Попрыгун

В прорезанное окно, сквозь москитную сетку заглядывала розоватая луна, или, может ее здесь звали по-другому. У меня не было времени спросить об этом, да и, честно говоря, совершенно не хотелось знать название этого небесного светила. Луна и луна, ничего особенного, разве что свет неприлично-розовый, раздражающий и пошловатый.

Мы ночевали уже совсем в другой палатке. Та, в которой нас держали вначале, была своеобразным складом. В новой было комфортней, не ощущался гнилостный запах порченных фруктов, да и вообще, она была гораздо больше, снабжена складными кроватями и грубоватыми тумбочками. Москиты долго донимали нас своим писком над ушами, пока та самая девушка, что ухаживала за раненными, не зажгла у входа связку тонких прутиков. Сладковатый дымок выкурил надоедливых насекомых из палатки.

Девушка положила на ближайшую тумбочку стопку постельного белья и, бросив на меня внимательный взгляд темных, как ночь, глаз, неслышно удалилась. Стоявший рядом со мной Кевин ткнул меня кулаком в бок. Я вышел следом за девушкой, сопровождаемый недовольным взглядом Сони, но незнакомки уже и след простыл. И вот сейчас, лежа без сна в относительной тишине окружающих джунглей, время от времени прерываемой ревом мотора, криком обезьян и рыком хищников, я думал о ней.

Разбудили нас рано, едва только ярко-синее солнце окрасило макушке деревьев призрачным светом. Солнце поднималось стремительно, входя в зенит, бледнея с каждой минутой. Пока мы с неохотой вылезали из нагревшихся постелей и выходили умываться к вонючему озерцу, солнце было уже высоко.

За завтраком к нам присоединилась Беата, Филипп и еще несколько дюжих мужчин, глядевших на нас со скрытой неприязнью. Вместе с ними за стол села давешняя незнакомка, сменившая свой халат на армейский комбинезон и черную кепку. Она села напротив меня, время от времени отрывая взгляд от железной миски и бросая на меня торопливые взгляды. Еду подавала девушка, которую мы видели у озера. Вблизи ее обожженное лицо было еще страшнее. Я смущенно отводил глаза в сторону, когда она оказывалась рядом со мной. Мои маневры, наверное, выглядели глупо и даже оскорбительно, поскольку девушка, ставившая передо мной блюдо с мясом, перехватила мой взгляд и залилась краской возмущения и стыда. Она швырнула на стол приборы и спешно удалилась.

– Это ее медузы так разукрасили, – негромко сказала незнакомка из больницы. – Анжелина жила неподалеку от плотины. Когда медузы напали на их деревню, она и еще двое селян смогли вырваться и сбежать, но, как видишь, не совсем удачно. Эти раны разрастаются, как раковая опухоль, если их не обработать. Ее друзьям повезло меньше, сожжено было больше половины кожи, и все они умерли мучительной смертью.

– Меня зовут Артем, – сказал я и протянул ей руку через стол.

– Лючия, – ответила она и слабо улыбнулась. – У тебя несвойственный местному загар, это даже странно. В вас всех видны чужаки, особенно в том темнокожем гиганте. У нас здесь нет людей совсем черного цвета.

– Не говори ему об этом, – прошептал я. – Темнокожие очень самолюбивы, особенно когда дело касается их расы.

– Я все слышу, – громко предупредил Кевин, сидящий на другом конце стола. Лючия бросила на него испуганный взгляд.

– Как это возможно? – спросила она.

– А он не человек, – ехидно вставила Соня. – Мы тут все, собственно, не совсем люди.

Лючия перевела взгляд с Сони на меня.

– И ты? – спросила она. Вместо ответа я поднял руку, откуда выстрелили пять острых когтей. Лючия вздрогнула, сидящий рядом с ней бородатый мужчина с проклятием свалился со скамейки и, схватившись за автомат, подпрыгнул к столу, изрыгая ругательства. Филипп поднял руку, успокаивая горе-вояку, но у того были совершенно бешеные глаза. Он не видел приказа командира.

Взгляд его был ужасен.

Я напрягся, отчетливо понимая, что от летящей в грудь или голову пули меня ничего не спасет. «Ну что же, это профессиональный риск», – сказал как-то Безумный Эрик, глядя на пронзенное стрелой тело Руфуса, скользящего, отправившегося с нами в Средиземье. Руфуса убили орки, от которых мы улепетывали два дня, но так и не смогли уйти, поскольку с нами была целая компания, которую мы никак не могли бросить. И вот теперь на меня направлено дуло автомата обалдевшего от страха безумца с налитыми кровью глазами.

– Хосе! – грозно рыкнул Филипп. Но тот даже ухом не повел. Из уголка его губ потекла тонкая струйка слюны. В зрачках пульсировала бездна. И спустя мгновение Хосе нажал на курок.

Пороховую гарь снесло мощным ударом озона. За долю секунды я успел заметить, как соскочил с места Кристиан, и как в руках Хосе распустилось искореженным цветком дуло автомата. А потом завязанное в узел оружие полетело в одну сторону, а Хосе, с дымящейся одеждой, в другую.

Перелетевший через всю опушку Хосе плюхнулся в озеро. Секунду на поляне было тихо, а потом бойцы Филиппа с ревом соскочили с мест, хватаясь за ножи и автоматы. Тяжело дышавший Кристиан, опрокинул скамейку и, сделав назад два неверных шага, упал на колени. Кевин с ревом взвился в воздух, орошая землю клочьями одежды и каплями собственной крови. Метаморфоза в столь быстром темпе далась ему нелегко. Соня ощетинилась двумя кружащимися винтами ножей, я выставил вперед когти. Позади нас, прикрывая обессиленного Кристиана, наливался клубками мускулов Роббер.

– Филипп, Филипп! – пронзительно закричала Беата. – Останови своих людей, мы же поубиваем друг друга!

Я обернулся на Беату. Она походила на ведьму. Ее слегка оторвало от земли. Суча в воздухе тоненькими ножками, она раскинула руки в стороны. С пальцев стекали голубоватые молнии.

– Назад, все назад! – орал Филипп, не отваживаясь соваться на линию огня. – Бросить оружие!

Приказ отца командира бойцы почему то выполнять не спешили, с ужасом поглядывая на оскаленную морду Кевина, с клыков которого бежала перемешанная с кровью слюна. Мы не двигались с места, только Кристиан, шатаясь, поднялся на ноги и подобно Беате раскинул руки в стороны. В воздух он не поднялся, но между пальцами тоже заискрило.

Лючия, стоявшая ближе всех к нам, первой опустила пистолет и сунула его в висевшую на поясе кобуру. Следом за ней коренастый бородач неохотно опустил мачете. Лючия с вызовом посмотрела на меня. Я втянул когти и расслабился. Соня тоже избавилась от своего оружия, но я видел, как перед ней колышется марево открытого портала, куда она могла в любой момент затянуть всю нашу группу.

Последними пакт доброй воли выполнили Кевин и Беата. Как только бойцы Филиппа с недовольным бурчанием определили свои автоматы за спину, а пистолеты и ножи в кобуры и чехлы, Кевин медленно начал преображаться в человека. Беата, синяя от напряжения, опустилась на землю и обессилено рухнула на скамейку. На другом берегу люди вытаскивали из озера незадачливого Хосе, который страшно ругался, клялся, что непременно отомстит, и даже ударил в лицо одного из своих благодетелей, тащивших его из воды.

– У нас одна миссия, – прорычал Кевин, в глазах которого еще тлели оранжевые точки. – Мы вам не враги, но это не значит, что мы дадим себя в обиду.

На поляне стало тихо. Мы застыли друг напротив друга, с лицами, на которых отчетливо читалось недоверие и страх. Я решил, что, поскольку с меня это все началось, вышел вперед, и протянул руку Лючие. Она посмотрела на нее с плохо скрываемым страхом, но потом, гордо вздернув подбородок, протянула мне ладонь. Мы обменялись рукопожатиями под одобрительными взглядами моих соратников. Только Соня смотрела хмуро и недовольно, слегка поморщившись, как будто ей сделали больно. Коренастый бородач сделал шаг вперед и протянул руку Кевину. Тот пожал ее и даже улыбнулся зловещей, недоброй улыбкой, но бородача это ничуть не смутило.

– Ребята, – крикнул он, – если все наши союзники будут такими, мы избавимся от медуз в два счета!

«Очень в этом сомневаюсь», – подумал я в то время, как люди на поляне радостно кричали и прыгали на месте. Только Хосе, на ходу выжимая мокрую одежду, шел по круглому берегу и бурчал себе под нос что-то нечленораздельное.

Стычка, разумеется, не могла не отразиться на нашем отбытии. Мы безнадежно задержались, да и позавтракать толком не успели, но дожидаться, пока нам подадут второй завтрак (в пылу стычки мы перевернули столы, и вся еда оказалась на грязной земле) было уже некогда. Суетящиеся женщины побросали в машины дополнительные сухпайки. Мы расселись по джипам в компании с вояками Филиппа. Мне одновременно повезло и не повезло. Вместе со мной в машине оказались Лючия, Соня и, к моему вящему неудовольствию, Хосе, всю дорогу бросавшему на меня злобные взгляды. К счастью дорога была ухабистая, поэтому Хосе цедил свои проклятия себе под нос, стараясь не разжимать зубов, чтобы не прикусить язык. Хорошо еще, что сидел он рядом с водителем и на нас оборачивался редко. Я же то и дело оборачивался на Лючию, да и она, собственно, не отворачивалась. Соня то и дело пренебрежительно фыркала. Происходящее ей активно не нравилось, но мне было все равно. Ехать рядом с Лючией было очень приятно. Изгибы ее тела были волнующими даже под мешковатым камуфляжем, не очень шедшим ее фигуре. Под ее беглыми взглядами я почему-то краснел и чувствовал себя первоклассником на первой школьной линейке, испуганным до тяжелого комка в желудке, с букетом чахлых гладиолусов, с аккуратной обидной стрижкой, открывающей оттопыренные уши.