Помощница по вызову

От моего вопля стекла вылетели бы, настолько меня в этот момент разрывает от ощущений.

Но не вылетают, потому что я ни звука не могу произнести. Его язык, губы, зубы не дадут. Поздняков не умеет просто целовать. Он с остервенением сейчас берет мое тело - я почти смирилась с тем, что не принадлежу себе больше - а поцелуем, похоже, душу забирает. И чувство, что может и не забирает, а я сама отдаю ему, всю себя, получая взамен всего его, вырубает внутренний предохранитель и копящееся напряжение разлетается не то что по всей комнате - по всей Вселенной…

***

– Ты тяжелый.

– Угу.

Другой бы может отодвинулся или перевернулся после таких слов, но Поздняков только сильнее меня в диван вжал. И я в очередной раз вяло подумала, что и плевать.

Задохнуться от его тяжести и того, как он пахнет, вполне вписывается в рамки моих фантазий.

Мне ужасно хочется сказать какую-нибудь глупость. Вроде: “Я тебя никому больше не отдам” или “Никуда ты меня не выгонишь”. Но я примерно представляю, что за этим может последовать. Потому прикрываю рвущиеся слова другими, тоже не слишком тщательно подобранными:

– Небольшой же у тебя арсенал поз. Обещал во всех оттрахать… две, получается?

Влад резко приподнимается и смотрит на меня с откровенным изумлением. А потом вдруг хмыкает, и как-то так ловко переворачивается сам и меня переворачивает, что я оказываюсь сидящей сверху на его бедрах.

– Я же писатель, - говорит он многообещающе и хрипло, - И даже если не знаю чего-то, могу придумать...

***

До спальни его мы в ту ночь все-таки добрались.

Идеальная скульптура

Проснуться не успел, а пальцы уже нащупали женскую плоть.

Похоже, мы так и вырубились, впаянные друг в друга, на боку. Искра ко мне спиной, и мои руки еще прижимают податливое тело. А может все то время, пока мы спали, прижимали.

Провожу ладонью по коже, чуть покрытой испариной. Глаз не открываю, в спутанные волосы зарываюсь лицом. Рука сама ложится на горло, а вторая давит на мягкий живот, придвигая попку ближе, так чтобы эрегированный член скользнул между двумя половинками.

Подаюсь вперед несколько раз. Член зажат между нашими телами, головка трется о её копчик, и в этом столько ленивого, утреннего удовольствия, что по пояснице жар сразу растекается.

Хо-ро-шо.

Сосок выкручиваю и стараюсь не улыбаться придурком, когда слышу стон громкий. Проснулась или нет - не имеет значение. Откликается как надо.

Двигаюсь еще. Руку перемещаю, между ног её провожу и ныряю в жаркую глубину. Пока только пальцами, но уже хочется член загнать. Я кончил трижды этой ночью, вот только не насытился. Искра оказалась идеально отзывчивой. На каждое мое движение, укус, действие так реагировала, что хотелось давать и давать, пока сама не вырубится от усталости и затопившего удовольствия.

Стонет снова.

М-мм… Судя по дрожи и участившемуся дыханию, девочка мне на руку сейчас кончит. И как бы ни хотелось в несколько движений и самому разрядиться, еще больше хочется оказаться глубоко внутри, почувствовать сокращения, потеряться в ее тесноте и оргазме.

Приходится отстраниться немного, чтобы дотянуться до презерватива. Вскрытая пачка небрежно брошена где-то сзади, на тумбочке, но даже это слишком далеко. Хнычет немного и тянется за мной, не готовая разлепляться.

– Тш-ш, - шепчу успокаивающе. Резинку раскатываю, и на контрасте с мягким шепотом грубо за колено вверх тяну и резко вперед подаюсь. Не жалея. Чтобы сразу до глубины.

Это просто охеренно. Вот этот момент, когда понимаю, что она мокрая и полностью готовая. Для меня. Когда от слияния этого замираем оба, выпадаем из реальности на мгновение. Не дышим. А потом Искра хрипло выдыхает и выгибается.

И я уже не останавливаюсь. Невозможно остановиться. Хотя в этой позе, в полусонном состоянии нежно получается и ванильно - и черт с ним. Мне нравится.

Искра кончает с протяжным стоном, внутри меня сжимает. Ноги тоже сжимает и сгибает колени так, что у меня и шанса не остается продержаться чуть дольше. Растворяюсь в густой лаве и некоторое время пошевелиться не могу, настолько расслабленно себя чувствую. Что мне не свойственно.

И с определенным весельем наблюдаю, как девочка, проснувшись окончательно, замирает, затихает сначала. Потом осознает, что и как, на часы смотрит, и вдруг рывком привстает. Да так неудачно, что почти падает с кровати.

В приступе трудоголизма, что ли?

Тоже на часы смотрю. Половина одиннадцатого, ага. Я за дисциплину - работа дома этого не отменяет. А вот хороший секс очень даже. И да, в девять я должен был уже кофе утренний пить и давать наставления помощнице. Вместо этого… Вместо этого та самая помощница вываливается из моей спальни с каким-то оправдательным писком. Не глядя на меня.

Хмурюсь.

Непонятна и неприятна ее поспешность. Она настолько жалеет? Вчера вроде не в бессознательном состоянии была, когда принимала условия. Сама провоцировала - пусть я все для этого сделал. И на вампира не похожа, чтобы терять силу и энергию при свете солнца.

Я не люблю двусмысленностей, стараюсь не смешивать постель и дела, но уж если это случилось, проблем не вижу. Взрослые люди. Можно найти способ держаться в рамках и как-то разграничивать происходящее. Тем более, что избавляться от Искры прямо сейчас я не планирую. О нет, пока я не насытился…

“Взрослый человек” Искра решается только на бегство.

Душ принимаю, одеваюсь и выхожу на кухню, где меня ждет не только накрытый завтрак, но и упакованная до горла девица, продолжающая смотреть строго в пол. И шепчущая куда-то туда же, враньем приправленное:

– Я бы хотела выходной взять. Кое-что случилось...

Угу случилось. Мы переспали. И не один раз.

– Предыдущий способ сказать “доброе утро” мне больше понравился, - не шучу и не иронизирую. Предупреждаю. Правду говорю. И да, с раздражением. Страхи и неуверенность, если человек их часто демонстрирует, приедаются. Успокаивать и уговаривать точно не собираюсь - идиотизм это. Мне зачем? Я сексом не проблемы решаю и проблем из него не делаю, пустое.

Краснеет на мое резкое замечание. Вскидывается. Руки её так спинку стула сжали, что косточки побелели. А в глазах - море смятения. Первоначальный импульс предложить ей вовсе не возвращаться стихает.

Говорю даже мягче, чем стоило бы:

– Иди, раз “случилось”.

Губы кусает. Волнуется. Рот открывает, будто еще что сказать хочет. И не идет, будто передумала. Я только смотрю с недоумением, почему не торопится? Ей же надо. Пусть идет. Хотя подбешивает, да. Вот это желание свалить подальше после ночи, будто я оказался никчемным любовником. Инфантильная игра эта в горячо-холодно, тогда как могли бы разжигать огонь все сильнее… Да, какая-то неловкость может присутствовать, но нам, скорее, нужен небольшой мостик между тем, что было, и тем, что будет, а не этот бред.