Попаданка в семье драконов

Арен выпрямляется, его бровь медленно приподнимается.

– Я что-то не так сказала?

– Просто любопытная постановка вопроса, – он обнимает меня за плечи и всё же разворачивается от белого шара беседки. – Жить дружно…

– Да что такого?

– Лера, ни один дракон не сказал бы так о человеческой семье.

– Ну, я дракон начинающий, мне простительно. И не вижу ничего плохого в дружной жизни.

Лучи вечернего солнца отражаются в стёклах, превращая их в прямоугольники расплавленного золота.

Арен едва заметно улыбается:

– Семейство Флосов попалось.

– Куда? Надеюсь, не в ловушку какую-нибудь?

– Маме. Они попались маме. Она как раз закончила с отчётами из министерств, и теперь твоё местное семейство не отвертится от чаепития.

Тогда за них можно не переживать.

– Значит, твоя мама вернулась к делам?

– Она сейчас активно изучает новые законы и отменённые старые, произошедшие в её отсутствие смены служащих на ключевых постах, события в вассальных родах, их новые союзы друг с другом. Когда всё идёт своим чередом, кажется, что перемены незначительны, но когда начинаешь собирать их воедино, оказывается, что охватить пятнадцатилетние изменения за день или даже два просто невозможно.

– Мне ведь тоже придётся всё это изучить.

– Со временем. Я не хочу сразу навешивать на себя бремя правления и лишать нас с тобой остатков свободы и возможности спокойно обучиться всему необходимому перед долгим царствованием.

Арен, несмотря ни на что, оптимист…

На этот раз он без обмана ведёт меня во дворец. В роскошной тишине отчётливо слышен каждый мой шаг по наполированному до зеркального блеска паркету, ступеням, коридорам.

Караул из четырёх гвардейцев безошибочно указывает двери в гостиную, куда Ланабет увела Флосов.

Опять тревожно перехватывает дыхание. Скользнув ладонью по спине, Арен берёт меня под руку. Невозмутимые гвардейцы раскрывают перед нами двери.

Из всех собравшихся в кремового цвета гостиной только Ланабет чувствует себя свободно и легко. Дедуля, как и его жена, жена его сына и сам сын, сидят за круглым столом с такими напряжённо прямыми спинами, словно аршины проглотили.

– Арен, Валерия, – Ланабет изящным жестом указывает на два пустых стула возле неё. – Мы ждали только вас.

Хотела бы я знать, дедуле уже сказали об Элиде или ещё нет?

Все Флосы, кроме дедули, бледнеют, смотрят на нас испуганно.

– Мы не собирались вас есть! – уверяю я. – То есть кусать, то есть обижать. – К лицу приливает кровь, жжёт щёки. – Мы просто поздоровались. Но получилось так… по-драконьи.

– Лера, разумеется ты не собиралась нас есть, – уверяет дедуля, – мы все это поняли, просто… э… тревожить драконов во время игрищ – не лучшая идея.

Жена, сын и невестка косятся на него, потом на меня. Кажется, об Элиде ему ещё не рассказали.

Ланабет берёт со стола салфетку и разворачивает. В движениях её нет скованности, свойственной слепым, поэтому их чёткость кажется жутковатой, ведь верхнюю половину лица закрывает золотое кружевное полотно без прорезей.

– Приятного всем вечера, – церемонно здоровается Арен и мягко тянет меня внутрь гостиной.

Шагая по гладкому паркету, стараюсь не опускать каблуки, чтобы шаг был таким же беззвучным, как у Арена, решившего не распугивать гостей чеканным грохотом.

Задумавшись лишь на секунду, Арен усаживает меня рядом с дедушкой. Тот нетерпеливо перебирает пальцами, и когда Арен тоже садится, кашлянув, начинает:

– Позвольте представить: принц Арендар, наследник Эрграя, а это его денея Валерия. Моя внучка.

То есть он их ещё не обрадовал прибавлением родственников?

Дедуля улыбается, но оцепеневших родных оглядывает тревожным взглядом.

Молчание становится неловким, очень неловким. Взгляд дедули наполняется удивлением. Я же смотрю только на него, позволяя остальным переварить шокирующее известие.

Первым отмирает дядя:

– Так вот почему Шиан предложил нам отсрочку по оплате долгов.

– Такой же оборотистый, как его отец, – дедушка пытается сохранить бодрый вид, но получается не очень. Кашлянув, продолжает: – Сильвана, моя дорогая супруга.

Наконец поднимаю взгляд и присматриваюсь к ней: пепельные кудри, едва заметные брови, серо-голубые глаза, равномерный цвет кожи. В молодости она, похоже, была красивой, и сейчас сохранила приятный добродушный вид – и это после исчезновения дедули, предательства кузена, всех злоключений семьи.

– Вольдемир, мой мальчик, – не без гордости представляет сына дедушка.

По моим прикидкам дяде должно быть за семьдесят, но выглядит он лет на тридцать пять. Чертами лица очень похож на моего отца, будь он не шатеном, а светловолосым, сходство было бы ещё сильнее.

И смотрит он холодно, так, что мороз по коже.

– Его супруга Мелада.

Почти русая шатенка, она слишком бледна и как-то измучена. Наверное, из-за переживаний об Элиде. Я не помню её на суде, наверное она была среди тех, кто просто плакал и смотрел на осуждённых, не вертясь по сторонам, не выступая. Сейчас она смотрит на меня. Блеклые глаза наполняются слезами, блестят, на веках расползается краснота, очень заметная из-за бледности.

Тяжело сглотнув, Мелада опускает голову и прячет руки под стол. Ощущение неловкости становится запредельным. Приветливая улыбка Ланабет становится чуть жёстче. Пусть она не видит, но атмосферу явно ощущает.

– Что-то не так? – участливо спрашивает дедуля и чуть наклоняется.

– Нет, всё в порядке, – поспешно уверяет Сильвана и накрывает его ладонь своей, быстро отдёргивает руку, снова накрывает. Улыбка то появляется, то гаснет. – В порядке, правда. Просто Мелада немного волнуется. Мы же во дворце. Тут императрица. Наследник. Ты. Мы ведь уже не надеялись тебя увидеть, и такая радость. Любой растеряется.

Ноздри нахмурившегося Вольдемира нервно раздуваются.

– Не стоит волноваться, мы не кусаемся, – мягко напоминает Ланабет. – А от волнения прекрасно поможет чай с успокаивающими травами, – она указывает на фарфоровый пузатый чайник, – и сладости, – её изящные пальцы безошибочно указывают на разложенные по двухэтажным тарелкам пирожные. – Угощайтесь, присматривайтесь друг к другу, у вас достаточно времени, чтобы познакомиться и привыкнуть к новым обстоятельствам. Марджемир, после такого долгого отсутствия сложно возвращаться к прежней жизни, но вам есть ради кого стараться.