Порочная любовь

Войдя внутрь, я увидел еще троих здоровяков. Один, с золотыми зубами, курил сигару. Он заметил меня и опустился до моего уровня.

— Ты, должно быть, Эйден. Роджер отведет тебя в комнату, чтобы ты приготовился, сынок.

Роджер схватил меня за руку и потащил в комнату, которая находилась справа от клеток. Он втолкнул меня внутрь.

— Будь в этой клетке, — он указал на центральную сцену, — через пять минут, — и захлопнул дверь.

Я сорвал с себя майку и начал отжиматься сначала на двух, потом на одной руке, делать плиометрические отжимания (прим.: стиль тренинга, развивающий скоростно-силовые качества спортсмена, подразумевает выполнение взрывного усилия с максимальной скоростью и с наибольшей возможной амплитудой), отжимания «Алмаз», каждый вид отжиманий, после чего начал размахивать руками, практикуя свои удары. Я не нервничал. Никогда. Это было не из-за наглости, это было из-за уверенности в том, что когда я ударю в кого-то кулаком, удар может оказаться смертельным.

По истечении пяти минут направился к рингу. Огляделся и увидел еще один мотоциклетный клуб, но не «Грешные Души». Я был уверен, что они были нашими врагами, но мой отец, никогда не станет предателем. Они с дядей Дэйвом были братьями с самого детства, он бы так с ним не поступил. Я перестал сверлить их взглядом и запрыгнул на ринг. Когда я увидел своего противника, мое тело автоматически насторожилось. Этому человеку было за двадцать — по меньшей мере. Он был весь мускулистый и ростом около сто девяносто сантиметров. Я был большим для своего возраста, но этот чувак был совсем взрослым. Когда я посмотрела на отца, он кивнул. Мгновенно, я чертовски возненавидел его. Судья подошел к середине клетки.

— Вы знаете правила, ребята. Сдаться невозможно, единственный способ покинуть эту клетку — в мешке для трупа, — он опустил руки. — Боритесь, — он быстро выбрался из клетки.

Гребаный матч смерти? Вот во что втянул меня отец с взрослым мужиком? Даже для него это был рекордный минимум. Я поднял голову к мужчине как раз в тот момент, когда он кулаком ударил меня в челюсть, отбрасывая назад к клетке. Боль, которую я чувствовал на своей челюсти, была мучительной. Вот почему я не позволял людям подойти достаточно близко, чтобы ударить меня, но это был слепой выстрел, и теперь я знал, что этот человек был трусом. Я встал как раз в тот момент, когда он подошел ко мне, и снова замахнулся правой рукой. До меня сразу дошло, что он совсем не использовал левую руку, а только правую.

Блокировав его взмах правой рукой, я ударил его по лицу левой. Я амбидекстр (прим.: амбидекстрия — врожденное или выработанное в тренировке равное развитие функций обеих рук, без выделения ведущей руки, и способность человека выполнять двигательные действия правой и левой рукой с одинаковой скоростью и эффективностью), мой левый хук был таким же смертельным, как и правый. Он упал на спину, и я прыгнул на него, ударяя его по лицу, вкладывая всю свою силу в каждый удар. Каждый раз, когда кулаком касался его лица, я чувствовал хруст костей. Кровь была повсюду, на моем лице и руках, ее было столько много, что я чувствовал во рту металлический привкус. Увидев, как рефери вошел в клетку, в пылу момента я схватил голову своего противника и повернул ее с такой силой, что услышал такой хруст, после которого знал, он был мертв. В толпе воцарилась давящая тишина. Тяжело дыша, я встал, вся моя кожа была в крови. Я повернул голову на отца, в его глазах светилось возбуждение, а я продолжал пялиться на него.

Затем указал на мужика.

— Мы закончили, и с этим тоже покончено.

Потом я вышел из клетки, слыша, как комментатор кричал в микрофон: «Это, мои дорогие друзья, был Эд «Палач» Никсон». Я продолжал идти обратно в комнату. Был первый раз, когда я кого-то убил. Произошедшее, одновременно, возбуждало и пугало меня. Однако пугало только потому, что мне понравилось. Вот так и родился «Палач».

Наши дни

Я вхожу в знакомое здание, где ничего не изменилось: все те же клетки, расставленные повсюду и главная прямо в центре. Я смотрю на нее, вспоминая свое первое убийство в юном возрасте тринадцати лет. Полагаю, для обычных людей это прозвучало бы ужасно, но для меня просто еще одно воспоминание из детства. Я продолжаю идти, следуя за своей целью, и когда достигаю двери, в которую он только что вошел, останавливаюсь, прислушиваясь к голосам.

— Джастин, ты нашел нам бойца?

Я слышу знакомый голос, который принадлежал тому мужчине с золотыми зубами и сигарой, человеку, которого помню с того времени.

— Да. Его привозят из Великобритании. Такой же дерзкий.

Я слышу искру зажигалки.

— Сколько ему лет?

Глава 7

Кали-Роуз

Я вхожу в отель, в котором решила поселиться вместо того, чтобы оставаться у Вики, когда звонит мой телефон. Я вижу, что это она, поэтому отвечаю.

— Привет, Вик, мне так жаль.

Она отвечает.

— Не извиняйся, девочка. Ты в порядке?

Я фыркаю и падаю на кровать.

— Думаю, да. Не могу поверить, что оскорбила его партнершу, Вик. Черт! Я назвала ее шлюхой.

Вики делает короткую паузу, а затем смеется в трубку.

— Кали, успокойся. Это была его шлюха. Он просто был типичным Эдом. Он шутил.

Я вскакиваю с кровати.

— Извини? Он шутил? Я собираюсь убить его. Серьезно.

Вики хихикает.

— Возвращайся в клуб. Его сейчас здесь нет в любом случае. Мы сможем выпить и обсудить кое-какие идеи для девичника в пятницу.

— Хорошо, скоро буду.

Положив трубку, хватаю свои ключи. Я собираюсь высказать ему кое-какое мнение, как только встречу его. Мне без разницы, какой он чудовищный.

Когда подъезжаю к воротам, вижу Трэвиса, который на этот раз впускает меня в маленькой улыбкой на лице. Я выбираюсь из машины и улыбаюсь ему в ответ.

— Спасибо, что впустил меня, не используя свой устрашающий взгляд.

Он смеется.

— Ага, без проблем, Кали. Пошли, я отведу тебя внутрь.

Я подхожу к нему, и мы вместе идем в бар.

— Итак, ты новенький? — спрашиваю.

Парень кивает.

— Да, полагаю, можно и так сказать.

— Сколько тебе лет? Разве у них нет возрастных ограничений на то, кто может входить в команду?

— Я уже достаточно взрослый, милая. Заходи.

Трэвис берет меня за руку и тянет через дверь. Сначала, я не думаю ничего плохого о том, чтобы держаться за руки. Это кажется мне милым жестом. Однако так было до того, как я увидела Эда, мчащегося сквозь зал по направлению к нам. Быстро вырываю свою руку из захвата Трэвиса. Не знаю, зачем так делаю, но видимо, это как-то связано со смертельным взглядом, который Эд направил на Трэвиса. Кроме того, я не хочу наблюдать убийство сегодня или в любой другой день.

— Эй, извини насчет…

Он прерывает мои извинения:

— Иди и сядь возле бара с Вики, Кали.

Мои глаза расширились, он так и не посмотрел на меня. Он был занят тем, что сверлил взглядом бедного Трэвиса.

— Эд, оставь его в покое. Он просто помог мне зайти внутрь, — говорю я, становясь перед Трэвисом.

Я чувствую руки Трэвиса на своих плечах, и из горла Эда вырывается рычание.

— Иди, присядь, дорогая. Все в порядке, — говорит Трэвис, подмигивая мне.

Я косо смотрю на Эда, когда направляюсь к бару. Выдвигаю стул и сажусь на него, а Вики взрывается в смехе.

— Ну, будь я проклята.

Я смотрю на нее.

— В чем, бл*ть, его проблема? Он тоже живет в пещере? — спрашиваю.

Я слышу, как смеется Зейн, сидя с другой стороны от Блейка.

— Хорошо. Как раз время ему попробовать на вкус его собственную пилюлю.

Вики быстро заказывает мне напиток, пока я смотрю, как Трэвис отходит к столику у бассейна, а Эд возвращается к нам. Он наклоняется и целует меня в голову.

— Эй, что ты мне говорила? — небрежно спрашивает он. Как будто ему не нужно объяснить только что произошедшее.