головой, где черти шепотом зовут на дно, но и без них ты тянешься все глубже, лишь бы забыться, лишь бы не чувствовать.

А Матиас словно знал, словно только этого и ждал, а теперь так просто, как бы невзначай, задание за заданием, и поди разбери что это, попытка помочь или уничтожить.

Но всякий раз, когда оружие находилось в руках, когда пальцы сжимали холодный металл внутри что-то умирало, выпуская тьму из сердца, ту самую, что питалась болью других, ту самую, что так любила наблюдать за разрывающими плоть пулями.

И лишь сейчас, когда кошмары приутихли, когда удается сдержаться и не оглядываться в поисках знакомой искаженной усмешки, я решила вернуться в «Золотые страницы».

От до боли знакомой обстановки подташнивает, желудок сжимается в узел и отчего-то возникает желание сбежать, но поздно, меня заметили.

Девушка с волосами, заплетенными в косу вздрагивает, прикрывает рот руками, а глаза уже на мокром месте.

Почти жалкая, почти омерзительная.

Нора плюет на ошарашенного покупателя, несется, сбиваясь с ног, кидается мне в объятья, зажимает так, словно мечтает придушить и бормочет что-то о том, как волновалась.

Но слова пролетают мимо ушей и так странно осознавать - забота подруги (а подруги ли еще?) меня не трогает.

И все, что остается - это натянуть до жути фальшивую и слишком очевидно неискреннюю улыбку, похлопать девушку по спине и отойти на пару шагов.

– Не исчезай так больше, пожалуйста! – Претти поджимает губы и качает головой, сотрясаясь от частых вздохов. – Скажи, что ты решила вернуться, скажи, что все будет как раньше!

– Я вернулась, – так тихо, почти раздраженно, – прости. – совсем без раскаяния.

– Ты будешь снова работать тут? – Нора, кажется, всячески пытается игнорировать столь явные изменения, но, по крайне мере, уже не лезет обниматься.

– Если меня еще не вышвырнули, то да.

– Нет, нет, все хорошо! – девушка отворачивается и возвращается за прилавок, неловко стирая следы от слез. – Если сможешь, давай с завтрашнего дня.

– Хорошо.

– Венди, …

– Я хочу перекусить, прости, быть может поговорим потом. – и, не дав девушке даже шанса ответить, быстро проскальзываю в кафетерий.

Заказав капучино, оглядываю помещение, все столы свободны кроме одного, самого дальнего у окна. За ним сидит мужчина, сгорбившись и нахмурившись, что-то быстро печатает на ноутбуке, время от времени поправляя сползающие с переносицы фирменные очки.