Поперчить посахаренное

– Джинни, я не обижаюсь. Я знаю, что я не эталон. Я не писаный красавец, не богач и не семи пядей во лбу.

– Это всё неважно! – прижалась к нему она. Юнги поразился сам себе. Раньше, когда он знакомился с какими-нибудь девчонками, чтобы провести с ними ночку-другую, он настолько плескался самомнением и заверениями, что лучше него не найти, что сейчас было смешно вспомнить. Конечно, хороший член создаёт мужчинам апломб, но когда любишь, то понимаешь, что одними сексуальными подвигами не обойтись. Шуга почувствовал сквозь одежду грудь Джинни, втиснутую в его грудь. Но и без сексуальных подвигов ведь не обойтись тоже? Перед глазами Юнги мелькнул этот Бобби, и его ревность окатила его гневным задором, собственническим, жадным, просто-таки жаднющим пылом, который хотел доказать всему миру, что Джинни принадлежит лишь ему. Он впился в её губы и, отрываясь только для того, чтобы снять с себя и неё футболки, целуя уложил её на кровать. Девушка откинулась на подушку, наблюдая, как он расстегивает ширинку и собирается стягивать свои потёртые голубые джинсы. Джинни поддалась встречному желанию и, опередив его, ловко скинула с себя всё, кроме бюстгальтера. Забравшись на Шугу, которому пришлось откинуться назад, сидя, девушка прижалась к нему со всей накопившей страстью, которая искала выхода уже не первые сутки.

– Дай разденусь… - выгадав момент между поцелуями, пробормотал Шуга.

– Некогда, некогда, некогда… Намджун может начать названивать в любой момент! – Приняв аргумент, Юнги с ним согласился и, опрокинув Джинни на спину, не снимая джинсов, приспустил их и, вытащив из трусов готовый член, достал из заднего кармана презерватив. Он мог бы предохраниться и без него, но жар похоти настолько трепал изнутри, что нужен был какой-то приглушающий эффект для ощущений, чтобы смочь позаниматься любовью подольше. Натянув резинку, он сразу же принялся входить в девушку. Простонав, она прикусила губы, сдерживая крик от ещё оставшегося небольшого дискомфорта. В ней всё ещё было очень узко, и довести её до полной готовности лишь предстояло. Юнги сильнее подался бедрами. Джинни вскрикнула.

– Ты моя, понятно? – погладил её щеку, ловя её взгляд Шуга. – Моя, я сказал! – девушка возбужденно закивала, обхватывая молодого человека ногами. – Не отдам никому! – вбиваясь горячее и жестче, зашептал он. – Никому! – Кровать вторила за движениями легким скрипом, унося двоих в пучину удовольствия и плотского счастья.

Удовлетворение пришло не с первого раза. Когда они отдышались и полежали минут десять, переваривая случившееся, то поняли, что Намджун ещё не звонит, а друзья ещё не возвращаются. Не сговариваясь, они перешли на второй уровень, теперь уже раздевшись до конца и, забравшись от света под одеяло, продолжая знакомство с сексом. Вернее, Джинни знакомилась, а Шуга освежал в памяти. Второй раз затянулся дольше первого на двадцать две минуты, так что когда они легли лицом друг к другу, на бок, и приготовились, более-менее присмиревшие в своей похоти, к продолжительной послелюбовной болтовне, то совершенно не ожидали, что их всполошит поворачивающийся в двери ключ. Юнги подскочил, потянувшись за трусами, и едва успел в них впрыгнуть, как в коридоре образовался Тэхён. Джинни натянула одеяло до подбородка, но тот на неё и не смотрел.

– Чимин придёт минут через десять. Я успел вперед, предупредить, - произнес парень по прозвищу Ви и вошёл в спальню. Покрасневшая Джинни с призывом о помощи посмотрела на Юнги.

– Может, ты выйдешь и дашь нам одеться? – Тэхён, будто очнувшись ото сна, посмотрел на Джинни и, подумав, выдал:

– А-а! Ну да. – Так же спокойно и безучастно, как зашёл, он вышел.

– Господи, срам какой… - дрожа, потерла щеки Джинни.

– Да плюнь, это Тэхён, - махнул в его сторону рукой Шуга. – Он с ранней юности не видит разницы, в какую баню ходить – мужскую или женскую. Его ничего не смущает.

– Но меня-то смущает! – натягивая под одеялом поданные Шугой трусики, пропищала Джинни.

– Тогда бери с него пример… - сказав, молодой человек одумался. – Нет, не бери, - застегнув на ней лифчик, Юнги поцеловал её сзади в шею. – Всё-таки не надо светиться нигде голенькой. Я ж и глаза кому-нибудь могу выколоть.

– Никто меня голенькой, кроме тебя, не увидит! – одевшись полностью, Джинни взяла сумку. – Ну что, проводишь меня до дома? А то вдруг кто-нибудь покусится на такую невинную и непорочную девочку. – Взявшись за руки, они вышли в прихожую, где прислоненным к стене, как стоячая вешалка, замер Ви.

– Спасибо! – бросил ему Шуга и они с Джинни, смеясь и радуясь удавшейся задумке, выбежали в подъезд.

Примечание к части * В английском значении «до свидания!»

Ещё перчинку

Джинни столкнулась с Хёной перед входом, и они вошли в университет вместе. Время до начала занятий ещё имелось, и можно было неспешно брести в сторону нужной аудитории. Холл постепенно заполнялся студентами. Поднявшись на второй этаж, подруги увидели у табло расписания Ханбина с его свитой, среди которой был и Бобби. Джинни придержала Хёну, хотя у той автоматически ноги деревенели, стоило увидеть бросившего её любовника, и потянула назад, пока их не заметили. Но сильно переживать не стоило. Своей дружной толпой и окруженные любопытными, они не замечали обычно ничего вокруг. Хотя в Чживоне Джинни сомневалась. Он был вместе с теми, но одновременно и не вёл себя, как они. Откуда же взялись слухи, что он ещё хуже БиАя? Что он такого сделал?

Внезапно, растолкав толпу льстецов и подобострастных фанатов «плохих парней», к Ханбину пробилась девушка и, неслышимая поначалу, стала что-то говорить ему. Потом, когда он попытался отойти, вцепилась в его руку. Длинноногая самка, что на каблуках была ростом с Ханбина, с утра была при нём, поэтому она попыталась отпихнуть незнакомку. Но та не поддалась, и её пришлось оттаскивать грубее. В результате девушка упала на пол, обливаясь слезами и протягивая руки к ногам уходящего БиАя, словно хотела ухватиться за них, как за своё последнее спасение.

– БиАй! БиАй, пожалуйста, не поступай так со мной! – навзрыд гремела она, заставляя Джинни ёжиться. – Прошу тебя, вернись! Дай мне ещё один шанс! Что я сделала не так? БиАй! – Толпа вокруг стала расходиться. В ревущей девушке с размазанным макияжем, униженной и не извлекшей опыта из пережитого, не было ничего приятного для наблюдения. Хёна не отвернулась, посмотрев на всю сцену.

– Одна из тех первокурсниц. Вот такие мы все перед ним… ползаем у его ног, а ему хоть бы что.

– Ну, не правда, ты себя так не вела. Ты скандалов в университете не устраивала, - попыталась приободрить её Джинни. Хёна тряхнула челкой, меланхолично ухмыльнувшись.

– В университете – нет. – По освобожденному коридору, в противоположную сторону которого ушла шайка плохишей, теперь можно было идти спокойно. – Но ты себе не представляешь, что я делала без посторонних глаз, подкарауливая его, чтобы ещё хоть раз поговорить… Сейчас вспоминаю – оторопь берет.

– А ты забудь! – Девушки вошли и приглядели себе ещё незанятые места поближе к кафедре. Джинни задумалась, почему же многие, фактически все, кто спал с БиАем, у кого он был первым, так сильно страдали? Вообще-то, есть теория психологической зависимости от первого партнера… Джинни подумала, что бы с ней было, если бы Юнги после всего, что они, наконец, испытали вместе, перестал ей поднимать трубку, звонить, бросил её. Каково бы было ей? Душу сковал лёд, едва она это представила. Это невозможно… она бы потерялась в этой жизни, сошла с ума, не знала, что делать, куда бежать, кому звонить… Нет, сначала она бы выплакалась Намджуну. Тот бы набил морду другу, вычеркнув его из своих контактов, если бы было кого вычеркивать, потому что за свою мелкую он бы забил и до смерти, успокоил бы сестру, поддержал. Джинни стало как-то спокойнее при мысли, что за неё есть кому заступиться, но одновременно с тем она поняла, что в эту категорию входит и Юнги. Он никогда не позволит себе поступить плохо, а тому, кто позволит обидеть его девушку – будет плохо от него.