Попаданка в академии драконов

— Валерия, успокойся, — звучит за спиной размеренный голос ректора Дегона.

Хотела бы я, да не получается. Парализованное тело холодеет от ужаса: это все равно что стоять спиной к темному проходу и не иметь возможности обернуться.

— Что со мной будет? — Жалобно смотрю на Эзалона.

Сзади что-то ударяется об пол. Уши закладывает, как при перепаде давления, и становится очень тихо.

Ректор продолжает все тем же размеренным, каким-то неживым голосом:

— Валерия, обстоятельства сложились так, что тебе опять надо делать выбор.

И чтобы это сказать, они меня чуть до смерти не запугали? К иссушающему страху добавляется гнев. И обида. Навернувшиеся слезы сдерживаю с трудом.

Вновь шелестит одежда, голос ректора Дегона раздается ближе:

— Похоже, страх и желание противостоять невзгодам нового мира повлияли на результаты теста так, что ты оказалась на боевом отделении. Но, возможно, это к лучшему…

Он томит молчанием.

— Почему? — почти вскрикиваю я, и сердце обмирает от того, как звонко он прозвучал в окутавшей нас неестественной тишине.

— Способности, которые у тебя открылись, говорят, что в глубине души, — поясняет ректор почти над ухом, — в самом сердце своей натуры ты подобна нежному цветку, который так легко повредить… У тебя была лишь предрасположенность, эти способности могли не открыться, но серия неподконтрольных активаций источника и отсутствие браслета сделали свое дело. И у меня нет права накладывать на тебя печать, блокирующую эти способности.

Эзалон пересаживается на стул возле стены, и это выглядит побегом.

— Валерия, тебе еще повезло, — уверяет он с безопасного расстояния. — До того как магинженеры придумали технологию контроля начальных активаций, отбор представлял угрозу для одаренных: можно было умереть, получить способности с отклонениями или альтернативным принципом активации. Стандартная усредненная активация стала нашим спасением, но иногда… порой все же случаются осечки. От них никто не застрахован.

— Это слабое утешение, — сообщаю я. — Скажите уже, что со мной?!

На этот раз отвечает ректор:

— Правильность работы твоего источника проверит мисс Клэренс. Что касается способностей… В твоих интересах даже не знать, что это. Скажу только, что подобные тебе очень востребованы, за ними даже охотятся. Но для некоторых эта разновидность дара опасна, поэтому одаренные им долго не живут. Особенно последние пятнадцать лет.

Все-то у меня не слава богу. Вздохнув, обреченно уточняю:

— О каком выборе вы сейчас говорили?

— Моя вина в том, что я за тобой недосмотрел. У меня нет формального права запечатать часть твоего дара, но я могу это сделать и изменить результаты теста по определению магии. — Ректор опускает тяжелые ладони мне на плечи. — Не переживай, остальные способности у тебя останутся, учиться в академии ты сможешь. В конце обучения комиссия рассматривает одаренных с потенциалом к подобным скрытым способностям, но если поменять результаты теста, на рассмотрение комиссии ты не попадешь.

— Но что мне делать сейчас?! — я уже готова расплакаться.

— Решай, запечатываю я тебя или сообщаю о твоем случае главному императорскому магу.

И вот он нависает надо мной, я не могу пошевелиться, но страх, сжимающий меня не хуже парализующего заклятия, перерастает в отчаянную смелость:

— Я ничего так с бухты-барахты решать не буду. Откуда мне знать, что вы мной не манипулируете в своих корыстных целях?

Молчание ректора пугает: а ну как грохнут меня, такую несговорчивую. Я уже почти готова извиниться за резкость, но Дегон усмехается:

— Чувствуется будущий боевой маг. Хорошо, признаю: отчасти мы манипулируем. Очень я не люблю, знаешь ли, вырастить ученика, смотреть, как он становится полноценным магом, а потом получить извещение, что перспективный молодой человек или милейшая девушка в расцвете лет вдруг пропали без вести или убиты. Это меня на несколько месяцев очень огорчает. Мне нужно твое принципиальное согласие на печать. Потому что причинять боль своим студентам я не люблю, а только добровольно принятые печати безболезненны.

— Хватит меня запугивать! — Меня передергивает.

— Валерия, я говорю как есть. Не приукрашиваю. Мне самому это очень не по душе, поэтому я рискую, запечатывая тебя. Рискую многим, даже просто предложив тебе это.

— Ну хоть скажите, что это за способности. — Жалобно смотрю на Эзалона, но он разглядывает кончики своих пальцев, потирает ногти.

Отвечает все же Дегон:

— Пока это опасно. Ты слаба, твой источник нестабилен, и пройдет немало времени, прежде чем ты научишься хорошо закрываться от менталистов. Стоит мне рассказать об особой способности, и в твоей очаровательной головке, — он слегка постукивает пальцем по моей макушке, — появится множество образов, и любой менталист простым, даже случайным касанием сможет их считать, а кое-кто и правильно интерпретировать.

— Я могу отложить выбор до того момента, как научусь закрываться от менталистов?

Дегон медлит, его пальцы чуть сильнее сдавливают мои плечи. Наконец болезненную тишину нарушает его вердикт:

— Да, это возможно. Когда твое тело достаточно напитается магией, мы снова поговорим.

Он убирает тяжеленные ладони и отступает.

— Почему?.. — голос срывается. Кашлянув, уточняю: — Если эти способности так опасны, почему вы не накладываете печать на всех носителей?

— Потому что магия эта пользуется спросом, и для прохождения комиссии печати приходилось бы снимать, а повторно запечатать этим типом печати невозможно.

Нет, с ректором каши не сваришь, на все-то у него есть ответ. Вздыхаю:

— А после запечатывания я точно буду полноценным магом?

Эзалон вскидывает на меня взгляд.

— Абсолютно, — уверяет Дегон. — Печать ты даже не почувствуешь. Обнаружить ее смогут, только если начнут подготавливать тебя к наложению на магический источник печати уровня четыре и выше. Ни одна обычная специализация таких мер не требует.

— Откуда мне знать, что вы говорите правду?

Дегон тяжко вздыхает у меня за спиной и устало произносит:

— Я просто даю тебе выбор, которого программой нашей академии не предусмотрено.

— Выбор? Вы предлагаете мне, сделав выбор сейчас, лишить себя выбора потом. Какие у вас цели? И почему вы прячетесь? Боитесь, что менталисты через меня узнают о вас что-то секретное? Боитесь, что ваш вид произведет на меня неизгладимое впечатление? В чем дело?! — звук собственного голоса эхом неприятно отзывается в ушах, словно я вскрикнула в пустой комнате.

— Хорошо, попробуем иначе. — Судя по шуршанию одежды, Дегон отступает на шаг. — Эзалон.