Попаданка

– Есть хочешь?
– вдруг спросил он меня.

– Да, но больше пить, наверное… – с дрожью ему ответила.

– Ну возьми тогда, – протянул он мне кольцо колбасы и стеклянную бутылку с розоватой жидкостью.

– Ешь, не бойся... Не обижу теперь уже...

Сделав большой глоток, я скривилась от кислого вина, и голодно надкусила колбасу.

– Ну чего, голуба, посмирнела? – расплывшись в сальной улыбке, пытался он казаться добреньким.

– Угу, – жуя, кивнула я.

– Пойдёшь ко мне?

– Ага...

– Тогда сейчас распоряжусь, чтоб цепь сняли, Софья же тебя помоет и приготовит. Потом ко мне приведёт... Поняла, голуба?

– Угу, - с полным ртом кивнула я.

Хоть и не такое крепкое, да вино сразу же в голову ударило, и приятным теплом медленно растеклось по жилам и жилкам. Меня от цепи освобождали, а я стояла и пьяно лыбилась, ну как полная дурочка совсем. Вот подошедшая Софья, ею та самая женщина в цветастом платке оказалась, меня к топящейся баньке повела. А я и не противилась даже, всё же лучше так, чем без толку на цепи сидеть.

– Ты, девонька, не глупи боле, – нравоучительно говорила она, чуть ли не на середине баньки меня в широкую лохань усадив и мочалкой старательно от грязи оттирая. – Бежать лучше и не прoбуй! Поймают, даже и не сумневайся, да по кругу ещё пустят... Повезло тебе, глупенькой, что Агап тебя себе выбрал, при нём не пропадёшь. А коль быстро понесёшь, дак тады и не продаст он тебя басурманам...

При этом я лишь удивлённо вскинула брови.

– Обтирайся, - подала мне Софья свежее полотенце и продолжила наставлять: – Тута на днях купца татарского наши останавливали, так тама нарядов ихних уйма была, мож чего и тебе перепадёт. А покуда вот в это одевайся, – показала она на ворох стираного белья и уже сухой разнотипной жeнской одёжки.

– Помоги мне одеться...
–

попросила я её, скорее по наитию действуя, всё же те самые наряды первой половины девятнадцатого века мне не слишком уж знакомы, если я там, где она сказала, конечно.

В общем, скоро я самой настоящей барышней вырядилась, и как они даже дышала теперь с трудом, в лёгкий кружевной корсет плотно затянутая. Стоя перед большим зеркалом, и не узнавая себя, демонстративно щёлкнула старинными каблучками, очень жалея, что такую симпатяшку сейчас на cъедение к отнюдь не красавцу Агапу поведут. Я представила себе, что придётся ему oтдаться, и, возможно, снова и снова, да так долго, пока ему не надоест, и противно аж до тошноты стало... Но тут ничего не поделать уже… «С неё не убудет!» – где-то в эти же времена и любили говорить. А на цепь я уж точно не вернусь! Всё! Насиделась уже!

Софья ввела меня в полутёмную горницу, запалила свечи, и оставила одну. А я кротко на краешек широкой кровати присела… Вот послышались шаги, и вошёл Агап.

– ? что, мы будем так и сразу?
– я наигранно улыбнулась ему.
– Ты хотя бы вина уж даме предложи!

– Фрол! – крикнул Агап в сени. – Вина подай! Да самого дорогого и лучшего!

– Но я одна не буду...
– демонстративно надула свои губки. – Или ты тоже со мной станешь пить вино?

– И водки ещё неси! – добавил Агап громче. – Да закуски больше!

– А мне бы чего-нибудь сладенького ещё, - так сказав, откинула голову и завлекательно заиграла глазками.

– Ты слышал барышню? – от меня отвернувшись, строго глянул он на того парня в красной рубашке, тогда подставившего мне подножку и сбившего ведро, сейчас же услужливо замершего в проходе с едой на блюде и двумя бутылками в руке.

– Да, хозяин, - ставя всё на стол, заискивающe закивал тот.
– Сейчас вот халвы ещё принесу.

– А я пока нам налью?
– Поднявшись с уголка кровати, я с уверенность шагнула к столу.

Будто не замечая рюмок, до краёв наполнила два кубка, один вином, другой же водкой.

– Давай, мой хороший, - с улыбкой подняла я свой. – Давай крепко вздрогнем уж, за первую нашу ночь!

?гап немного помедлил, странно на меня косясь пронырливыми щелочками каких-то поросячьих глаз, потом же кубок с водкой взял.

– Давай вот так, на брудершафт будем, – с весёлым смехом я наши руки скрестила.
– И до дна! Пьём до дна!

?гап чуть склонился, неуверенно касаясь края своего кубка губами.

– Пей, пей, – бормотала я, уже захлёбываясь сама вином.

– Эх, хорошо! – допивши водку, закряхтел Агап, и с хрустом закусил огурчиком.

– Расстегни мне пуговки на блузке, - здесь, словно в благодарность, я к нему спиной повернулась.

Вернувшийся Фрол, тихонечко на стол тарелку с халвой поставил, и как-то забавно к выходу попятился, видимо, боясь в чём-то своему хозяину помешать.

– Вот хорошо, - высвободившись из Агаповых объятий, я окончательно скинула блузку, игриво прищурилась, при том руку в сладости запустив. – Вкусно! – манерно облизала свои пальцы.

– А давай ещё по одной! – снова наши кубки вином и водкой наполнила.

– Ты напоить меня хочешь?
– понятливо скривившись, ?гап как-то хитро на меня глядел.

– Что ты, милый, - я нарочито демонстративно скинула юбку, оставшись только в корсете и панталонах, маняще перед ним покрутилась, и наигранно да с издёвкой выдохнула: – Если больше не можешь, то я сама выпью, с халвой, а не с тобой...

– Ладно, давай уже, – смело шагнул к столику Агап, и мы снова скрестили наши руки.

– До дна! До дна! – задорно смеясь, весело кричала я,

Скоро мой пьяно покачивающийся полюбовничек со звоном поставил опустевший кубок на тумбу, я же, ему в руки не даваясь, многозначительно дефилировала в кружевном белье, в том самом, во что меня Софья обрядила, и ему это, похоже очень нравилось. Дожидаясь, когда выпивка окончательно ударит в хозяйскую голову, похотливо танцуя, я принялась медленно стягивать кружевной лиф.

Надо же крепкий он какой! Не лиф конечно, а Агап. Чуть ли не литр сорокогpадусной проглотил, а может оно и покрепче было, да до сих пор на ногах держится! А ведь он уже и без того не особо трезвым сюда пришёл. У меня же вон даже от вина идёт кругом голова!

Уже куда пьянее шатаясь, Агап попытался меня поймать, да промахнулся с нетвёрдого разгона.

К себе его с игривым хохотом завлекая, мне удалось увернуться ещё пару и пару раз, но всё же он меня схватил, под истошный визг повалил на кровать. Чуть ли не всюду лапая, мне на грудь препротивно слюнки пуская, крепко в мои бёдра вцепился, очень так пытаясь панталоны с меня содрать, да только ничегошеньки уже не выходило у него. Его руки лишь беспомощно то по ним, то по туго затянутому корсету шарили, всё медлительнее и медленнее становясь, пока окончательно и не замерли на притихшей мне. Вскорости он на спину откинулся, да и громко захрапел.