Попаданка в академии драконов

Ей лучше знать, чем снимать стресс, поэтому сажусь на стул. Подтянув колени, обхватываю их руками.

Ника сноровисто переодевается в платье попроще, надевает фартук. В тумбочке, оказывается, хранятся все необходимые продукты, магически зачарованные так, чтобы не испортились. За каких-то пятнадцать минут Ника все подготавливает.

Плита здесь — каменный диск с символами, и от нескольких прикосновений он очень быстро разогревается, а следом за ним и сковорода.

— Так, рассказывай о занятии. Подопечные Дариона обычно о тренировках не болтают, но я на правах соседки хочу знать подробности. Правда, что парни тренируются абсолютно голыми?

— Нет, — чуть не поперхнувшись, отзываюсь я. — Все пристойно.

— У, — с каким-то даже сожалением тянет Ника, ловко размазывая тесто по шипящей сковороде. — А почему же он тогда так трепетно никого не пускает посмотреть на своих красавчиков?

— Говорит, это опасно.

— Опасно прямо с первых занятий?

— Есть немного. — Потираю грудь, дважды ушибленную заклятием.

— Досталось? — сочувственно уточняет Ника, переворачивая душистый румяный блин.

— Да, немного. Из-за спонтанной активации источник работает немного странно. Ничего серьезного, но придется, наверное, заниматься не со всеми, а с наставником.

— Тренировки с наставником — это почетно.

— Уж лучше с наставником, чем с Гаддаком, — вздыхаю я.

— О да, племянничек Фабиуса тот еще… придурок. Как и его приятель Ингар, но тот хоть полуорк, ему простительно, а эти-то непонятно с чего бесятся.

Сбросив блин на тарелку, Ника добавляет масла и заливает тесто.

— А чем плохи полуорки?

— Ну, они не то что плохи… — Ника задумчиво покачивает головой, словно подбирает слова. — Орки помешаны на чистоте крови, живут в закрытых общинах и тех, кто связывает себя браком с другим видом, вышвыривают со своей земли и предают забвению, часто с конфискацией имущества. Естественно, остальные существа недолюбливают орков за высокомерие, поэтому полукровки оказываются меж двух огней, и это не лучшим образом сказывается на некоторых из них, а ведь бывают еще дефекты от смешения видов.

— Дефекты?

— Ну да. — Ника переворачивает блин. — Лишь некоторые расы могут смешиваться без трагических последствий для потомства, и то для этого нужны магические ритуалы вроде тех же драконьих. У них как раз в этом плане самая развитая магия, особенно когда дело касается деней.

— Кого?

— Истинных избранных, которые получают способность превращаться в драконов.

Так, кажется, мне следует познакомиться с книгой о драконах подробнее, больно у них генетика интересная получается.

— Так что Ингара можно пожалеть и на всякий случай обходить сторонкой, — продолжает Ника. — А то мало ли что там у него в голове и какие предрассудки.

О его предрассудках мне как раз очень хотелось бы узнать, вдруг в них все дело?

Моему вздоху вторит порыв ветра за окном, и на стекло обрушиваются капли. Ника продолжает печь блины, а я смотрю на дрожащие на стекле водяные дорожки и дергаю рукав на правом запястье.

— А у тебя как занятия проходят? — рассеянно уточняю у загрустившей Ники.

— Профессор Санаду веревки из нас вьет, — она слабо улыбается. — Очень эстетичные и прочные веревки.

Прежде чем успеваю попросить расшифровать столь странное сравнение, раздается стук в дверь.

Раз здесь парней просто так не пускают, думаю, можно и в халате открыть.

Но за дверью никого нет.

Только лежит букет красных цветов в хрустальных капельках дождя. Оглядев пустой коридор, поднимаю неожиданный подарок, и на пол вываливается белый листок.

На нем лишь одна короткая фраза:

Жди меня ночью.

ГЛАВА 11

То ли из-за дождя, то ли по магической причине надпись на бумажке расплывается почти сразу. И что мне делать с этим дерзким обещанием?

Совет Ники прост: выкинуть из головы, потому что даже у тех парней, у которых имеется доступ в общежитие, нет ключей от дверей, а приличным девушкам не стоит ночью пускать мужчин к себе.

— А если это принц? — робко уточняю я, хотя стоило бы молчать, да и не уверена, что почерк в записке его.

Ника оглядывается через плечо:

— Тогда на твое усмотрение, хотя все равно неприлично. И, кстати, как прошел ваш ужин?

Все, нарвалась на расспросы. И ведь сама виновата!

— Чаю бы мне, — жалобно прошу отсрочки, прикидывая, что рассказать, а о чем умолчать.

И вроде скрывать особенно нечего, и мотив помогать у Арендара вполне благороден, но хочется сохранить это между нами, оставить только нашим секретом.

Блин шкварчит на сковороде. Ника смотрит внимательно.

— Не хочешь — не рассказывай, — она отворачивается к блину, но не надо быть менталистом, чтобы в ее голосе и поджатых губах уловить обиду.

— Почему же, хочу, — сдаюсь я.

Но о метке все равно не рассказываю, только общее и об угощениях и интерьерах, которыми Ника заинтересовалась не меньше, чем разговором с принцем.

* * *

Вечером решаю спокойно ложиться спать, только халат и сковородку положить поближе на случай гостей. Пристроив сковороду на стул и взбив подушку, укладываюсь. Ника еще возится в ванной комнате, чем-то шуршит.

Тихо звякает оконное стекло. Вздрогнув, оборачиваюсь к сдвинутым шторам.

Показалось? Второй этаж как-никак.

Продолжаю устраиваться в постели.

Цок!

Нет, не показалось — кто-то в окно стукнул.

Цок!

Похоже, кидают камушками. Уже легче: жаждущий встречи не может войти, а значит, это не Арендар.

С чистой совестью ложусь и натягиваю одеяло до подбородка.

Цок!.. Цок!.. Цок!

Постучит и перестанет, я терпеливая. Закрываю глаза. Оконное стекло продолжает вздрагивать под ударами мелких камушков.

— Что это? — Ника застывает на пороге ванной комнаты.

Вздыхаю:

— Наверное, автор записки.

— А что ты такая нелюбопытная? — Сбросив с волос полотенце и мгновенно уложив их магией, Ника подходит к окну и распахивает штору. — Оу…

После такого «Оу» оставаться в кровати просто невозможно.

Накидывая и заворачиваясь в халат, подхожу к ней.

Внизу, в прямоугольниках падающего из окон света, Геринх сверкает голым мускулистым торсом и звериными глазами.

Заметив меня, улыбается во все зубы, вскидывает руку и ударяет когтями по струнам лютни. Лютня отзывается пронзительной мелодией, после нескольких аккордов Геринх весь вытягивается и, страстно глядя на меня, затягивает романс «Пожалей ты меня».