Порочный святой

Становится неожиданно, когда она все еще борется со мной. Я ожидал, что она упадет от страха, но она не боится.

Если Джемма не боится меня, я не могу ее контролировать. Если я не могу контролировать ее, значит, я не на вершине. Этого я не выдержу. Сначала это была моя гора, и она не сбросит меня с нее своим вопиющим пренебрежением к тому, как здесь все устроено.

Я варюсь до конца обеда, мой взгляд прожигает дыры в затылке этой гордой сучки.

Что-то в ней выводит меня из себя. Не знаю, то ли ее наглое заявление о том, что я насильник, из-за момента ошибочной идентификации и поцелуя, то ли то, что она продолжает создавать проблемы. Мало того, что я все еще хочу получить ее, теперь я хочу сбить спесь с этой ханжи.

Я могу убить двух зайцев одним выстрелом.

Мой рот кривится, но я не чувствую никакого удовольствия.

Я краду у Девлина картошку фри, а он ворчит себе под нос и тычет в меня острым локтем.

— Купи себе сам, придурок.

— Если бы я покупал свою, я бы не получал кайфа от того, что краду твою.

Девлин фыркает и пихает в меня свой поднос. Его полуприкрытый взгляд переходит на стол Джеммы, и уголки его рта напрягаются.

Я молча соглашаюсь с ним. Джемма Тернер думает, что она лучше меня, что она может просто приехать сюда откуда угодно и обойтись без правил.

Эта школа находится под моим контролем. Никто не бросает мне вызов.

Мне всегда было легко владеть вниманием окружающих. Учителя и тренер Гарсия называют это лидерскими качествами. Люди падают из кожи вон, чтобы послушать, что я скажу.

Они ждут, что я буду играть роль их бога, поэтому я не могу оставаться в стороне, пока она бегает без дела. Мои правила распространяются и на нее.

Гнев, распаляющий мои вены, становится все сильнее.

Я уничтожу ее.

Слегка изменив позу, все глаза за столом устремляются на меня. — Слушайте сюда.

Картер опирается на предплечья, по его лицу расползается дикая ухмылка. — Как дела, брат?

Я повторяю его выражение и киваю в сторону стола Джеммы с двумя грустными девчонками.

— Открываем гребаный сезон.

Горстка членов футбольной команды аплодирует и начинает болтать. Девлин вскидывает бровь и смотрит между мной и Джеммой.

— Мы собираемся сыграть в игру. — Я роюсь в бумажнике и кладу полтинник. — Делайте ваши ставки сейчас.

— Что за игра? — спрашивает один из наших громоздких игроков защитной линии.

Я выжидаю немного, наклоняю голову и ухмыляюсь. — Сломай скромницу. Все, что угодно. — Я указываю через обеденный зал. — Первый, кто добудет Джемму Тернер — с доказательствами — выиграет банк. — Я опираюсь локтями на стол и кладу подбородок на сцепленные пальцы. — Уничтожьте ее. Никакой пощады.

Раздается смех, и я откидываюсь назад, чтобы осмотреть то, что я привел в движение. Картер издает вой и барабанит ладонями по столу. Они действуют как стая шакалов, выпущенных на охоту. Деньги выложены, и делаются большие заявления о том, кто выиграет.

Но я уже знаю, кто победит.

Это буду я.

Я собираюсь сломить Джемму Тернер, сделав ее своей.

8

ДЖЕММА

Эта школа сошла с ума за считанные дни.

Однажды утром Картер Бернс следовал за мной от моей машины, подглядывая за мной все время. Подойдя к своему шкафчику, я обнаружила маленький почтовый ящик, приклеенный к нему суперклеем, под табличкой с надписью «Запросы на минет в Пик– Пойнт, с/о Джемма Тернер». Картер дал другому парню пять раз и сказал, что ему нравится, когда его член сосут очень небрежно.

Люди подглядывали за мной и называли меня «Девочкой-Койотом» — что бы это ни было, когда я переходила из класса в класс, их усмешки следовали за мной, когда я закатывала глаза.

Вчера симпатичная девушка на втором уроке села на мою парту и показала мне свой пост в Instagram. Это был снимок, сделанный на видео моего поцелуя с Лукасом, только вместо Лукаса она отфотошопила его так, что я целовала ее. Она точно подобрала освещение. В подписи был указан мой реальный номер телефона и надпись Джемме Тёрнер нужно хорошо провести время, с множеством дерзких эмодзи. В течение нескольких минут фотография набрала более 250 лайков и несколько комментариев. Мой телефон зажужжал в сумке, и меня пронзил ужас.

Игроки из всех команд школы завывали, задевая край моей форменной юбки, держа телефоны наготове, чтобы сделать снимок. Третий парень, который попытался это сделать, встретил мой кулак в брюхо и мой крепкий ботинок на носке. Лукас видел все это с нескольких футов дальше по коридору, прислонившись к шкафчику с нечитаемым взглядом. Я отмахнулась от него и ворвалась в класс.

Был только обед, а я уже была готова пинать стену. Это было безумие. Как учителя могли допустить такое дерьмо?

Во время этих инцидентов рядом не было ни одного преподавателя, и большая часть меня была слишком упряма и горда, чтобы ползти в административный офис, чтобы подать официальную жалобу — даже если бы это означало прекращение мучений.

В последний раз, когда кабинет директора был вовлечен в одну из моих проблем, было унизительное расследование, которое я не хотела пережить.

— Ты собираешься поесть или продолжаешь сердито вышагивать? — спрашивает Блэр.

Она — мой единственный союзник.

Блэр заправляет свои серо-голубые волосы за ухо и берет один из протеиновых батончиков, которые я высыпала на скамейку во дворе, где мы проводим обеденный перерыв.

Мы не прячемся. Мы просто... отдыхаем от дерьма, которое не дает мне покоя с понедельника. Я отчаянно хочу, чтобы неделя закончилась, чтобы хоть на пару дней вырваться из этой психованной адской дыры.

Я опускаюсь рядом с Блэр на каменную скамью. Она холодно прижимается к моей заднице, и я плотнее обтягиваю свое тело кожаной курткой.

— Кто решил, что юбки — это хороший выбор униформы, — простонала я.

Блэр фыркает. — Мужчины.

— Фу.

— Капризы. — Она разрывает второй протеиновый батончик и подталкивает несколько пакетов в мою сторону. — Ешь. Ты не можешь планировать возмездие и мировое господство на голодный желудок.

— Я скорее пацифист. — Я издаю тяжелый вздох. — Неужели все студенты здесь всегда такие бешеные любители драмы? Менталитет толпы — это чертовски жутко.

Блэр дергает костлявым плечом. Часть меня чувствует себя виноватой за то, что заставила ее пропустить обед со мной. Я догадываюсь, что это один из немногих твердых приемов пищи, которые она получает из-за своего потрепанного вида и подержанной униформы. У меня в сумке есть еще одна коробка протеиновых батончиков, которую я передаю ей.

— Никогда не было чего-то такого большого. — Она изучает меня. — Я думаю, ты первый человек, который действительно противостоит тем придуркам, которые здесь заправляют. Остальные из нас, ничтожества, не высовывались.