Порочная луна

— Если ты думаешь, что это какое-то наказание, ты жестоко ошибаешься, — комментирует он с тихим смешком, помогая мне снять шорты и раздвигая мои бедра. — Я умирал от желания попробовать эту киску.

Мои мысли слишком затуманены похотью, чтобы придумать дерзкий ответ, но в любом случае это не имеет значения. В тот момент, когда эти слова слетают с его губ, он перекидывает одно из моих бедер себе через плечо и ныряет прямо внутрь, облизывая меня, как изголодавшийся мужчина.

И тут я подумала, что его член — моя погибель. Оказывается, навыки этого мужчины в обращении с языком чертовски неземны, и все, что я могу сделать, это погрузить пальцы в его волосы и держаться изо всех сил, пока он поглощает меня, как свою последнюю трапезу.

— Черт возьми, — выдыхаю я, бедра дрожат, когда он погружает свой язык в мое отверстие и выходит из него, затем целует и вылизывает мой чувствительный клитор.

Он прикасается к нему губами, одновременно вводя в меня толстый палец, и, учитывая то, насколько я была возбуждена еще до того, как это началось, и то, что он делает со мной сейчас, я уже чувствую приближение оргазма, давление внутри меня неуклонно нарастает, как надвигающаяся буря.

Я вскрикиваю, когда мое колено подгибается, но Кэм не дает мне упасть. Он сжимает мою задницу свободной рукой, поддерживая мой вес, пока скользит вторым пальцем внутрь меня, растягивая мой канал и сильнее посасывая мой клитор. Я глубже зарываюсь рукой в его волосы, дергая за пряди, в то время как другой рукой сжимаю его плечо, мои ногти впиваются полумесяцами в его кожу.

Может, это он стоит на коленях, но я словно пластилин в его руках, когда он толкает меня к пропасти оргазма, дыхание сбивается, а тело дрожит. Его жесткая борода трется о внутреннюю поверхность моих бедер, создавая восхитительное трение, которое только усиливает ощущение его рта на мне. Жаждущие стоны, срывающиеся с моих губ, кажется, только подстегивают его, и он сжимает мое бедро, побуждая меня тереться о его лицо в поисках разрядки. Затем он двигает пальцами сильнее, покусывая мой клитор зубами, и я взрываюсь, заливая все его лицо и крича в экстазе.

Я почти уверена, что на секунду отключаюсь, потому что, когда я, наконец, перевожу дыхание и дымка удовольствия рассеивается, Кэм сидит на корточках, выглядя чертовски самодовольным, и облизывает свои блестящие губы.

— Теперь мы квиты? — мрачно спрашивает он, крепко держа меня за бедра.

— Даже близко нет, — тяжело дышу я, обретая равновесие, прежде чем оттолкнуть его руки. — Но это было хорошее начало.

Он ухмыляется и снова тянется ко мне, не позволяя мне так легко вырваться.

— Тогда вернись сюда, — рычит он, притягивая меня ближе и скользя своей грубой ладонью по внутренней стороне моего бедра. — Думаю, мне придется попробовать еще раз.

Я должна оттолкнуть его или, может быть, просто развернуться и уйти; обращаться с ним как с куском мяса, чтобы он знал, каково это. Но вместо этого я снова погружаю руку в его кудрявые волосы, раздвигаю ноги и притягиваю его голову обратно к верхушке своих бедер.

По крайней мере, дорога в ад вымощена оргазмами.

32

Я провел три ночи в этой камере и, наконец, начинаю привыкать к своей новой реальности. Не скажу, что это не было приспособлением, но, узнав больше о том, кто я такой, я во многом изменил свое мышление и обратил вспять десятилетие идеологической обработки. Теперь я понимаю, что оборотни не такие монстры, какими я их считал. Они больше люди, чем звери, и они определенно не такие безмозглые убийцы, какими их выставляет Гильдия.

Показательный пример: Эйвери Кесслер. Моя пара. Теперь, когда мы поменялись ролями, у нее были все возможности быть такой же жестокой и холодной по отношению к ней, как я, но это не так. Вместо этого она отвечала на мои вопросы; помогала мне понять, кто я такой, и культуру оборотней в целом. В свою очередь, я рассказал ей все, что знаю о Гильдии. Я предложил помочь им уладить конфликт, но она продолжает отгораживаться от меня, настаивая, что другие никогда бы на это не пошли. Она по-прежнему мне не доверяет.

Думаю, я не могу ее винить. Я бы тоже не доверял себе, если бы поменялись ролями. Тем не менее, если бы она просто дала мне шанс и позволила получить доступ к компьютеру, я мог бы подорвать деятельность Гильдии, чтобы выиграть нам время во всем разобраться. Мой отец не силен в технологиях, так что держу пари, он не предпринял никаких шагов, чтобы исключить меня из систем Гильдии. И даже если бы он захотел, у него не было бы такой возможности — по крайней мере, в ближайшее время, и не без капитального перестроения всего. Преимущество того, что я был человеком за кулисами, который настраивал наши учетные записи, коммуникации и безопасность, заключается в том, что я оставил черный ход, чтобы войти внутрь на случай, если что-то когда-нибудь случится, и я потеряю доступ.

Я никогда не предполагал, что это будет что-то совсем подобное этому, но вот мы здесь.

Если бы у нас было больше времени, то, возможно, мы смогли бы договориться о мире. Я буду первым, кто признает, что Джонатан Нокс — упрямый мудак, но если бы ему все объяснили так, как это мне, тогда он должен был бы прозреть. Я имею в виду, что этот человек вырастил меня. В глубине души он все еще должен заботиться обо мне в каком-то качестве, и если бы я мог просто поговорить с ним, тогда, возможно, я смог бы помочь ему увидеть вещи моими глазами. Это не обязательно должно заканчиваться насилием. Этого уже было достаточно.

Я как раз доедаю протеиновый батончик из заначки, которую Эйвери оставила здесь, когда внезапное ощущение тепла разливается в моей груди, за мгновение до того, как я слышу звук открывающейся двери камеры. Я знаю, что это она, еще до того, как она входит в комнату — и потому, что она единственная, кто спускался сюда, чтобы повидаться со мной с тех пор, как я был заперт, и потому, что я начал осознавать, что могу просто чувствовать, когда она рядом.

Это должно быть что-то от волка или какой-то аспект нашей супружеской связи. Она ответила на все мои вопросы о суженых, но у меня все еще такое чувство, что она рассказывает мне не всю историю, особенно когда дело доходит до ее заявлений о том, что связь просто исчезнет, если мы не укусим друг друга, когда будет следующее полнолуние. Я многое узнал об Эйвери за очень короткий промежуток времени, поэтому научился распознавать ее подсказки, когда она намеренно расплывчата. Возможно, это моя возможность наконец получить несколько прямых ответов.

Я вскакиваю со стула, когда дверь распахивается, чувствуя странное тянущее ощущение в груди, как только мы с Эйвери встречаемся взглядами. Она сказала, что это тоже связь, но я почти уверен, что мои волчьи инстинкты — не единственное, из-за чего мне хочется сорвать с нее одежду, как только я ее увижу. Моя одержимость Луной началась в тот первый день, когда я увидел ее, и, несмотря на обстоятельства, нет никаких признаков того, что она прекратится в ближайшее время.

Я, должно быть, какой-то мазохист, учитывая, как сильно я жажду эту девушку, доводящую меня до грани безумия.