Помощница по вызову

Что было-то?

Глаз не открывая пытаюсь повернуться. Мне что-то мешает. Нос, губы, все лицо в голую кожу утыкаются. Теплую и одуряюще пахнущую…

Пить не хочется больше. Во рту столько слюны теперь, будто я самое любимое блюдо перед собой унюхала после недельной голодовки. А в голове просто взрыв из эмоций и панических мыслей. Потому что если никто надо мной не подшутил и не подложил какого-то голого мужика, то это может быть только Поздняков.

Тот есть я в кровати... гипотетически своей. А рядом он... вообще-то начальник. Голый?

Что было-то?! И почему я не помню ничего? Ведь если было бы… я бы запомнила! Уж в этом уверена…

К тому же я одета... шевелюсь снова, убеждаясь, что на мне пижама.

Над ухом недовольно ворчат, жестким захватом притягивают и по-хозяйски ногу закидывают.

Ох. Поздняков. Его ворчание я наверное из сотни определю. И запах. Задохнусь ведь... Не в том смысле, что мне физически не хватит воздуха. Но я настолько ошеломлена близостью мужчины, что не могу ни шевелиться, ни дышать, ни действовать. Мне одно хочется - стать сахарным облаком, которое вокруг него обернется, облепит всего и сладостью пропитает… впрочем, таким облаком я себя и чувствую. Прямо сейчас.

Глаза открываю, а то сил нет на пределе морока терпеть, когда все чувства и ощущения вдвое, а то и втрое сильнее.

В спальне уже светло - в доме ведь повсюду огромные окна, светлеет вместе с солнцем, а не как в городе. Поздняковская грудь и плечо во всем их гладком великолепии предстают. И подбородок с твердыми углами челюсти, щетиной покрытый.

Мой же подбородок и щека упираются в горячую со сна кожу. Отодвигаюсь осторожно, пытаясь осознать масштаб бедствия, но это ошибочное движение, за которое я тут же наказана. Он как-то ловко переворачивается и меня под себя подминает. Во сне. Глаза закрыты, а руки на инстинктах действуют… как и губы, задевающие мое ухо…

Черт!

И в живот мне упирается явно не колено.

Поздняков и дальше спит - дыхание глубокое и ровное - но снится ему, похоже, что-то конкретное. А меня обдает то волной возбуждения, потому что он беспорядочно меня поглаживать начинает и сжимать в разных местах. То паники, потому что понимаю - проснется ведь. Осознает, что я - это я, разозлится.

Почему разозлится я для себя не могу сформулировать. Чувствую так. И все остальное чувствую - его член, который уже недвусмысленно таранит меня через одежду. Мурашки, когда шею зубами прихватывает. Испарину на затылке, где волосы сжимает мужская рука…

Я наверное все еще брежу, но мне не хочется останавливать его. Между ног горит и тянет, соски болезненно трутся о мягкую, казалось бы, ткань, а тяжесть его тела, вжимающего меня в матрас, такая правильная и совершенная... Мне хочется чтобы он продолжил. Чтобы стянул с меня штаны и вошел. Взял уверенно и напористо. И, желательно, во сне. И я бы тогда сделала вид, что сплю.

Но это невозможно. Рано или поздно он проснется, и уж лучше мне сделать это первой. Потому что сейчас я еще справляюсь с собой - плохо, но справляюсь. Но точно не выдержу, когда он отпрянет, осознав, кто перед ним.

– Подожди… те, - шепчу хрипло и плечи литые отталкиваю. У него есть спортзал небольшой. Не заходила туда никогда, но через день Поздняков там “отдыхает”. Результат закономерен - у писателя совсем не писательская фигура. Кажется, если бы не его стояк, которые мешает окончательно прижаться ко мне, на мне бы все кубики пресса отпечатались.
– Стойте… остановитесь… Влад Матвеевич!

Ой. Последнее громко получается и очень действенно. Долю секунды я еще чувствую его на себе - и вот свободна.

Фиговая такая свобода…

Поздняков приподнимается на руках, потом рывком садится и смотрит на меня сонными глазами. На мешанину из одеял вокруг. Хмурится и комнату разглядывает с некоторым недоумением, будто и сам не помнит, почему он здесь.

А я ведь надеялась, что мне объяснит. Или не хочу объяснений?

Надо бы еще что-нибудь сказать. Например, “Доброе утро”. Что-то приличное, короче… Или смутиться, отвернуться. Разгневаться, типа, что здесь происходит... Но я как придурочная не могу отлепить взгляда от его торса. Он не крупный, не перекаченный, но очень пропорциональный и жесткий весь. Мышцы не бугрятся, а как стальные тросы под кожей перевиты. И кубики… ох. Есть.

Я понимаю, что если немедленно не закрою глаза, то подползу и просто лизну его живот. И ниже. Потому что хоть Поздняков и в мягких спортивных штанах, это ничуть не мешает мне разглядеть что совсем недавно со мной соприкасалось…

Разглядывание не больше секунды заняло. А картинка эта будет мучать теперь неделями, знаю. И если не скажу сейчас чего… он же ляпнет в своей манере, а мне потом это переваривать. Потому веки опускаю, в одеяло вцепляюсь, чтобы перестало так штормить, и спрашиваю тихонько:

– Что произошло вчера? Не помню ничего...

На вчерашний день фокус перевожу. Намеренно. Потому что если он спросит или поделится мнением, что происходило сегодня - со стыда сгорю.

По движению воздуха понимаю - встал с кровати. Бросаю взгляд - всего один! честно!
– на его спину и сползшие на бедра штаны. И сжимаюсь немного, когда слышу недовольное:

– Произошло то, что одна девица, которая не думает о последствиях зимних прогулок или о том, что нельзя переносить болезнь на ногах, просто отключилась вечером.

– О… - прикусила губу.
– Я смутно помню, что мне плохо было и знобило…

– А сейчас как себя чувствуешь?
– он поворачивается ко мне, и я снова отвожу взгляд. Неужели опять смотрела? Это случайность!

Не от смущения прячусь, хотя того немало. А чтобы перестать облизываться на него.

– Нормально, - говорю с некоторым удивлением, - Голова только тяжелая…

– Значит таблетки и чай помогли.

– Вы поили меня чаем и таблетками?
– как я ни стараюсь, голос пресекается. Потому что...

– Тебе проще представить, что я развлекаюсь с бесчувственными телами, чем то, что я могу проявить участие? Или что не рискну оставить тебя одну в таком состоянии?

Если честно, то да. Но я вряд ли скажу это. Потому что слышу нотку раздраженного возмущения. И к смущению прибавляется стыд за мои мысли. А мужчина продолжает:

– Тебе следует научиться получать, Искра.

Киваю. Хотя смысл фразы мне не до конца понятен.

– Я сейчас утреннюю порцию принесу, а ты пока…

– Да я в порядке!
– спешно вскакиваю с кровати, но как только ступни становятся на прохладный пол, понимаю, насколько переоценила свое состояние. Голова начинает резко кружиться, колени подгибаются, и я чуть ли не лицом вниз падаю на кровать.