Порочный ангел

— Серьезно? Тебя волнует, что скажет мама или люди?

Москвин оторвал взгляд от дороги, на миг обжигая меня возмущенным взглядом.

— Не знаю, — выдохнула я. — Я уже ничего не понимаю.

Он больше не говорил мне ничего, пока мы не приехали. Я показала дорогу к дому, и Глеб остановил у подъезда.

Я замешкалась, а он за это время успел обойти машину, открыл мне дверь, подал руку, довел до крыльца.

— Не напрашиваюсь в гости, хотя очень хочется.

— Кажется, нам обоим нужно притормозить, — ответила я снова совсем не то.

— Уверена? Ладно. Но пообещай мне кое-что.

— Что? Опять не кончать без тебя?

— Нет, — хохотнул Москвин. — Хотя я всегда рад помочь тебе в этом нелегком деле.

— Да понятно.

— Лесь, я хочу фотосессию. Хочу поснимать тебя в студии.

Я закусила губу. Все мои неудачи в модельном бизнесе тут же стали такими неважными. Одной этой фразой Глеб словно на крыльях поднял меня на самый пик карьеры, от которой я всегда мечтала.

Его пальцы утонули в моих волосах. Москвин потянул за пряди, заставляя меня посмотреть на него.

— Ню? — спросила я, облизывая предательски пересохшие губы.

— Не просто ню, малыш. Хочу зацеловать твои губы до красноты, заласкать тебя до дрожи, гладить и держать на грани оргазма, а потом снимать. Хочу трахать тебя, чтобы ты кричала, чтобы снова отключилась от переизбытка чувств. И снимать сонную, потом томную, безумно красивую. Пожалуйста… Лесь… Это будет красиво, обещаю тебе.

Я сглотнула и напомнила ему.

— Ты же не трахаешь моделей, которых снимаешь.

— А ты не модель, малышка. Ты моя муза.

— А музу трахать, значит, можно?

Глеб легонько коснулся моих губ своими, прошептал:

— Нужно. Подумай, пожалуйста. Я позвоню через пару дней. Ладно?

Я кивнула. Он отпустил мои волосы, провел пальцами по шее, словно прощался с моей кожей, и пошел к машине. Я так и стояла у подъезда, пока он не уехал.

Можно было не думать два дня. Все заморочки превратились в пыль. Я была согласна на все. С ним хоть в пекло — без сомнений.

Глава 20. Фотосессия

Два дня я просто мучилась, ужасно страдала. Пыталась отвлечься, но ничего не помогало. Все мои мысли были о Глебе и его предложении. Не скажу, что обезумела от счастья и слепо верила, что это прекрасное начало карьеры. Для модели с опытом — возможно. Но для такой очень начинающей, как я, это, скорее всего, будет началом конца.

Я ведь не смогу опубликовать эти фото в портфолио. Мне хотелось для начала получить какое-нибудь предложение от бренда одежды, поработать в коммерческих съемках. Бартон — это имя и синоним запретной красоты. Как ни крути, а иметь первую сессию ню — это так себе толчок. Особенно учитывая, как меня обещал снимать Глеб.

Я трезво оценивала все, что даст и заберет у меня этот опыт. Но и отказать или игнорировать просто не могла. Это будет только для нас. Глеб ведь не выложит в сеть кадры против моей воли. Я ему верила.

— Да, согласна, — выпалила я в трубку утром, едва продрала глаза.

Кажется, даже во сне меня мучило ожидание и предвкушение.

— Серьезно? Черт, малыш, как же ты меня радуешь с самого утра. Давай через пару часов… Нет, не успею. Через три. Я перезвоню и скоординирую, ладно?

— Что? — я рассмеялась. — Три часа? Ты с ума сошел. Как можно организовать съемки за такое время? Или мы опять будем где-то в чужой квартире?

— Нет. В студии. Все решу. Одевайся, я пришлю за тобой машину.

Я закусила губу, стараясь не заводиться от его кратких приказов. Кажется, мне никогда не надоест подчиняться этому мужчине.

Помня все, что видела на съемках Бартона, я не стала краситься, только быстро приняла душ, помыла и высушила волосы, оделась, даже быстро перекусила. Не прошло и часа, а я уже сидела на заднем сидении просторного авто s-класса. Молчаливый водитель аккуратно вел машину, каким-то чудом избегая пробки. Я улыбалась. На душе было так тепло и щекотливо от волнения и радости.

Мы приехали туда, где все началось. Помещение бывшего завода с десятком корпусов и темными коридорами. Я не успела испугаться, что опять потеряюсь, потому что Глеб встретил на парковке. Он вежливо кивнул водителю, благодаря за доставку, и повел меня внутрь.

Я не видела ничего и никого. Только смотрела иногда на Глеба, который вел меня… Я понятия не имела, куда. Главное, что он!

Москвин привел меня даже не в студию, просто в обшарпанный зал-склад. Вдоль стен стояли какие-то коробки, пахло затхлостью, ремонта не было совсем. О грядущей сессии напоминали только три фонаря, которые, впрочем, просто стояли в углу. Он даже свет не настроил. Что это значит?

Наверно, мой взгляд был более чем красноречив, потому что Глеб сразу сказал:

— Непривычно, да?

— Пожалуй. Что ты собираешься снимать в такой обстановке?

— Самое прекрасное существо на планете, — ответил он, не задумываясь. — Тебя.

— Но…

— Тебе не нужна шикарная оправа, Лесь. Ты украшаешь собой даже такой неприглядный клочок нашего паршивого мира.

Я сглотнула, как всегда теряясь от таких комплиментов Глеба.

— Но…

— Тихо. — Он положил палец на мои губы, запрещая говорить. — Просто доверься мне. Ладно?

Я кивнула.

Глеб отошел, чтобы вытащить в центр зала одну из коробок, бросил на нее клетчатый плед и усадил меня. Я тут же по привычке приняла позу, но Глеб замотал головой.

— Нет-нет, не позируй, малыш. Просто посиди. Это пробники. Расслабься. Мы еще не начали. Ждем доставку.

Я выдохнула и позволила себе более свободную позу. Спросила:

— Доставку? Какую?

— Увидишь, — усмехнулся Москвин, прицеливаясь на меня объективом своей Лейки. — Распусти волосы, пожалуйста.

Я послушно сняла с волос заколку, реагируя даже на эту просьбу. Вроде бы ничего особенного, но мне нравилось радовать его, подчиняться ему даже в мелочах.

Сладкая музыка щелчков объектива моментально опьянила меня. Пусть это были просто пробники, но мне нравилось сниматься даже так. Глеб расставил фонари, но включил только один, попросил смотреть на свет, потом против, повернуться, замереть, снять свитер.

Я осталась в одной маечке на бретельках, которую носила обычно вместо лифчика.