Попаданка прибыла!

Но где гарантия того, что не случилось бы другой беды, если бы вражда продолжилась?

И что же, теперь бояться перенимать инициативу, подозревая, что могут найтись скрытые обстоятельства вроде тех, что семья Бобровичей оказалась наследниками древнего мага завоевателя и разрушителя? И кто бы в здравом уме предположил, что побег скроют, используя такое страшный по своей сути древний артефакт? И ведь не князя Таяна боялась, а деда! О чем она вообще думала, обрекая целый город на корм тварям?

А о чём думал старый Бобрович, открывая внукам тайны о наследии и об имеющемся в семье артефакте?

Всё-таки не так уж неправ был князь, опасаясь говорить об артефакте «Вечное лето» Савру, когда тот был пацаном. Такие вещи словно бы тянут к себе внимание, искушают, провоцируют на действия, не желая находиться в статичном состоянии.

С такими размышлениями она вернулась в дом, желая побыть в тишине и покое. Вскоре заскочила Фроша.

— А я думаю — дай, зайду, — принялась оправдываться помощница. — Ночка выдалась тяжелёхонькой…

Ульяна вяло кивнула, подтверждая её слова.

— Княжий летописец опрос людей проводит…

— У князя есть летописец?

— А как же?! — всплеснула руками Фроша. — Все наши тяжкие годы описал. Я когда читала, то обрыдалась. Какие мы бедные и… героические!

Ульяна слабо улыбнулась, а помощница затараторила пуще прежнего:

— А теперь летописцу предстоит описать, как мы сражались и как божественный зверь, восхищённый нашей отвагой, пришёл нам на помощь!

Фроша ещё долго рассказывала, как народ видит случившееся ночное нападение, и не знала, что ответить, когда Ульяна спросила:

— А что говорят о любви повелителя Синих холмов к Таяне?

— Откуда любовь-то? — изумилась Фроша. — Дед раскрасавицы нашей сразу просёк, что выдумки это, а гордая Таянка решила, что одного слуха о ней достаточно, чтобы кто-то влюбился в неё.

— А брат? Он же поверил, что повелитель влюбился?

— Брат её славен красотой, а не умом, — фыркнула Фроша. — А вообще, люди думают, что это интрига старой княгини Белолики.

Помощница нахмурила брови и, вспоминая дело давно минувших дней, осуждающе покачав головой, подытожила своё мнение о сбежавшей княгине:

— Это ж надо: бросила мужа, сына, да и мать! А ещё говорят, княжескую казну ограбила.

Ульяна цинично подумала, что у Белолики не было шанса убежать с сыном, а мать оказалась не родной и, похоже, всячески давала это понять, пока девочка находилась в её власти. И что, как всегда, не бывает чисто чёрного или белого. Но сочувствия к сбежавшей княгине Ульяна не испытывала. Если бы дамочка не трогала артефакт «Вечного лета», то её можно было бы понять, но она устроила Армагеддон для огромного количества людей, и это уже ни в какие ворота не лезло.

Фроша ещё долго болтала о том, что думают люди, а Ульяна ждала Радомила. Ей было неспокойно из-за того, что её задумка обмануть Таяну обернулась бедой. Не в силах более оставаться дома, она собралась и отправилась в терем.

Там её встретил Лель и, заглянув в глаза, покачал головой:

— Ты, никак, чувствуешь себя виноватой? Зря.

Ульяна опустила глаза. Она и предположить не могла, что сомнения отражаются на её лице, но Лель не желал помолчать и проявить тактичность. Он отвёл её в сторону и неожиданно жёстко дал отповедь:

— Хочешь душевной чистоты — живи отшельницей; а хочешь быть подле князя — умей бороться за себя и за тех, кто доверился тебе. Да и вины на тебе никакой нет. Иногда нас ведут боги.

— И куда же они привели нас этой ночью? — резко спросила Ульяна.

— Мы видели божественного зверя. Нашему княжеству дарована волшебная защита. Этого не случалось с древних времен. Ты понимаешь, что это значит?

— Э, не так чтобы очень… — замялась Ульяна.

— Как минимум с прошедшей ночи мы можем начинать новое исчисление веков.

— Даже так?

— Магия возвращается в жизнь людей, и если кто-то ещё не понял этого, когда услышал о тебе, то огненный зверь очень демонстративно возвестил людям волю нашего мира.

Ульяна набрала полные щёки воздуха и шумно выдохнула. Лель огорошил её, но не пронял. Огненный зверь навсегда останется Мусечкой, а возвращение магии… это всё как-то несерьёзно.

Ну, в чём перемены-то? Магические существа не пропадали в этом мире и волшебные артефакты работали, а то, что Муся встала на защиту — так это же Муся!

Гораздо важнее, если подтвердится, что на территории бывшего вечного лета нормализуется погода и на смену стуже придут сезоны. А вообще Ульяна измучилась, и ей до чёртиков в глазах хотелось прижаться к Радомилу. Пусть он сожмёт её в своих объятиях и скажет, что всё будет хорошо. Она ему поверит, и успокоившись, продолжит жить.

— Пойду, навещу раненых, — вопреки своим мыслям, произнесла Ульяна.

— Сходи, может, придумаешь, как им помочь.

— Это вряд ли, — пробормотала она, но Леля уже отвлекли, и он отправился по делам.

Ульяна же направила свои стопы в покои, где рядком положили пострадавших. Она расспросила у находящихся при них девушек об уходе и узнала, что какое-то время пострадавших будут обтирать, так как функции опорожнения у них ещё действуют, а потом их тела словно бы застынут.

— Говорят, что сердце будет едва-едва биться, но во всем остальном не отличить от мёртвых, — со слезами рассказывали девушки. — И заканчивается тем, что тела иссыхают до смерти.

Ульяна рассказала всё, что знает об уходе за людьми, впавшими в кому. Она надеялась, что «примучивание» похоже именно на кому. И хоть её знаний было мало, но это было чуть больше, чем только обтирания.

— Попробуем ухаживать за ними, сударыня, — согласились приглашённые знахарки и княжьи девушки-служанки. — Лишь бы Хорс не оставлял нас и являл свой лик чаще.

— Да, — согласилась Ульяна, видя, что никто не верит в успех.

Господи, она тоже не верит, но если есть возможность организовать уход, то нельзя отказываться от этого, потому что выигранное время может подарить шанс, которого нет сегодня.

Она посмотрела на одну из знахарок, бормочущую что-то речитативом себе под нос и пробующую напоить молодого парня, как только что объясняла посланница.