Попутчица

Она посмотрела на лопату, повертела ее в руках. А лопата и, правда, неудобная, заменю я ее, сама заменю.

– Ну, ладно, не кипятись, я ведь просто так спросил, – Степан отступил, – думаешь, легко узнать, что не нужен. Все годы нужен был, а тут вдруг не нужен. Вот и мучаюсь, до истины докопаться хочу.

– Понимаю, сама два раза оступилась, каждый раз думала, что навсегда, – Анна попрощалась с незваным гостем и пошла к калитке, показав, что не намерена больше говорить. – Поговори с женой, может и наладится, – сказала она, перед тем как закрыть калитку.

Домой вошла, как в тумане, еще больше расстроенная встречей с водителем лесовоза. Приезд его было неожиданным, и поначалу испугал, потом удивил. Не может человек любопытства ради ехать за двадцать километров, не зная адреса, искать по имени, чтобы задать несколько вопросов.

Значит, действительно, мучается этот водитель, встретившийся ей на зимней дороге. «Кому-то счастье выпало, а им не дорожат, – с горечью подумала Анна, – а тут, видно, одной век прожить придется». Она вздохнула, выглянула за ворота, заметив, что Степан уехал, вышла и снова стала расчищать снег. «Да и не одна я вовсе, сынок у меня, так что не пропадем».

Степан не прислушался к совету Анны, больше не пытался поговорить с Лидой, потому что понимал: давно все сказано. Было время подумать и отказаться от переезда. Не отказалась. Да и у самого душа не лежала к ней после случившегося.

_____________________

Морозным утром вел Степан груженый лесовоз, а рядом сидел пассажир. Это был мастер участка Павел Евгеньевич, вместе с которым встретили тогда Анну.

– Последнее время совсем невеселый ты, Степан, – заметил мастер, – может дома что-то случилось?

– Да с женой у меня развод.

– Да что ты?! А чего так?

– Сам думаю, отчего так. Бабуля у меня была, отцова мать, так вот от нее слышал: «насильно мил не будешь». Не помню про кого так сказала, а теперь меня напрямую касаются эти слова. Ну, правда, в моей ситуации ничего уже не изменишь. Пусть живет, как хочет, раз так решила.

– Ладно, Степа, не буду в душу лезть, ты духом-то не падай, все перетрется, мука будет, встретится тебе еще женщина.

– Пассажирку мою помнишь? Анной зовут, на морозе стояла, подобрали тогда, удивлялись еще, откуда она тут.

– А-аа, помню, кажется из ближайшей деревни ехала. И что она?

Степан помолчал с минуту. Потом рассказал, как все было: про ее пророческие слова, сказанные случайно, потом про ту злополучную ночь, про уход жены, про поездку к этой самой Анне.

– Ну, ты упертый, Степан, даже разыскал женщину. – Павел Евгеньевич был под впечатлением от происшедшего.

– Я ее не очень запомнил, пассажирку твою, но врезалось в память, что женщина приятная, спокойная, простая и, кажется, душевная. Она может и сама переживает, что разговор тот завела, не подумав, что все так и выйдет. Скорей всего, понравился ты ей; знала, что больше не увидитесь, вот и сказала правду, как есть.

– А получилось, что увиделись, нашел я ее. А она меня прогнала. Ну, не прогнала, а посоветовала с женой помириться.

– Слушай, Степа, ты же не первый день на свете живешь, неужели непонятно: свалился как снег на голову. Что женщина должна была ответить? Эх, Степа, тут время надо, – Павел Евгеньевич посмотрел в окно, за которым тянулись заснеженные елки, одна за другой.

– А вообще, наверное, не часто встретишь, когда тебе с первых минут в любви признаются. Не шутки ради, а от душевного порыва, по-настоящему.

– Да не признавалась она мне в любви, – ответил водитель.

– У женщин, бывает, совсем другие слова находятся: вроде про любовь ни слова, а на самом деле, это и есть она самая, любовь эта. – Павел Евгеньевич показал на дорогу, – тормозни, Степа, я уже приехал. Спасибо, что подвез.

– Это тебе спасибо, Павел Евгеньевич, поговорил с тобой, как вроде легче стало. У тебя какой-то ровный, но правильный взгляд со стороны, не то, что мать с братом: переживают за меня, охают, а мне от этого еще горше.

– Ну, я рад, Степа, если помог чем, держись! – Павел Евгеньевич пожал водителю руку и вышел.

_______________________

– Аня, ты дома? – Вера, давняя подруга, заглянула в кухню, все открыто, а в доме никого нет.

– Здесь я, в спальне, прибираюсь, проходи, садись.

Вера села, сняв пальто. – Заметила я, что последнее время ты какая-то другая.

Аня развела руками, улыбнувшись: – Да с чего ты взяла? Все у нас с сыном по-прежнему.

– Может, познакомилась с кем?

– Смеешься, у нас тут все друг друга знают. Не с кем мне знакомиться, да и не хочется.

– Взгляд, у тебя Анюта какой-то другой… А тут на днях тезка твоя бабушка Анна Васильевна сказала, что искал тебя мужчина какой-то, твоих лет вроде, может постарше.

– Ага, министр сельского хозяйства искал, хотел грамоту вручить и орденом наградить, – пошутила хозяйка.

– А если серьезно, то это тот водитель лесовоза, который подвез тогда в мороз. Помнишь, рассказывала?

– Да ну! А чего ему надо женатому?

– Говорит, что разводится, меня спрашивал, откуда про жену его знала. А я и не знала. Сто раз себя ругала, что лишнее брякнула.

– Нет, погоди, так он к тебе же приезжал, а причину совсем другую нашел. На тебя посмотреть приезжал. Неужели у тебя ничего не торкнуло?

– Да с самого первого взгляда торкнуло. Хороший он, верный, с таким не пропадешь. И по окнам выглядывать не надо, домой всегда будет торопиться…

– Ну, так и что же ты не приветила его, причину бы нашла, попросила помочь… Анька, ты как с печки свалилась, как будто ни разу замужем не была.

– Не знаю, что делать, думаю про него, а сама не решусь, да и не приедет он больше.

– А вдруг это и есть твой суженый? Мы в восемнадцать-двадцать лет думаем, что суженого встретили, а иной раз по-настоящему лет под сорок. Может и у тебя так.

– Это я сразу почувствовала, как только в машину села, – призналась Аня, – но не те слова сказала с первой встречи. Давай про свою жизнь горемычную рассказывать, потом его пожалела, потом сказала, что такого, как он, ждала бы каждый день у окошка…