Порочное искушение

— Неважно, — быстро говорит она, и я вижу, как она напряжена, как она обхватывает себя руками. — Они у меня уже давно. Я просто беспокоилась о том, что ты подумаешь, если узнаешь. Когда у меня будут таблетки, они не будут меня беспокоить. — Она прикусила губу, опустив подбородок, и я медленно выдохнул.

— Мне нужно знать такие вещи, Белла, — говорю я как можно тише, сопротивляясь желанию прикоснуться к ней. Инстинкт подсказывает мне, что нужно коснуться ее подбородка, наклонить ее лицо вверх, чтобы я мог его увидеть, но каждый раз, когда я пытался прикоснуться к ней, она отшатывалась от меня. Единственный момент, когда я подумал, что она может этого не сделать, был…

Я решительно вытесняю из головы мысли о том близком поцелуе. Сейчас далеко не время думать об этом.

— Я не могу, — шепчет она, сворачиваясь калачиком, и беспокойство вступает в борьбу с озабоченностью, а мои мысли путаются. Я беспокоюсь за нее, но также и о том, в какую неизвестную ситуацию я мог попасть, не зная ее специфики. Я откровенно рассказал ей обо всем, что ей нужно было знать, прежде чем занять эту должность, и я чувствую небольшую обиду на то, что она не сделала того же.

Но что бы это ни было, очевидно, что это ужасно на нее повлияло. И то, как она себя ведет…

У меня было четыре года, чтобы забыть о том, что случилось с моей женой. Но это выглядит так, будто произошло совсем недавно. Как будто у Беллы не было возможности исцелиться от этого.

Может быть, отчасти поэтому она так боялась, что ее так скоро отправят в брак по расчету…

Другой брак, сказала она. Вчера вечером она уклонилась от ответа на мой вопрос об этом. И я не могу отделаться от ощущения, что это как-то связано.

— Что бы это ни было, я сделаю все возможное, чтобы понять, — мягко обещаю я ей. Я загибаю пальцы на ладони, сопротивляясь желанию протянуть руку и коснуться ее руки. — Мне тоже снились кошмары, — признаюсь я после минутного молчания. — После смерти моей жены. Я не мог спать неделями. В итоге мне выписали аналогичный рецепт, потому что я не мог быть ходячим зомби и заботиться о своих детях и бизнесе. Кошмары были ужасными. Я не люблю о них вспоминать. Но… — Я колеблюсь, потирая рукой бок ноги. — Прошло много времени — уже несколько лет, но они стали лучше. Я могу спать самостоятельно, и они у меня редко бывают. Это бывает время от времени, если вообще бывает. Все становится лучше, — повторяю я, желая, чтобы она почувствовала, что это правда. Что так будет не всегда. — Скажи мне, кто причинил тебе боль, Белла, — мягко призываю я. — Я не смогу помочь, если не буду знать.

Белла тяжело сглатывает. Я вижу движение ее горла, то, как ее пальцы впиваются в простыни, ее тело напряжено и дрожит, как будто она все еще борется со страхами, которые преследуют ее во сне. Она делает медленный, глубокий вдох и не смотрит на меня, когда начинает говорить.

— Ты спросил меня вчера вечером, что я имела в виду, когда сказала, что мой отец готовит для меня другой брак. А я не хотела об этом говорить. — Ее плечи вздымаются и опускаются во время коротких, быстрых вдохов, ее пальцы ковыряют и дергают простыни, каждая частичка ее тела напряжена. — Шесть месяцев назад я была помолвлена с наследником Братвы. С человеком по имени Петр Ласилов. До этого он был помолвлен с моей кузиной, дочерью покойного дона Д'Амелио…

— Энцо. Я вел с ним дела время от времени, — тихо говорю я. — Он был хорошим человеком.

— Ну, он пообещал свою дочь чудовищу, — отрезает Белла. — Но, возможно, он не знал. Я хочу думать, что мой отец не знал. Но крестный отец Джии остановил ее свадьбу с Петром в последнюю секунду. Об этом сплетничали несколько недель. Он думал, что Петр причинит ей вред, он был ее опекуном и не хотел отдавать ее в руки Братвы. Несколько недель царило напряжение, я помню, как отец беспокоился о безопасности, о том, что неизвестно, что сделает Братва, или за кем они пойдут, но я почти не обращала на это внимания. — Она издала небольшой горький смешок. — Я не думала, что это имеет для меня значение.

— А имело?

— Сальваторе убедил Братву заключить мир, если им дадут другую невесту. Он и мой отец устроили брак между мной и Петром. Он заплатил моему отцу много денег и обещал мне охрану во время и после свадьбы, пока они не убедятся, что Петр будет хорошо относиться ко мне. Все обещали, что я буду в безопасности. — Ее голос начинает дрожать и срывается на последнем слове. — Они обещали…

Все во мне хочет протянуть руку и обнять ее. Я слышу страх в ее голосе и хочу сказать ей, чтобы она остановилась, что все в порядке, что она не должна продолжать объяснять. Но какая-то часть меня знает, что я должен это знать.

Особенно если ее прошлое связано с Братвой, это то, что я должен знать.

— Петр уже мертв, — спокойно говорю я. — Я помню, что слышал об этом. Попытка какого-то переворота на свадьбе. В то время я не обращал внимания на мелкие детали, единственное, что имело для меня значение, это передача власти. Но… — Я сужаю глаза, некоторые детали начинают вставать на свои места. — Это была твоя свадьба.

Белла кивает, ее голос все еще трещит, когда она говорит, ее руки вцепились в одеяло перед ней.

— Это была ловушка. Братва устроила засаду. Они собрали всех гостей в церкви, заперли двери и обратились против них. Это была кровавая баня. Я понятия не имею, сколько людей выжило. Я была в панике, боялась, на мне была кровь… — Она снова начинает всхлипывать, дрожа так сильно, что кажется, будто она вот-вот забьется в конвульсиях. — Они затащили меня в машину, — шепчет она между мелкими всхлипами. — Они сказали, что Петр не женится на мне, но он собирается… — Она тяжело сглатывает. — В любом случае, он хотел бы меня иметь. А его люди делали ставки, доберутся ли они до меня потом. Они хватали меня руками, разрывая платье, и…

На этом она растворяется, и я стискиваю зубы, ужас охватывает меня.

— Я понимаю, — быстро говорю я ей, сдерживая гнев, чтобы сосредоточиться на том, что важно сейчас, в этот момент. — Тебе не нужно больше ничего мне говорить, Белла. Я все понимаю. Я понимаю, почему после этого тебя мучают кошмары.

— Три месяца я едва могла встать с постели, — сокрушенно шепчет она. — Я наконец-то начала снова быть в состоянии функционировать, когда отец сказал, что все это время искал для меня другого мужа. Он думал, что я просто выйду замуж за другого, вот так просто. Я сказала, что не могу, но… — Еще один всхлип вырвался из ее груди. — А потом я встретила тебя…

Так много всего прояснилось. Почему она так панически боялась мысли о замужестве — не только потому, что возражала против брака с незнакомцем, но и из-за того, что с ней недавно произошло. Почему она вздрагивает от любого прикосновения. Почему у нее случился приступ паники, когда я едва повысил на нее голос.

Злость разливается по мне, горячая и густая, при мысли о том, что с ней сделали. На Братву за то, что причинили ей вред, на ее отца за то, что согласился на брак, на все это. Я чувствую, как во мне закипает ярость, жаждущая выхода, и мне приходится бороться с желанием выйти на улицу прямо сейчас, найти кого-нибудь из виновных и заставить их заплатить.