Порочная луна

Я испускаю еще один вздох, отпускаю мамину руку и отступаю назад.

— Хорошо, раз уж мы, очевидно, делаем это сейчас… Мама, папа, это Кэм. Моя пара, — я поворачиваюсь к нему лицом. — Кэм, это мои родители.

Он встает немного прямее, встречаясь взглядом с каждым из них по очереди.

— Приятно познакомиться с вами обоими, — ровно говорит он, уверенно делая шаг вперед и протягивая руку. — Вы вырастили чертовски хорошую дочь.

— Чертовски правильно мы вырастили, — щебечет мама, подходя к нему и хлопая своей рукой по его руке.

Я вижу, как белеют костяшки ее пальцев, когда она крепко сжимает его руку в своей хватке, но он даже не вздрагивает, продолжая смотреть ей в глаза.

— Я сожалею о том, через что вам, должно быть, пришлось пройти, когда ее схватили, — говорит он, тяжело сглатывая. — Я сожалею о своем участии.

Мама подозрительно прищуривает глаза, когда, наконец, отпускает его руку, мой папа садится рядом с ней и обнимает ее за талию. Он заставляет ее отойти в сторону, чтобы он мог сам пожать Кэму руку, его левая рука все еще обнимает свою пару, чтобы удержать ее на земле.

— Я Грей, а это Фэллон. И хотя мы с нетерпением ждем возможности познакомиться с тобой поближе, я думаю, нам нужно некоторое время, чтобы все это осмыслилось, прежде чем мы сможем поговорить по-настоящему, — говорит папа, всегда такой чертовски дипломатичный.

— Конечно, — кивает Кэм.

Я должна признать, что под давлением он оказался лучше, чем я ожидала. Если он напуган, то не показывает этого — и есть что-то бесспорно сексуальное в таком уровне уверенности в мужчине. Как будто мой уровень влечения к нему и так не был достаточно проблематичным.

— Ну же, детка, — уговаривает папа, притягивая маму ближе к себе. — Давай вернемся туда и поможем твоей сестре сдерживать ее дикого самца.

Я фыркаю от смеха, одаривая отца лукавой благодарной улыбкой, когда он начинает уводить мою маму прочь. Он останавливается, когда они проходят мимо, обнимает меня за плечи и быстро целует в макушку, затем продолжает идти к двери со своей парой на буксире.

— Семейный ужин, — бросает мама мне через плечо. — Найди время, зайди как-нибудь на следующей неделе, — ее взгляд мечется между мной и Кэмом. — Вы оба.

— Конечно, неважно, — выдыхаю я, просто желая, чтобы это неловкое противостояние закончилось.

Они вдвоем исчезают в коридоре, и я немедленно пересекаю комнату, чтобы закрыть дверь и запереть ее за ними, разочарованно вздыхая и откидываясь на прохладную деревянную поверхность.

— Фу, я не хотела разбираться с этим дерьмом сегодня, — стону я, проводя руками по лицу. — Если бы только Арес держал рот на замке…

— Тогда ты могла бы продолжать притворяться, что меня не существует? — Кэм бормочет, выгибая бровь. Он издает горлом насмешливый звук, с хмурым видом качая головой. — Эй, я понял. Теперь ты вернулась домой, к своей жизни. Игра между нами окончена.

Я просто смотрю на него некоторое время, покусывая внутреннюю сторону своей щеки. Я не уверена, как на это реагировать, потому что, хотя, возможно, все это начиналось как игра, в какой-то момент мы оба перестали играть, и то, что было между нами, зажило своей собственной жизнью. Он не может притворяться, что все это было ненастоящим — не тогда, когда на днях он сделал те огульные заявления и провел следующий час, заставляя меня кончать снова и снова своим языком.

Что изменилось сегодня на поле боя?

Он буквально заслонил меня своим телом, когда взорвалась бомба, но потом вел себя подозрительно тихо, пока мы разбирались с последствиями и возвращались в лагерь. Я должна была догадаться, что с ним что-то не так.

Кэм качает головой, отворачиваясь от меня с удрученным вздохом.

— Просто уходи, — ворчит он.

Он подходит к комоду, поворачивается ко мне спиной, кладет руки на поверхность и наклоняется вперед, опустив голову.

— Уйти куда? Это мой гребаный дом, — язвительно замечаю я, отталкиваясь от двери и важно направляясь в его сторону.

— Твой дом, твоя стая, твоя жизнь, — криво усмехается он. — Поверь мне, я понимаю это.

Я останавливаюсь, возмущенно подбрасывая руки к бедрам.

— Знаешь, ничего бы этого не случилось, если бы ты просто оставался в своей чертовой камере.

Он резко поворачивается ко мне лицом, его губы кривятся в хмурой гримасе.

— Ну и что, черт возьми, я должен был делать, сидеть там на заднице, пока вас всех взрывали?

— Мы бы с этим разобрались, — огрызаюсь я.

Он раздраженно вскидывает руку.

— Она сказала, что на тебя напали!

— И что? — я усмехаюсь, складывая руки на груди и отводя взгляд. — Это было не твое дело вмешиваться, Кэм.

— Тогда где, черт возьми, это мое место, Эйвери? А? — рычит он, отталкиваясь от комода и сокращая оставшееся расстояние между нами. — Потому что оно больше не связано с Гильдией. Ты видела, что только что произошло там. И этого нет здесь, поскольку все по-прежнему считают меня врагом. И оно явно не с тобой, потому что ты, кажется, не можешь смотреть на меня.

Я вздергиваю подбородок, встречаясь с ним взглядом, когда он останавливается, не доходя до соприкосновения наших грудей.

— Я смотрю на тебя сейчас. Счастлив?

— Не-а, я буду счастлив, когда ты перестанешь быть такой упрямой сукой и признаешь, что я сегодня спас ваши задницы. Что, может быть, я не враг.

Я прижимаю ладони к его груди.

— Ты, блядь, похитил меня! — кричу я, сильно толкая его, но не в силах сдвинуть с места.

— Мои люди сделали это, — поясняет он, — и ваши сделали то же самое, когда я появился, так что, думаю, мы квиты.

— Мы и близко не квиты.

— Тогда позволь мне черт возьми, помочь! — он запускает руку в волосы, дергая за пряди. — Как я уже говорил, если вы просто дадите мне доступ к компьютеру, я могу вывести из строя их системы. И я мог бы найти для нас человека внутри, если бы попытался отправить сообщение…

— Почему я должна тебе доверять? — я усмехаюсь.

Брови Кэма хмурятся, он хмурится еще сильнее.

— Ты хочешь сказать, что все еще не веришь после сегодняшнего? Ты видела, что там, блядь, произошло, — он вскидывает руку, дико жестикулируя. — Ты знаешь, кто стрелял в меня, прямо перед тем, как ты оттолкнула меня с дороги?