Порочная игрушка
Шрифт:
Разница в том, что я на самом деле хочу его, в отличие от других клиентов в прошлом.
Его брюки падают на пол, напряженный член нуждается в освобождении из боксеров. По крайней мере, я знаю, что возбуждаю его. Я не уродливая, одурманенная наркотиками вещь, которую он подобрал неделю назад. Теперь он получит Джессику.
Шумно вздыхаю, когда он грубо скользит ладонями по моей шее к волосам. Бракс прижимается губами к моим, притягивая к себе. Как только его теплый член оказывается в моих холодных руках, я стону с невысказанной мольбой трахнуть меня.
— Господи, Банни, — шипит
Я глажу его напряженную длину и отодвигаюсь, чтобы посмотреть Брэкстону в глаза.
— Мое тело твое. Делай все, что хочешь, потому что я тоже этого хочу.
Это провоцирует его, потому что он рычит и скользит ладонью к моему горлу. Плотно сжав его, он почти отрывает меня от земли и тащит меня назад. Я держусь за его запястье, но не пытаюсь освободиться от него.
— Банни, ты права насчет того, что твое тело принадлежит мне, — говорит он зловеще, — но ты ошиблась насчет того, что сама желаешь этого. К тому времени, когда я закончу с тобой, ты будешь мечтать оказаться в любом другом месте, но не рядом со мной.
Он грубо бросает меня на матрас, и это выбивает из меня весь воздух. Бракс привык доминировать над каждым, включая мужчин. Но мне такая жизнь не в новинку. Он может доминировать над моим телом, но никогда не будет владеть моим разумом.
Поднимая подбородок с милой улыбкой, я говорю с южным акцентом:
— Делай, что хочешь, красавчик. Я не боюсь.
ГЛАВА 10
Он
Мой пульс учащается, и сердце почти выскакивает из груди. Она, нахрен, одновременно и выводит меня из себя, и чертовски заводит. Стройное тело Банни безумно сексуально, когда она вытягивается на грязном матрасе. Защитные инстинкты внутри меня бушуют от ярости, потому что она не должна лежать на полу. Она должна быть в моей постели, наслаждаться теплым камином в моей комнате и в моих объятиях.
Ее глаза, однако, бросают мне вызов, и зверь внутри меня хочет показать ей, что она принадлежит этому месту. Она заслуживает быть оттраханной, как кусок дерьма, коим и является. Эта часть меня хочет одновременно и ударить, и задушить ее, или же заставить истечь кровью.
Я спускаю вниз боксеры и с удивлением вижу, как она похотливо высовывает язычок и облизывает губы. Суки, которых я приводил в Дыру, наполняли комнату бессмысленной мольбой и плачем. Они обещали мне минет и анальный секс, будто у них был выбор, как будто я не получил бы это, в любом случае. Каждая из них, в итоге, прекращала скулить и бежала к выходу из Дыры. В конце концов, каждый раз я выбивал из них дерьмо и кончал на их лица.
Именно это я делаю.
В этом весь я.
Но Банни ведет себя так, будто собирается отведать вина, при чем лучше того, что она открыла сегодня. В этой отвратительной комнате она жаждет мой член. Ее способность — без наркотиков отгораживаться от всего, что есть вокруг, и концентрироваться на мне — очень возбуждает. И всего на долю секунды возникает желание вытащить ее отсюда.
— Сними эти тряпки, шлюха, — выплевываю я,
поглаживая свой член.Она удивленно приподнимает брови, но беспрекословно снимает свой бюстгальтер и трусики. Свет здесь, может быть, и тусклый, но даже так видно — ее гладкая киска блестит от соков, и я жажду попробовать ее.
Я, блядь, не пробую их. Не здесь. Не так.
Я причиняю им боль.
Кусаю их.
Трахаю их.
— На колени! — рычу я.— Хочу, чтобы эта маленькая попка была приподнята вверх.
Банни соблазнительно хлопает ресницами, и я думаю, что делать с ней дальше: отшлепать или трахнуть. Наконец, она принимает нужную позу. Ее маленькая задница безупречна. Я хочу отметить ее. Меня бесит, что это тупое ничтожество, Тревор, вообразил, будто сможет трахнуть ее.
Хотя у мужика есть яйца.
Когда, ворвавшись в ванную, я увидел на ее лице слезы, а в глазах отчаяние и ненависть к себе, я сошел с ума от ярости, которая никогда раньше не пробуждалась во мне. Мои кулаки снова и снова встречались с лицом этого мудака, пока кровь не окрасила белый мраморный пол. Джамалу и Дюбуа пришлось вдвоем оттаскивать меня от него. Я солгал Банни о его убийстве. Просто хотел шокировать ее. Напугать. К сожалению, она была счастлива. Чертовски счастлива.
Тревор стонал и булькал. Несмотря на то, что он был сильно избит, я знал, что он выживет. Я хотел, чтобы он жил, потому что это будет кайфом для меня — превратить его жизнь в ад. Убить его было бы слишком просто. Так что я оставил этого ссыкуна на полу, вымыл руки и пришел к ней.
Она моя игрушка.
Моя.
Сосредотачиваюсь на красивой «вещи» передо мной. Независимо от того, какими отвратительными именами я ее называю, не могу отрицать, что она не выходит у меня из головы. Мне нравится видеть ее сладкую улыбку и ее злющие зеленые глаза, когда в них пляшет озорство. Банни другая. С первой нашей встречи, когда положил на нее глаз, я предполагал это. В глубине души я знал, что буду наслаждаться ею по-настоящему; эта игра будет иной, не такой, как с прежними игрушками.
— Потрогай себя, — требую я, — но не кончай.
Ухоженными пальчиками Банни начинает ласкать себя между ног, и я постанываю от того, насколько сексуальной она выглядит, когда потирает свой клитор. Несмотря на мои правила и прочее, я собираюсь однажды попробовать ее. Не здесь, где-нибудь в доме — подальше от этой грязной дыры.
Она смотрит на меня через плечо и бросает вопросительный взгляд.
— Вот так?
В этот момент я дико хочу ее. Неуверенность в ее глазах заманчива, и я решаю, что мне нравится этот взгляд. Все остальные шлюхи обычно уверены в себе — как Банни, когда делала мне тот великолепный минет.
Но сейчас моя милая игрушка, кажется, волнуется.
— Ты отлично справляешься, — говорю ей охрипшим голосом. Я не ожидал, что скажу комплимент, но он сорвался с языка, прежде чем я успел об этом подумать. Когда ее лицо расцветает невиданной прежде гордостью от того, что она угодила мне, в очередной раз понимаю, как благодарно она реагирует на комплименты.
Несколько минут назад мне хотелось порвать ее в клочья и избить. Разорвать ее кожу своим ремнем. Хотелось причинить ей много боли.