Попаданка в академии драконов

А хорошо поет, зараза. Кошусь на Нику: она умиляется, и даже глаза влажно поблескивают. Перевожу взгляд на Геринха, он как раз переступает небольшую лужу на газоне, чтобы оказаться ближе:

Ведь я плачу, от страсти сгорая, Но напрасно — ведь счастью не быть!

Вот сам знает, что не быть, а все туда же.

В световых проекциях окон появляются очертания фигур. Похоже, внимание он привлек. Даже слышатся звуки открывающихся рам. Если бы это чудо было не таким пошлым на словах, я бы прониклась его чувственным, действительно чувственным исполнением.

Сделав бровки домиком, Геринх продолжает еще пронзительнее, еще чувственнее, проникновеннее.

Не знаю, где он в моем гневном взгляде надежду уловил, но впрямь можно поверить, что ему без меня не жить. К его ногам падает несколько цветков. Геринх смотрит только на меня. И поэтому не видит, что сзади к нему приближаются доспехи без паховой области.

Доспехи внушительные: с шипами на плечах и руках, с когтистыми перчатками и когтистыми башмаками. На шлеме — роскошный плюмаж, только еще шевелится, словно змеи. И прорезь в забрале-клюве горит жутким зеленоватым светом. Как и дырка на месте недостающей детали.

— Сзади! — взвизгивает девушка сверху.

Жалобно тренькают струны, Геринх оборачивается, взвизгивает и отступает.

«А, не готов себя в жертву принести», — злорадно думаю я.

Геринх, словно почувствовав эти скептические мысли, устремляет на меня решительный взгляд, перехватывает лютню за гриф, точно биту, и разворачивается к шагающему к нему врагу.

Он совсем идиот или как?

Лютня озаряется голубым светом, сплющивается и вытягивается в меч.

— Недурно, очень недурно, — комментирует Ника.

Только доспехи тоже вытаскивают меч в полтора раза больше, чем у Геринха. Тот оглядывается на окна. Судя по теням силуэтов в проекциях света, наблюдают за происходящим многие. Геринх точно на сцене в лучах софитов.

Надеюсь, он не сторонник мнения, что на миру и смерть красна.

Повернувшись к доспехам и поиграв мускулами широких плеч, Геринх вскидывает меч над головой, тот окутывается красным сиянием, уплотняющимся в огненные сполохи.

С диким воплем Геринх бросается на доспехи. Доспехи парируют удар, толкают так сильно, что Геринх кубарем летит назад.

Судорожно дергаю шпингалет.

— Ой! — Ника прижимает ладони к лицу.

Выронивший меч Геринх уворачивается от когтистой руки доспеха, перекатывается, швыряя в противника сгустки энергии, пламени, льда. Доспехи прут, отмахиваясь от атак, пытаясь зацепить рукой.

Наконец я справляюсь с рамой, распахиваю окно и ору во все горло:

— Гульфик отдай!

Геринх пропускает удар в плечо, пролетает через газон пару метров. Вскакивает на все четыре конечности и по-собачьи трясет головой.

— Гульфик ему верни! — вывешиваюсь наружу.

Убрав меч, выпустив когти на перчатках, доспехи шагают на Геринха.

Тот молниеносно взбирается на ближайшее дерево прямо по гладкому стволу и застывает, крепко прижимаясь к нему.

Доспехи вытаскивают меч и начинают рубить ими ствол.

— Гульфик отдай! — надрываюсь я, хотя за ударами меча вряд ли Геринх меня услышит.

Из окон на разбушевавшиеся доспехи летят полупрозрачные сети. Поднявшаяся с земли вода собирается в волну и ударяет, но вокруг доспехов вспыхивает магический щит, и они, нетронутые, продолжают рубить дерево.

Геринх взвывает. Ошалело смотрит на доспехи, дрыгает ногой. Оглянувшись и примерившись, мощным прыжком перескакивает на соседнее дерево аллеи. Ударившись о ствол, соскальзывает по нему вниз. Шмякнувшись на землю, взвывает и отваливается от ствола, зажимая спасенный металлическим гульфиком пах.

Доспехи, отбросив меч, бросаются на него.

— Ау-у-у! — Геринх в последний миг уворачивается, переворачивается на четвереньки, но доспехи удерживают его, наваливаются сверху. — У-у-у!

Я, конечно, понимаю, что с него сейчас просто гульфик отстегивают, но выглядит их возня весьма двусмысленно. Геринх брыкается, доспехи дрыгаются.

— Что они делают? — нервно вскрикивает кто-то.

Геринх вырывается, отбегает, сверкая кожей сквозь разодранные штаны.

Доспехи вскидывают в воздух отвоеванный гульфик с обрывками кожаных ремней и этих самых штанов и потрясают им вслед улепетывающему на четырех лапах оборотню.

Пристегнув спасенную часть тела, доспехи поднимают меч и гордо удаляются в темноту аллеи.

— Концерт окончен, — вздыхает кто-то из комнат выше и левее.

Я, как и многие другие, закрываю окно.

— С твоим появлением все стало как-то веселее, — задумчиво произносит Ника. Зевнув, выключает свет. — Спокойной ночи.

Укладываясь в кровать, ворочаясь, я вдруг понимаю, что мне впервые в жизни пели серенаду под окном, и хорошо пели. Невольно вздыхаю: вот если бы это пел не Геринх, а… Мотнув головой, прогоняю глупую мысль.

— Спокойной ночи, — запоздало желаю Нике.

— Угум, — шепчет она.

И в комнате воцаряется спокойная, уютная тишина.

Я засыпаю, даже не подозревая, какие еще веселья готовит мне волшебный мир.

* * *

Утром сонная, но готовая к свершениям, распахиваю дверь на стадион и понимаю, что не одна я такая готовая.

А заодно понимаю, почему сюда девчонки рвутся: целый табун подтянутых широкоплечих парней носится кругами, некоторые голыми влажными торсами сверкают. И все, кроме путающегося под ногами Гаддака и хилого паренька, как на подбор.

Как говаривала в подобных случаях Света: «Дайте два». Попала я в малинник… или, вернее будет, в бананник.

Повелитель бананов наблюдает за подопечными от турников. Подбегаю и, задрав голову, отчитываюсь:

— Мисс Клэренс заниматься магией сегодня разрешила, но лучше под вашим присмотром.

— Да, я уже прояснил этот вопрос и составлю программу тренировок. Сейчас побегай с остальными, потом к профессору Иморане на стихии. Утром всегда пробежка и разминка, расписание остальных уроков сверяй с кристаллом академии, я в него вношу все рекомендуемые занятия и время их проведения. И обязательно сходи к казначею, он ждет. Все, можешь… — Он сощуривается, ноздри вздрагивают.

Огромная ручища смыкается на правом запястье и тянет к носу. Дарион принюхивается к одолженному у Ники пластырю, которым я заклеила метку рода Аран.