Порочные занятия

Мое сердце пропускает удар. Это была полиция?

Большая рука профессора сжимает мою ягодицу, раздвигая меня в стороны.

— У тебя самая тугая и самая красивая в мире маленькая дырочка.

Мой пульс бьется сильно и быстро, заглушая все окружающие звуки, кроме его голоса.

— Что ты хочешь сделать? — шепчу я.

— Во-первых, поиграть языком с твоей задницей, пока ты не зарыдаешь.

Дыхание перехватывает у меня в горле. Если бы кто-нибудь еще сделал подобное заявление, я бы назвала это чушью, но профессор способен на все.

Я сглатываю, дрожь пробегает по позвоночнику и оседает на копчике.

— Что дальше?

Он опускается на колени и обеими руками хватает меня за ягодицы. Его большие пальцы так близко к моей дырочке.

Когда его горячее дыхание обволакивает меня и пробуждает тысячи крошечных центров удовольствия, мои глаза расширяются.

— Дальше я буду дрочить тебе, пока не попросишь члена, — спрашивает он.

— Пожалуйста, — шепчу я.

Профессор дышит так тяжело и быстро, что у меня дрожат мышцы. Никто, даже врач, никогда не видел меня настолько обнаженной.

Меня так трясет. Настойчиво, с нуждой, с нетерпением. Я невыносимо жду его язык.

— Мариус, — говорю я дрожащим голосом. — Если ты не отлижешь мне прямо сейчас, я умру.

Это вызывает тихий смешок, и мои внутренности загораются от того, что я подняла ему настроение. Он нежно целует меня прямо в складочку, от чего предвкушение пробегает по спине.

Я прикусываю нижнюю губу.

— Ох, блять.

Икроножные мышцы напрягаются, и я качаюсь вперед на подушечках стоп.

— Осторожно, не теряй равновесие, — говорит он, его теплое дыхание ласкает мою кожу.

— Хорошо, — я переношу вес обратно на пятки.

Профессор крепко хватает меня за бедра, зарывается головой между моими ягодицами, осыпая мою заднюю дырочку поцелуями с открытым ртом, от чего у меня сжимаются пальцы на ногах.

Гребаный дьявол. Я ожидала нежных поцелуев и тонких движений языка — медленного и чувственного нарастания. А не этот штурм.

Мои руки и ноги не перестают дрожать, как от удовольствия, так и от шока.

— Твоя задница на вкус так же хороша, как и киска, — говорит он между облизываниями. — Давай представим, что ты мой последний ужин в жизни?

Профессор делает круг вокруг моего клитора одним большим пальцем, а другим проводит вверх и вниз по влажным складкам. Когда он засовывает язык в мою попку, это вызывает взрыв новых ощущений.

Возбуждение стекает по моим бедрам, киска сжимается и разжимается.

Когда профессор трахает мою задницу своим языком, каждая мышца тела расслабляется. Я никогда не была так открыта с другим человеком, и это более интимно, чем все, что мы делали раньше.

Его язык дает мне чувство, которое говорит громче, чем слова.

Тепло растекается по груди, достигая горла. Я проглатываю эмоции и сосредотачиваюсь на моменте.

Мои эмоции уходят в сторону, когда он вводит два пальца в киску. Ускоряя движения языком, он ощупывает все, пока не находит то место, от которого я схожу с ума. Мои мышцы трепещут, когда его пальцы трутся вверх и вниз, вверх и вниз, пока давление не достигает предела.

Этого слишком много, но недостаточно.

Я отчаянно нуждаюсь в его члене.

Я должна быть возмущена. Это жутко интимно, неприлично, стыдно. Хороших девушек не трахают в переулках. По крайней мере, не средь бела дня. Но знание того, что любой в этих домах может нас видеть, только добавляет острых ощущений.

— С тебя капает, — бормочет он, все еще уткнувшись лицом в мою задницу.

— Да, — шепчу я.

— Насквозь мокрая.

— Блять.

— Ты кончишь для меня еще раз, — говорит он, сильно нажимая большим пальцем на мой клитор. — Здесь, в этом переулке, с голой задницей, среди бела дня, с полицией за углом и десятками окон.

— Черт.

— Феникс, — рычит он. — Сейчас!

Его большой палец давит на мой клитор, посылая взрыв удовольствия вверх по животу, вниз по ногам и по каждому нерву.

Мускулы моей киски сокращаются вокруг его толстых пальцев, каждое сокращение настолько мощное, что граничит с болью.

Мое зрение становится черным, и весь мир качается с силой кульминации. Я спотыкаюсь, вытягивая руки, чтобы замедлить падение, но профессор подхватывает меня.

— Держу, — бормочет он, его голос — единственное, что удерживает меня на привязи к миру, пока мое тело содрогается от оргазма, который должен иметь свою собственную шкалу Рихтера. — Со мной ты всегда в безопасности.

Его слова погружают мою душу в состояние глубокого расслабления, которое отталкивает мысли о похищениях, насильственных браках и убийствах.

Профессор прислоняет меня спиной к бетонному столбу и спрашивает:

— Готова к еще одному раунду?

— Всегда, — бормочу я, мое тело обмякает.

— Смотри на меня.

Я поднимаю глаза, чтобы встретиться с ним взглядом.

Все следы напряжения ушли, осталось только тепло. Мое сердце замирает при осознании того, что я отвлекла его от проблем… по крайней мере, на несколько мгновений.

— Обними меня руками за шею.

Я цепляюсь за плечи профессора, сжимая его так крепко, что наши груди соприкасаются, и биение наших сердец становится единым целым.

Он обхватывает рукой мою спину и поднимает левую ногу, так что я балансирую на правой, и обвивает ее вокруг своей талии.

Головка члена трется о мой чрезмерно чувствительный клитор, прежде чем касается моего входа.

Волнение пронизывает нервы, зажигая меня, как фейерверк.

— Что бы ты ни услышала обо мне, я ни о чем не жалею, — говорит он жестче стали. — Слышишь, Феникс?

Интенсивность его взгляда заставляет мое сердце биться чаще.

Слова звучат как перед смертью.

Я с трудом сглатываю и изучаю его черты, но все, что я нахожу там, это любовь.

— О чем ты говоришь…

Он обрывает мой вопрос резким толчком, от которого у меня двоится в глазах.

Ох, блять. Вот что он имел в виду, когда говорил об унизительном сексе.

— Т-такой большой, — говорю я сдавленным голосом.

— Ты возьмешь то, что я тебе дам, как хорошая маленькая шлюшка, — говорит он с сильным толчком. — Хочешь знать, почему?