Попутчица
Шрифт:
– Найди его, знаешь же, что в райцентре живет.
– Нет, хватит, он тогда подумал, что навязываюсь ему.
– Ну, ты хоть узнаешь получше, хоть поговори с ним!
– Не могу. И хватит об этом.
– Ладно, Аня, я совет дала, а ты думай сама, – Вера поднялась. – Ну, пойду я. Вот поэтому ты другая какая-то, влюбленная что ли.
______________________
Зима в Сибири долгая. То затяжные морозы, то снег, то метель, то вдруг немного поднимется столбик термометра, порадует мягким, слегка бодрящим морозцем.
Всякий
Автостанция в райцентре небольшая. Одноэтажное здание из бетона и стекла лет двадцать назад считалось еще современным; сейчас, с рекламными плакатами, выглядело скромным помещением, где пассажиры прятались в непогоду.
Степан проводил дочку на автобус, отправлявшийся в город.
– Ну, молодец, что приехала, не забывай, не только я, бабушка с дедом всегда ждут тебя.
Девушка кивала в ответ, обняла отца, легко вбежала по ступенькам в автобус, махнув рукой на прощанье.
Степан был в легкой курточке, слегка поежился, хотел идти к машине, как увидел ее. Она стояла спиной на площадке, куда должен подъехать автобус, который шел в село Зеленое. То ли пуховик на ней был, то ли пальто на синтепоне, непонятно. Но почему-то Степану что-то подсказывало: это она.
– До Зеленого? – спросил он, подойдя к женщине.
– Да! – она повернулась к нему сразу, еще не зная, кто ее спросил, промелькнуло, может кто из сельчан. – До Зеленого, – уже удивленно повторила Анна.
– Здравствуй, попутчица, – он был совершенно спокоен, как будто знал, что увидит ее сегодня и подошел как к давней знакомой.
– И тебе доброго денечка, Степан, – она поправила шапку, убрала выбившиеся волосы, – а я приезжала продукты купить, тут выбор больше, чем у нас, да и дешевле.
– А я дочку провожал.
– А мой сынок вчера еще уехал, учится он у меня.
– Ну, так ради такой встречи подвезу тебя.
– Ой, не надо, я уж и билет купила, автобус скоро подойдет.
– Да брось ты этот билет, поехали, раз предлагаю, – не дожидаясь ответа, поднял ее сумку.
– Чего молчишь? В первую встречу разговорчивая была.
– Так то первая встреча, я тогда смелая была.
– А сейчас чего испугалась? Лопату, которой снег расчищаешь, заменила?
– Нет, руки не дошли.
– Ну а мать когда перевозить будешь? Ты же про мать говорила тогда.
– Думаю, весной надо перевозить. Так ее еще уговорить надо.
– Как договоришься, я тебе машину организую.
– Спасибо тебе, Степа, не хочу должницей быть.
– Со
своих не беру.– Со «своих»? – переспросила она.
– Ну да, ты же своя. Во-первых, землячка, во-вторых, третья встреча у нас с тобой… Поедешь со мной дальше?
– "Дальше" – это куда?
– По жизни дальше. – он улыбнулся. – Ну, это я так, образно. Пообщаться надо бы. Как смотришь?
– Пообщаемся, лопату сначала поправь, а то черенок совсем слабый.
– Будет сделано. А ты пока чай наладь, а то надоело одному чаи гонять. С тобой хочу.
– Вот сначала пообедаем, чай попьем, потом уже лопатой займешься.
– Спасибо, хозяюшка, меня такой расклад устраивает.
Говорили они до самого села. Удивительно, что слова находились и, казалось, понимали друг друга с полуслова.
______________________
Весной перевезли Анину маму, осталась она жить в доме дочери. А сама Анна переехала к Степану в райцентр. Купили новую мебель, наметили строить новую баню. Но это уже летом.
Дочь Степана, сын Анны и приемный сын Кирилл иногда приезжали, и тогда дом наполнялся шумом, весельем, всем хватало места.
Под осень Аня обрадовала мужа известием, что ждет ребенка. Про общего малыша они говорили раньше, и решили, что ребенок будет желанным.
Зимой Аня частенько присаживалась к окну, считая минуты, когда приедет Степан, обнимет ее и спросит: – Ждала, Анечка? – а она ответит:– Ждала, Степушка. И всегда ждать буду, я же теперь попутчица твоя на всю жизнь.
Судьба
– Не пущу, мала еще по малину одна ходить, в тайге и охотники бродят, и что на уме у кого, то неведомо.
– Да что ты, матушка, я ведь не одна, я с подружками, вон нас сколь набралось, никто нам не страшен.
Ефросинья выглянула в окно: от разноцветных платков зарябило в глазах. Смеясь, переговариваясь, держа корзины, в которых скромными узелками припасена еда, девчата ждали Варю.
– Ну, так пойду я или нет? Вот смеху-то будет, если в мои шестнадцать годов по малину не пускать.
– Ну, иди, все одно выпросишь. Да не заходите далеко, и девчат держись, не отдаляйся. Ох, судьбинушка, помилуй дочку, дитя единственное, – вздохнула Ефросинья. А потом с минуту смотрела в окно, отмечая про себя, что выросла Варька пригожей. Вспомнила она мужа, с войны не пришедшего, старшего сына, ушедшего в 1944 на фронт, – не вернулся сынок. Вот и берегла дочку пуще пса сторожевого; кто не посмотрит на нее, сразу себе в уме отметит, оценит, добрый ли человек.
Июльский воскресный день был солнечным, как раз то время, когда малина наливалась соком, ягоды уже, того и гляди, падать начнут. Шумной гурьбой девчата, лет 15-17, вошли в лес. Кустарники приветливо встретили ягодников, малина светилась на солнце и сама просилась в руки.
– Айда выше, там ягоды больше, – крикнул кто-то, – здесь уже все собрали.
– Боязно выше-то, мне мамка наказывала, не заходить далеко.
– Эх, вы, бояки, да тут шагов сто будет.
Девчата, завязав потуже платки на головах, чтобы не спадали, потянулись цепочкой дальше. Россыпь ягод на кустах заставила ахнуть в голос, и тут же кинулись к ней, жадно обрывая, а какую ягодку и в рот себе кладут – как же не соблазниться.