Понять. Поверить. Простить

Стас помог Эле поставить на стол тарелки с приборами.

— Тебе чай покрепче или как обычно? — спросил он, ставя чайник.

— А ты разве помнишь, какой я обычно чай пила? — удивилась Эля и даже повернулась к Стасу.

— Я все помню: чуть слабее крепкого. И от дольки лимона ты тоже никогда не отказывалась. И три ложки сахара.

Эля даже не нашлась, что ответить. Столько лет прошло, а Стас хранил о ней воспоминания, даже ее предпочтения не забыл. Хотя что уж там говорить, не она ли сама бережно хранила любую мелочь, напоминавшую о нем? А все его привычки отразились в Анюте — она и спала всегда так же, как и папа, и в гастрономических пристрастиях была полной его копией. Может это все было потому, что во время беременности Эля постоянно думала о Стасе и малышка еще в животике впитала в себя все воспоминания о папе?

Стас поставил на стол чашки с чаем и сел завтракать.

— С ума сойти, — воскликнул он, увидев на своей тарелке жаренную картошку с поджаренными ломтиками бейкона. — Я уже и забыл, что такое сытный завтрак. В последний меня так мама кормила, когда я еще в школу ходил, ну если не считать тех редчайших моментов, когда ты оставалась у меня на ночь.

Эля улыбнулась и села за стол напротив.

— Я тоже помню, что ты с утра любишь хорошо поесть, чтобы потом были силы на весь день. А вообще вы с Аней и в этом плане очень похожи — с ней у меня никогда не было проблем в плане еды.

Стас оглядел завтрак Эли и не смог сдержать смеха.

— Это что за рожица у тебя в тарелке?

— А это блюдо называется автопортрет: манная каша с нарисованной вареньем рожицой или солнышком — мы вегда так завтракали перед садиком.

— Знаешь, — задумчиво произнес Стас, — у меня из детства осталось очень мало воспоминаний о моей родной маме — слишком рано она умерла. Но вот одно очень яркое я до сих пор храню: как мама по утрам меня кашами кормила — она тоже мне всякие рожицы рисовала вареньем.

— Все мамы похожи в этом…

— Хочешь сказать, что и твоя мама тоже так с вами возилась?

Эля опустила глаза в тарелку.

— Нашей маме мы были абсолютно безразличны. Я с Ромкой были ей нужны лишь для того, чтобы удерживать возле себя отца. И вот таких воспоминаний ни у меня, ни у него нет. Иногда, когда мы гостили у бабушки, она с нами занималась…

Желая сменить грустную тему, Стас весело проговорил:

— Я, кстати говоря, в детстве очень любил манную кашу. Пожалуй, это была единственная каша, которую я ел.

Эля в ответ только захохотала.

— В который раз убеждаюсь в верности поговорки: "Яблочко от яблоньки не далеко падает", — все еще смеясь, пояснила она. — Из всех каш Аня только такую и ела.

— А дашь попробовать, — вдруг попросил Стас, — тыщу лет манную кашу не ел.

Эля протянула свою тарелку и ложку, и Стас стал с аппетитом пробовать забытое блюдо.

— Слушай, а это, оказывается, вкусно.

— Ну еще бы: со сливочным-то маслом и сахаром, да еще и с рожицей из варенья.

И неожиданно Стас с предельно серьезным лицом подался вперед, смотря прямо в ее глаза:

— Говорят, что если есть с кем-то из одной тарелки, то можно прочитать его мысли…

Эля тоже подалась вперед, жадно ловя взгляд черных глаз, и на полном серьезе ответила:

— Мне скрывать нечего — читай.

Они молча смотрели друг на друга, не сводя немигающего взгляда друг с друга, и потом Стас обхватил Элино лицо двумя ладонями и, еще потянувшись к ней, поцеловал. Эля обхватила его запястья, удерживая возле себя и с наслаждением закрыла глаза. Ей и вправду было нечего от него скрывать — наоборот, хотелось все-все рассказать: как она его любит, как сильно скучала без него, как он был нужен им с Анютой.

Они решили еще на день задержаться за городом — чтобы побыть наедине, чтобы никто не мешал им. Просто отключили свои телефоны и наслаждались обществом друг друга. И не нужны были слова, ласки — просто такое необходимое присутствие любимого человека рядом — вот и все. Как дети гуляли по окрестностям, взявшись за руки, играли в снежки и до исступления целовались, повалившись в снег.

Окончательно замерзнув, они вернулись в дом, переодевшись в сухую теплую одежду (благо, что Настины вещи были Эле в пору), сели перед зажженным камином в гостиной и укрылись одним пледом. Эля устало облокотилась спиной о грудь Стаса и накрыла своими руками его руки, прижимающие ее к его сильному телу.

— Стас, а можно тебя спросить? — спустя некоторое время задумчиво произнесла она.

— О чем?

— А почему ты так и не женился до этого времени?

Стас немного отстранился, чтобы посмотреть на девушку.

— Зачем тебе это? — удивленно спросил он.

— Ответь, пожалуйста.

Ответ последовал не сразу — Стас потерся о подбородком о затылок Эли и сжал ее еще сильнее в своих объятиях.

— Я так и не нашел никого лучше тебя. — В его голосе Эля уловила и нотки удивления, и облегчения.

— Нет, я же серьезно… — попыталась возразить Эля.

— И я серьезно.

— Но ведь у тебя были с кем-то отношения?

Стас на мгновение задумался: стоит ли рассказывать Эле о его отношениях с Карлой. С одной стороны это очень неэтично рассказывать ей о другой женщине, что была в его жизни, но с другой стороны он же читал ее дневник — это тоже было не совсем красиво с его стороны. И тяжко вздохнув, решил ничего не утаивать от любимой.

— Я долго не мог прийти в себя после приезда в Германию: все надеялся, что еще смогу тебя отыскать… Но время шло, а тебя я так и не находил. В прошлом году я пытался построить отношения с одной женщиной, но… — Стас развел руками, — так и не смог: все время тебя вспоминал. Веришь ли — закрою глаза и только тебя одну вижу.

— А вы долго были вместе?

— Меньше, чем мы с тобой — и полгода-то не продержались. — Стас поцеловал Элю в висок и прижал к себе. — Зачем тебе все это нужно знать? Все уже в прошлом.

— Просто не хочется ревновать тебя к безликому прошлому. Хочу узнать все и забыть, как страшный сон. А почему вы расстались?

Стас весело хмыкнул:

— Из-за тебя.

— Из-за меня? — удивилась Эля. — Это как так?

— Я, оказывается, частенько ее твоим именем называл. К тому же твоя фотография всегда стояла возле моей кровати. А когда я вернулся после нашей с тобой встречи, она сама поняла, что я все еще люблю тебя, и ушла.

И вновь воцарилось молчание. Эля пыталась мысленно представить себе ту самую женщину, которая могла бы сейчас занять ее место и быть рядом со Стасом, но все же благоразумно отогнала от себя все это — к чему ревновать прошлое, ведь Стас сейчас рядом с ней, и он любит ЕЕ одну.

— Знаешь, раз уж у нас пошли откровения, — неожиданно начал Стас, — то давай сейчас все выясним раз и навсегда, и больше не будем к этому возвращаться.

— Давай, — вздохнула Эля, уткнувшись лицом в его плечо. Рано или поздно этот разговор должен был состояться, так пусть он будет сейчас.