Порочная луна
Шрифт:
Это была ловушка, и мы попали прямо в нее.
Я поднимаю руку к своей шее, провожу кончиками пальцев по коже и чувствую маленькую ямку там, где игла пронзила ее насквозь. Ее не должно было там быть. Было время обеда, когда мы с Томми вышли проверить камеру, и, судя по раннему утреннему свету, проникавшему в окно, я, должно быть, пролежала без сознания всю ночь… так почему же я до сих пор не исцелилась?
Я пытаюсь воззвать к своей внутренней волчице, но я совсем не чувствую ее — просто пустое пространство внутри моего сознания, где она обычно находится. Моя волчица была частью меня так
Волчий аконит.
Мне никогда раньше не давали его, но нет другого объяснения внезапному молчанию моей волчицы и неспособности моего тела быстро исцеляться. Пока моя внутренняя волчица дремлет, мои способности оборотня подавлены. Я слабее, я не исцеляюсь… По сути, я человек, что ставит меня в явно невыгодное положение в той ситуации, в которой я оказалась.
Еще раз оглядывая камеру, я делаю все возможное, чтобы предотвратить приступ паники, который, как я чувствую, возникает в ответ на мое окружение. Замкнутые пространства — не мой конек. У меня всегда был этот иррациональный страх оказаться в ловушке, и теперь, когда я действительно в ловушке…
Черт.
Я зажмуриваю глаза, сосредотачиваясь на своем дыхании. Мне нужно найти выход. Если есть что-то, в чем я уверена, так это то, что там, где есть воля, есть и выход — и единственный способ удержаться от паники — это сосредоточить свой разум на чем-то другом. Укрепляя свою решимость, я начинаю подниматься с пола, каждый мускул кричит в знак протеста, и из меня вырывается стон в попытке подняться на ноги.
— Эйвери? — нерешительно окликает низкий голос.
— Томми?! — я ахаю, бросаясь к решетке в передней части моей камеры.
Я хватаюсь руками за холодный металл, пытаясь выглянуть из-за них на звук его голоса.
— Что случилось? Где мы?
— Я не знаю, — обреченно отвечает он, его голос доносится слева от меня.
Его рука появляется в поле зрения сквозь прутья соседней камеры, и я протягиваю свою руку так далеко, как только могу, чтобы дотянуться до него, кончики моих пальцев соприкасаются с его.
Делая глубокий вдох, я успокаиваюсь и переключаюсь в режим воина.
— Все будет хорошо, — успокаиваю я его, хотя все это ложная бравада. — Мы собираемся выбраться отсюда. Мы просто должны…
Мои слова обрываются, когда резкий свет флуоресцентных ламп над головой внезапно включается, на мгновение ослепляя меня, а затем раздается топот тяжелых ботинок по лестнице. Я быстро моргаю, пока мои глаза пытаются привыкнуть к смене освещения, и вижу, как четверо мужчин, одетых в черное, выходят из лестничного колодца и направляются прямо к камере рядом с моей.
— Хороший день для мести, не правда ли, ребята? — радостно объявляет один из них, размахивая связкой ключей и начиная отпирать дверь камеры.
— Кто вы? — я требую ответа, крепко сжимая прутья моей собственной камеры. — Чего вы хотите?
Никто из них даже не удостоил меня взглядом, дверь соседней камеры с металлическим скрежетом распахнулась, и они вчетвером ворвались внутрь. Я слышала звуки ударов кулаков по плоти, болезненные стоны Томми, которые точно говорят мне, что они с ним
делают.— Стойте! — я кричу, ударяя ладонями по толстым стальным прутьям, пока они не начинают дребезжать. — Оставьте его в покое!
Мои мольбы остаются без внимания. Томми вопит от боли, а мужчины смеются и продолжают выбивать из него дерьмо, и хотя я не вижу, что происходит, одних звуков достаточно, чтобы опрокинуть меня через край и ввергнуть в настоящую панику, которой я надеялась избежать.
— Прекратите! — кричу я, хватаясь за прутья и плотно прижимаясь к ним всем телом, как будто я могу каким-то образом проскользнуть. — Что, черт возьми, вы делаете?! Остановитесь!
— Кто-нибудь, заткните эту суку, — раздраженно рычит чей-то голос, и мгновение спустя один из мужчин вываливается обратно из соседней камеры, костяшки его пальцев покрыты липкой красной кровью.
Он снимает с пояса длинную черную палку, и прежде чем я успеваю понять, что это, черт возьми, такое, он прикасается ее кончиком к прутьям моей камеры, электрический ток пробегает по моему телу от каждой точки соприкосновения с металлом.
Мое дыхание со свистом вырывается из легких, мышцы сводит судорогой, когда я бесформенной кучей падаю на пол. Мучительный стон вырывается из моего горла, пока я лежу там, дергаясь в конвульсиях, а ток все еще эхом отдается во мне.
С лестницы доносится еще один звук шагов, за которым следуют повышенные голоса и звяканье ключей. Дверь моей камеры распахивается, сапоги стучат по полу, когда кто-то приближается к моему дрожащему телу.
Он толкает меня носком ботинка в плечо, чтобы перевернуть на спину, затем наклоняется надо мной, его бездушные темные глаза останавливаются на мне. Затем он поднимает мою дергающуюся руку и вонзает иглу в кожу на сгибе локтя.
Болезненный звук вырывается из моего горла, и его губы изгибаются в жестокой красивой улыбке, когда он нажимает на поршень, боль обжигает мои вены, когда наркотик попадает в кровь.
Это так больно.
Затем все становится черным.
5
Будучи предположительно высшим видом, оборотни, несомненно, легко погибают, если используют правильные методы. Через несколько секунд после нажатия на поршень шприца мышцы девушки перестают подергиваться, ее ресницы несколько раз трепещут, прежде чем глаза полностью закрываются.
Этот препарат действует быстро.
Мы называем его жидкая темнота, или сокращенно ЖТ, и это комбинация сильного седативного средства с добавлением аконита и коллоидного серебра в придачу. Ученый из Гильдии усовершенствовал формулу много лет назад, и она снова и снова доказывает свою полезность для работы урывками. Дэйв Миллер — я на 99 % уверен, что это псевдоним — раньше работал на федеральное правительство в качестве ученого, и вы не поверите, какое дерьмо он видел и какие истории у него есть. По его словам, оборотни — это лишь верхушка айсберга, когда речь заходит о том, о каких монстрах известно правительству и о чем оно держит своих граждан в неведении. Нам просто повезло, что Дэйв нашел нас и смог использовать свои навыки для этого дела.