Попаданка прибыла!

А ещё ужасно угнетала темнота. Жизнь при свечах — это жуть! А ведь эта проблема решается элементарно. Ульяна стояла перед очередным домом, слушала сбивчивые пояснения встретившего её ребёнка о том, что теплица построена по всем правилам.

— А родители где? — задала глупый вопрос Ульяна, прекрасно зная, что все в городе работают.

— На работе, — волновался маленький хозяин дома.

— Ну что ж, идём к печи, положим туда живой огонёк!

Ульяна всё сделала, как должно, и напоследок спросила то, что давно уже должна была спросить:

— Малыш, а кто у нас делает такие стёклышки? — она показала на толстое, пузырчатое зеленоватое стекло.

Качество стекла было ужасное, но оно пропускало больше света, чем красивая слюда. И Ульяна давно обратила внимание на эти стекла в новых тепличках людей. Это явно не привозное стекло, так как в княжьем тереме оно качественно лучше.

Ульяна читала, как можно улучшить прозрачность стекла и знала, как сделать лампу! Не электрическую, а вроде керосинки, только для горения не обязательно лить керосин. Там важно другое: сделать правильно форму лампы и дырочки для подтягивания воздуха внутрь её. Вот тогда любой огонёк будет давать намного больше света, чем свеча. А с топливом можно поэкспериментировать и начать можно с масла, жира, здешнего спирта, да того же живого огонька!

— Тётенька сударыня, — позвал её малыш, — это дядька Колаш делает, но у него сейчас большая очередь.

— Спасибо, золотко. Родители скоро придут?

— Мама до темноты обещала вернуться.

— Вот и хорошо, мамочка придёт, покажи ей живой огонёк и в тепличку сразу веди.

— Хорошо, — важно покивал ребёнок .

Ульяна у выхода тронула одного из охранников за рукав:

— Знаешь, что, Грих, побудь-ка поблизости. Урожай в тепличке знатный получился, а малыш один в доме, мало ли кто позарится.

— И то верно, сударыня. Большое искушение для некоторых, а малёк даже крикнуть не сможет.

Ульяна продолжала обходить дома, раздавая кристаллы и интересуясь увлечёнными своей работой людьми. Поиск талантов оказался сложным делом.

Дело в том, что жизнь горожан кардинально изменилась с приходом стужи, и многие до сих пор мысленно оставались в прошлом. Они научились выживать, но не принимали свою жизнь. Вот в чем крылась проблема.

А ведь за прошедшие годы люди научились очень многому! К сожалению, лишь единицы сумели пересмотреть свои взгляды и признать, что, несмотря на трудности, они познали себя и свои возможности, кои оказались довольно велики.

Ульяна, как и обещала своей новой помощнице по хозяйству, вернулась пораньше. Фроша уже натаскала воды, разобралась с теми продуктами, что имелись в доме и начала готовить ужин.

Ульяне понравилась расторопность помощницы и проявленная деликатность к личному пространству: домик был мал, и лишь вход был огорожен да туалетный закуток, а в остальном это было единое пространство.

Фроша опустила легкую ткань, которую Ульяна повесила вместо шкур, разделявших общую зону от спальни, и хозяйничала только на общем участке.

Ульяна обговорила с Фрошей условия работы, посмотрела, как та готовит и, оставшись довольной, ушла поработать в свою теплицу, а то у всех зелено, а у неё пусто. Ковыряясь в земле, она обдумывала дела, потом вернулась в дом.

Князь ввалился в дом, когда стало совсем темно, принося с собою холод с улицы. Обнял Ульяну, жадно поцеловал в губы и, прижимая к себе, пояснил:

— Скучал!

И только потом разделся, повёл носом и нетерпеливо схватился за ложку. Ульяна выставляла на стол ужин, а он хватал еду прямо из горшочков, бормоча, что замотался, забыл поесть и что очень торопился переделать все дела, потому что хотелось поскорее её увидеть.

— Поспешай, не торопясь, — с улыбкой выдала Ульяна земную мудрость.

— Ишь ты, — с полным ртом пробубнил Радомил, — как же не торопиться, когда дел полно!

— И то верно, — вздохнула Ульяна.

Она покормила Радомила, расспросила его о дядьке Колаше, варящим стекло, а потом о других таких же горящих идеей людях. Оказалось, что есть такие, кто словно бы чувствует камень. Почти все жители столицы ходят на добычу полезных ресурсов и появились те, кто удачлив в поиске нужного или обрёл понимание обработки камня.

— Ты пока не спросила, я даже не думал об этом, — забирая в кулак бороду, посмотрел на неё Радомил. — Или вот, к примеру, у меня есть воины, которые чуют опасность… есть такие, что нигде не заблудятся, хотя повсюду будет белым-бело. Понимаешь, раньше мы берегли тех, кто понимал маленьких королев, а потом не было времени думать о том, что появляются люди с другими особенностями. Да и не сразу всё подмечаешь…

Князь расслабился и, прикрыв глаза, наслаждался ласковыми руками Ульяны, перебиравшей пряди его волос.

— Зачем тебе эти люди? — лениво спросил он, и ей пришлось поведать о своей теории связи между талантливыми людьми и кристаллами.

— Надо пробовать, — согласился князь и неожиданно начал рассказывать о магии:

— Знания о волшебстве остались только у древних княжеских родов. Нас когда-то называли потомками богов, но даже это уже мало кто помнит.

— Ты умеешь колдовать? — удивилась Ульяна.

— Нет, я знаю о том, что раньше многие умели творить чудеса. В те времена было создано много такого, что облегчало жизнь не только каждого человека, но целые княжества. Впрочем, тогда княжеств не было, а было единое огромное государство. Дед говорил, что такое невозможно, но я думаю, что раз написано, то было.

— У тебя сохранились древние рукописи?

— Ха, это были не рукописи, а большие книги с буковками одна к одной! Книги были зачарованы на тысячелетие, но чары закончились, и по всему миру древние книги рассыпались в прах.

— Жаль. Но их же, наверное, скопировали?

— Копии старели быстрее зачарованных книг. Может, где-то остались копии копий, но не у нас. Моя семья привыкла, что книги были всегда в хорошем состоянии и думали, что так будет вечно.

— У меня нет слов, — всплеснула руками Ульяна.

— Так вот, возвращаясь к нашему древнему прошлому: сила свела с ума некоторых волшебников, и они сначала объявили неполноценными тех, кто не мог колдовать, а потом стали соревноваться с такими же, как они. На этом время чудес закончилось, и началась долгая война.

Ульяна опустила руки, но Радомил вернул их на место и пригрозил, что не будет дальше рассказывать, если она не будет его гладить. Пришлось подчиниться.

— Долгая война? Сто лет, что ли?

— Не знаю. Может и сто. Я же тебе пересказываю то, что мне пересказывали. В конце концов выжившие признали одного самого сильного властителем всего сущего, и наступил мир. Однако, когда он понял, что не может жить вечно, решил утянуть за собой всех.