Порезы

Он подбежал к окну. Положив руки на подоконник, он высунулся наружу. Он ожидал увидеть ее распростертое на траве тело.

Но она была на ногах.

Кровь стекала по ее ногам и спине, но она бежала. Бежала через задний двор и кричала, что было сил.

Еще одна Шарлин.

Еще одна гребаная Шарлин!

Почему самые лучшие всегда убегают?

О, Боже! Я должен убираться отсюда!

Он начал натягивать одежду.

Куда мне идти?
– Подумал он.

Куда угодно. Не имеет значения. Главное убраться отсюда как можно быстрее.

Она знает мою машину. Я не проеду на ней и пяти миль.

А может стоит попробовать проехать совсем немного, проникнуть в первый попавшийся дом и спрятать ее в гараже?

Пробегая через кухню он увидел лежащую на столе сумочку Мэй Бет. Схватив ту, он вбежал через кухонную дверь в гараж и швырнул ее на сиденье автомобиля.

Когда сумочка упала, изнутри раздалось металлическое лязганье.

Ее ключи?

Альберт распахнул сумочку и увидел большое латунное кольцо. Он вытащил его. На нем висело полдюжины ключей. Двое из них были похожи ключи от машины.

От Вольксвагена.

Уехать отсюда на ее автомобиле?

Он стоял всего-лишь в нескольких милях рядом с тем местом, где проходили съемки фильма.

Я доберусь до него. Она будет считать, что ее машинка стоит в целости и сохранности в том же месте, где она ее и оставила. Возможно, пройдут часы, прежде чем она поймет, что ее увели.

40. Послеполуденное наслаждение

Остановившись возле тротуара через дорогу от дома Эмили Жан, Лестер смотрел на едущий по подъездной дорожке автомобиль. Он остановился и из него вышла Эмили Жан. Она подняла дверь гаража, вернулась к машине и заехала внутрь. После того, как она закрыла дверь, Лестер подождал еще пару минут и вышел из своей машины. Он подошел к входной двери и позвонил.

Раздались быстрые шаги. Дверь открылась.

– О, мистер Брайант! Как здорово, что вы заехали. Правда, боюсь, что немного рановато.

– Я не смог выдумать хорошего предлога, чтобы уйти с работы пораньше, поэтому решил взять целый выходной.

Она прижалась лицом к его груди.

– Извини, я не знала. Я тоже могла бы позвонить в школу и сказать, что приболела, и тогда мы провели бы вместе весь день. Разве это не было бы прекрасно?

Он почувствовал, как эта потеря прошлась по нему острой болью.

– Такая мысль приходила мне в голову, - сказал он, - но я подумал, что ты, возможно, постесняешься отпрашиваться с работы.

– Боже, нет. Я делаю так по нескольку раз в год, независимо от того, в самом ли деле болею или нет. Я воспринимаю это как награду за свою преданность и тяжкий труд. Кроме того, учителя, работающие на подмену тоже должны чем-то питаться.

– Почему бы тогда нам не выбрать день на следующей неделе и обоим прикинуться больными?

– Ты осмелишься на такое?

– Да, я прекрасно понимаю, что это настоящий рецидив. Но все будет в порядке. Сегодня я отпросился с работы впервые за последние шесть месяцев.

– Ну что-ж, в таком случае как насчет вторника?

– А почему не понедельника?
– Спросил Лестер.

– Болезнь в понедельник может вызвать слишком много подозрений.

– Ну ладно, вторник, так вторник.
– Он поцеловал ее в шею. Мягкий аромат духов взволновал его.

– Хочешь чего-нибудь выпить?
– Спросила она.

– Почему нет?

– Действительно. Подожди, я быстренько приготовлю порцию маргариты.

– Отлично. А разве ты пьешь не мартини?

– Уверена, что и маргарита вполне придется мне по душе.
– С ленивой, довольной улыбкой, она обняла его, и они снова поцеловались.
– Вернусь через несколько мгновений.

– Окей. Да, и не заморачивайся с тем, чтобы солить края моего бокала, ладно? Это слишком проблематично, да и соль я не особо люблю.

– Как скажешь. Тогда, может быть попробуем придумать этому коктейлю какое-нибудь другое название?

– Думаешь? Ну что-ж, давай попробуем.

– Увы, все уже давно придумано. Ничего нового не открывается под лучами солнца, мистер Брайант.

– А мы?

– Мы - это что-то новое?
– Она нахмурилась, словно задумавшись о чем-то глобальном.
– Конечно же, друг для друга мы являемся чем-то новым, верно?

– Новым и лучшим, - сказал Лестер.

– Наверное, так и есть, - сказала она и прошла на кухню.

Ожидая ее возвращения, Лестер бродил по гостиной. Он посмотрел в камин. На его решетке лежали три расколотых полена и пачка бумаги для розжига, словно ожидающие холодной ночи, когда их смогут растопить. Из под находящегося под ними пепла торчал смятый окурок. На фильтре розовели следы губной помады.

– Надеюсь, тебе нравится Камамбер, - сказала Эмили Жан, вернувшаяся с кухни с подносом сыра и крекеров. Так же на нем стояли и две порции маргариты.

– О, это просто здорово. Главное - успеть отправить его в рот, не почувствовав запах.

– Не почувствовав его запаха, ты лишишь себя части удовольствия.
– Она поставила поднос на стол перед диваном.
– Присаживайся.

Он сел, и Эмили Жан присоединилась к нему, обняв и сжав ладонью плечо.

– Как ты думаешь, будет ли тост сейчас к месту?

– Думаю, что да, - сказал Лестер.

– Тогда за всех, кто храбр сердцем и влюблен.

Они чокнулись и выпили.

– Прекрасный тост, - сказал Лестер.

Эмили Жан улыбнулась:

– Просто для него существует прекрасный повод.

– Что-то вроде "как вам это нравится", - сказал он, потягивая свой напиток.

– Точно.

– Или "все хорошо, что хорошо кончается".

– Меня не особо волнуют потайные смыслы этого тоста, - сказала Эмили Жан.
– Это может показаться тебе немного пессимистичным, но я считаю, что ничего не кончается хорошо.

Лестер почувствовал, как его желудок сжался. Он сделал большой глоток и глубоко вздохнул.

– Это просто ужасный взгляд на вещи.

– Возможно и так. Но, признаться, я немного боюсь. Обычно все и всегда начинается довольно ярко и многообещающе. Как первый снегопад в году. Ты жил когда-нибудь там, где идет снег?

– Я вырос в Чикаго.

– Тогда тебе это известно. Снежинки падают с неба, такие белые и прекрасные... они тают на твоих ресницах, покрывают газоны, крыши домов и автомобилей. Это так красиво. А потом люди схватывают сердечные приступы, раскапывая его лопатами, или погибают в авариях, врезаясь в деревья на скользкой дороге. Да и после того, как снег пролежит несколько дней на земле, он становится серым и уродливым.