Помяни черта!

— Но прежде… — вновь попытался он возразить, что я мгновенно пресекла:

— Но прежде предоставьте мне одежду. И поторопитесь с донесением, иначе я вас заберу за собой.

Рыб вздрогнул и поспешил удалиться, на смену ему приплыл рыб с желтым окрасом, а из песка выползли три крабовидных представителя здешней фауны. Выпрямившись на своих членистых ножках, они стали выше меня.

И я забыла о своем виде, зато вспомнила, что подруга Женька крабов любит варенных. Ей бы тут понравилось, прищурилась я, оглядывая их здоровенные клешни. Момент созерцания был испорчен, так как на меня натянули что-то очень походящее на рыбную сеть и кусок паруса, скрывать то оно меня скрывало, но выглядело убого. А затем под конвоем нас повели в сторону камер, точнее клеток. Рыб гребет плавниками впереди крабовидные гиганты сзади. И вот идем мы с Донато по песчаному дну мимо страшных камер с неизвестными существами и не знаем, что дальше будет.

Точнее, я еще не знаю, а он вообще не знает так, что от своих незнаний вновь запаниковал:

— Галочка, после певей мне не жить…! — в принципе раньше бы порадовалась, что ему от них достанется, а сейчас как-то жаль его. — Тебе в заключении тоже сладко не придется, — утешил он меня и горестно вздохнул. — Но я хочу, чтобы ты знала, мне очень жаль…

Тут рыб обернувшись к охранникам, громко скомандовал:

— Вот певеи, запускайте его, — и ткнул пальцем в Донато, а затем в колонию шарообразных медуз с выпуклыми красными глазищами.

Увидев сокамерников, амур повис на окутывающей меня сетке, его голос осип и наполнился слезливыми нотками раскаяния:

— Галочка, прости меня!

— Да забудь ты уже о своем промахе с охранными идолами, — я остановила жестом ловцов, желавших отодрать от меня пухлика. — Там темно было. Мог не попасть, мастера по стрельбе тоже промахиваются.

— И за это тоже извини… Но более всего мне жаль, что ты влюбилась в Нардо. — Всхлипнул он. — Я не знал, что на тебя так подействует. Я очень извиняюсь…

— Что значит, ты очень извиняешься? — я встала как громом пораженная. Рыб вновь подал сигнал так называемым ловцам. А амур, ни с того ни с сего, рухнул на колени и завыл в голос:

— Вы-выстрелил своими стрелами в тебя и черта. Чтобы помочь Олимпии. Но… я не знал, что моя магия так привяжет вас! И это вынудит тебя его спасать. И вот сейчас ты умрешь… из-за меня….
– две клешни ловцов подхватили несчастного пухлика и зашвырнули в клетку с медузами. — Гаааалочка прости…иии.

— Верните мне амура!

— С чего вдруг, — прищурился рыб.

— Потому что я большая…, - ну не отвечать же в рифму, тут же изменила общую концепцию фразы. — Потому что я большая и мне уже тут страшно. А он маленький!

— Это амур-то маленький? — один ловец пихнул второго и оба они громко защелкали клешнями.

— Иномирянка, сколько тебе лет? — поинтересовался рыб, подплыв ближе. Я замялась, он, растянув толстые губы наподобие улыбки, произнес, — 23 года, сам вижу. Так вот, ему, — плавник указал на клетку, где среди медуз барахтается несчастный амур, — 438 десятилетий.

— А я из четвертого мира, — брякнула по наитию, ни на что особо не надеясь. Наитие не подвело, крабовидные вздрогнули и прислонились к стенам пещеры, рыб подскочил под потолок:

— Четвертый!

— Да, а что?

Он потер плавником голову и, запинаясь, отдал приказ:

— Ловцы, верните амура старой перечни… — не договорил, встретившись со мной взглядом. Вздрогнул, а затем уверенно добавил. — И не селите ее к вурвитам. В отдельную, напротив.

Искусанного медузами Донато мне отдали в невменяемом состоянии, пришлось взять на руки. По виду мы копия девы Марии с младенцем на руках. А по ощущениям колхозница и с трудом пойманный поросенок. Жаль, Донато в отключке, потому что мне этого поро…, эту свинью крылатую выпороть хочется.

5

Вот уже несколько часов подряд великий и всемогущий Ган Гаяши, император Океании, не мог найти маленькую жалкую группу дьявольских посланников в просторах своего мира. Он призвал личную стражу проверить все расщелины и закутки, обследовать все ямы и скалы обитателей на окраине мира. Затем потребовал приостановить третье изменение течений Дарави на тот случай, если Галя попала в одну из тюрем Гарвиро и, в соответствии с указом предыдущего императора об иномирянах, подлежит немедленному уничтожению.

Но тщетно, в местах задержания ее так же никто не нашел. И предположив худшее, он пожелал, чтобы подверглись сканированию брюшные полости плотоядных хищников дальних границ, охраняющих мир от проникновения извне. Не оставляла ни на минуту мысль — вдруг Галю и ее помощников все же съели…

Это очень огорчительно — с разводом придется помучаться, но если подумать, то это и очень радостно: в небытие сгинули трое злейших врагов. А в этом случае можно сделать запрос новых бесценных благ. Темный Повелитель ради своей нареченной сделает все и даже то, на что не пошел бы в трезвом уме и доброй памяти, но только до тех пор, пока она не защищена и остается всего лишь нареченной.

Думая об этом, император Ган Гаяши медленно плыл мимо огромных по размерам сокровищниц и по привычке подсчитывал, сколько залов наполнено богатствами Океании и сколько заполнится в будущем, как только он возьмет в супруги младшую дочь первого граф-рыба, незабываемую Тиото. Прекрасную рыбку он увидел не сразу, но, заметив в толпе разноцветных фрейлин супруги, влюбился окончательно и бесповоротно, как только узнал, кому она приходится дочерью. Или же это произошло иначе…, вначале узнал, чья дочь среди фрейлин императрицы, затем пожелал ее увидеть. Теперь это не важно. Спустя месяцы душевных терзаний император уверен, что пленен красотой плавников Тиото и изящной грацией ее движений и гребков.

Выплыв к белым стенам дворцового рифа, он, как и прежде, то и дело останавливался и поднимал глаза вверх, туда, где среди ветвей роскошного убранства нижней галереи для прогулок можно было увидеть балконы гостевых комнат. Именно тех комнат, которые были отданы для отдыха первых фрейлин супруги.

И задрав голову вверх и замерев на месте, сконцентрировав взгляд на знакомом балконе, он все думал, как и куда направит богатства граф-рыба, как только разведется с благоверной. Без Гали это будет дольше и сложнее, но ведь исчезнет жена из его жизни когда-нибудь и тогда…

— Дражайший мой, — от певучего голоса, прозвучавшего за спиной, рыбоподобный правитель вздрогнул, а затем медленно обернулся. Великолепная огненная демонесса Глициния, она же императрица Океании Гарвиро, с улыбкой подошла к нему вплотную.

— Милейшая моя, рад приветствовать столь ранним утром! — он коснулся губами протянутую ею ладонь и спросил, — чем я обязан твоему явлению?

— Ни чем, а скорее кому.

— Кому?

— Группе незваных гостей, — с улыбкой она ответно сжала его ладонь. — Если их прибытие ты хотел сохранить в тайне, то что они делают у меня…?