Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов. Книга 2

Или у дану были контакты с людьми?

Или дану взяли пример со сдвоенного магического источника Клео – как примера совмещения двух разных магических типов: человеческого и вампирского?

Толком обдумать это всё Санаду не успевает: с грохотом и треском давящий на него земляной пресс разлетается на куски, огонь вспухает и разлетается на безобидные лепестки, угасает, открывая его взору развороченную арену.

Именно развороченную: вместо песка или хотя бы каменного плато, которое этот песок обычно покрывает, вокруг Санаду валяются пласты обгорелой земли и оплавленной слюды.

С одной стороны арены стоит растрёпанный Танарэс. С другой – выпустившая когти Изрель.

Они сверлят друг друга гневными взглядами, и Санаду… Санаду просто не может не спросить:

– Я вам не мешаю? Мне можно идти?

В ответ получает двойной рык.

– Это значит «да» или «нет»? – невинно уточняет Санаду и выпрямляется, отряхивает слегка запылившуюся и немало обгоревшую одежду. – А то у меня вид неподобающий, а мне же теперь надо прилично выглядеть даже на смертном одре.

Полетевший в голову осколок сплавленного стекла Санаду отбивает щитом и телекинезом. Несколько неловко, потому что чужая и эёранская магия требуют разного подхода и немного не сочетаются.

Изрель и Танарэс продолжают смотреть друг на друга. Когти Танарэса слегка подрагивают от напряжения, Изрель, наоборот, леденяще спокойна.

– Ладно, я пойду, – сообщает Санаду, но едва шагает к выходу, Танарэс взрыкивает:

– Стоять! Это дуэль до первой крови!

– М-м, видимо, поэтому ты решил запечь меня до хрустящей корочки. – Санаду вздыхает и, выпустив когти, царапает себя по тыльной стороне ладони. Густая вампирская кровь не хочет вытекать из ранки, но всё же капелька выдавливается. – Эм, всем хорошего дня.

Взмахнув «раненой» рукой, Санаду направляется к выходу.

– Стоять! – кричит Танарэс.

Но Санаду опять взмахивает рукой с царапиной.

– Трус! – от голоса Танарэса по кускам земли и сплавленного песка проходит вибрация.

Но Санаду плевать: каким бы инфантильным его ни считали, на такие мелочи он не ведётся, если только не хочет устроить очередное шоу.

И хотя позади остаётся Изрель как некоторый гарант того, что дуэль считается завершённой, Санаду окутывает себя телекинетическими щупами.

Брошенный под отчаянный рык Танарэса кусок камня попадает в щит, а не в спину Санаду.

Он останавливается.

Сзади рычит Танарэс, ревёт пламя и дрожит земля, схлёстывается его сила и сила Изрель, рычащей:

– Хватит! Остановись!

Санаду тяжко вздыхает и потирает лоб.

«Он ведь не успокоится», – уверен Санаду, хотя не может заглянуть в сознание Танарэса и правильно оценить его эмоции.

Просто каждой клеточкой чувствует: хватит. Хватит вести себя, как изгой среди них, как неполноценный правитель. Пусть он единственный не унаследовал кантон от предков, но всё же он – один из глав кантонов.

Развернувшись, Санаду заглядывает в тёмные глаза Танарэса.

– Претензии можешь засунуть себе в задницу, – предлагает Санаду. – Хочешь убить Мару – иди ищи сам, а не бегай за мной, я ей не секретарь и не соглядатай. И если сейчас ещё раз кинешь в меня камень или пульнёшь огнём, я тебя урою, мальчишка, потому что я не нанимался тебя утешать и подтирать сопли.

Изрель лишь чуть дёргает уголком губ. А Танарэс вместо того чтобы поступить благоразумно, магией формирует каменный шип и швыряет в Санаду.

Глава 58

Каменный шип крошится о магический щит, разлетается брызгами.

Словно алая пелена накрывает Санаду: как его достали эти высокомерные коллеги с их требованиями, претензиями, взаимным попустительством и зашкаливающим снобизмом!

Вливая чужеродную магию в щит, Санаду напитывает тело магий эёранской и рывком сближается с Танарэсом. Тот отскакивает, блокируя удар в свою челюсть, царапая в ответ когтями, но когти бессильно проскальзывают по щиту Санаду.

Санаду просто бьёт кулаками – без заклинаний, без изысков, позволяя ярости вести, а злости выплёскиваться во всё ускоряющиеся удары. В его действиях нет ни грации, ни стратегии – просто скорость и сила, удар за ударом.

Сначала Танарэс демонстративно принимает удары на щит и блоки рук, тут же переходя в контратаки, но то ли щит из чужой магии слишком жёсткий, то ли ему самому после боя не хватает эёранской магии, а может сказывается общая усталость после применения массовых стихийных ударов, но постепенно с ускорением Санаду Танарэс сначала отказывается от контратак, затем уходит в глухую оборону, а после начинает избегать прямых ударов.

Нет, он не бежит, но, не успевая толком отреагировать, пятится под градом несущихся на него кулаков. Движения Санаду так быстры, что в этот момент обычному зрителю он показался бы многоруким. Ослеплённый гневом, Санаду наступает, не осознавая, что Танарэс за ним не успевает, не ощущая, как проламывается под кулаками щит противника, трещат кости.

И даже когда Танарэс, наткнувшись спиной на стену арены, сворачивает в сторону, а кулак Санаду врезается в камень, он не осознаёт ни боли в сбитых костяшках, ни звука лопающегося от удара камня…

…Женщина – вот что выдёргивает Санаду из яростного забытья. Рефлекс «женщин бить нельзя» заставляет остановиться: рука Изрель протянута между ним и лежащим под ним Танарэсом. Кулаки Санаду саднят, кости ноют до локтей, сердце, кажется, сейчас выскочит из груди, но это куда лучше, чем состояние Танарэса: его искажённая трансформацией морда залита кровью, а между расквашенных губ торчат сколотые зубы. Правда, это Санаду осознаёт не сразу, потому что у вампиров порой зубы могут торчать острыми треугольниками и без того, чтобы их поотбивали. Но вообще его удивляет и состояние Танарэса, и его вялые попытки прикрыться когтистыми лапами, и сбивчивые сиплые хрипы – дышат они одинаково тяжело, с присвистами.

– Достаточно, – кажется, Изрель повторяет это уже не первый раз.

Всё ещё шокированный и изнывающий от непривычной боли (Санаду хоть и язвительный, но мирный вампир и во вменяемом состоянии драки не любит), Санаду сползает с Танарэса, которого оседлал в буйстве потасовки, и ощупывает собственное лицо: губа кровит, скула ноет, но царапины уже затягиваются.

Танарэс тоже постепенно восстанавливается, морщится, втягивая сколотые зубы. Тихо, но как-то отчаянно шипит.

Санаду косится на него, ожидая претензий, очередных вопросов о Маре, но Танарэс закрывает лицо руками и молчит. У Санаду даже что-то вроде совести просыпается, но не слишком сильно.