Порок сердца
Шрифт:
— Ну, пожалуйста! Ну последний раз, Михалыч, ты ж нам как отец родной!
— Нет! Я сказал: нет! Раз уж сам Павлов ее видел… — Михалыч явно упивался моментом. — Так что разговоров больше не будет. Все по горло сыты этой херней, ты, Петрова, слышишь, что я говорю?
— Слышу, слышу. — Катя произнесла это тихим безразличным голосом.
Михалыч весело усмехнулся:
— Круто. Это все, что ты можешь сказать?
— Я все поняла. Нет — значит нет. — Катя, не глядя ни на кого, встала и спокойно начала собирать свои вещи.
Белка и Стрелка, поняв, что решение уже принято, бросили попытки договориться о чем-либо с директором и, чуть не плача, наблюдали за Катиными сборами. Толстяк,
— Это тебе за Папагена, — сказала «коварная мстительница» и плюнула в искаженное гримасой боли, ненавистное рыльце. — А это за меня!
Когда Михалыч наконец открыл глаза, «подлой наркоманки» и след простыл.
Федор Андреевич попытался открыть дверь, но она оказалась запертой на задвижку. Он удивленно переглянулся с женой. Ирина Александровна, утомленная долгой дорогой из санатория, стянула с шеи платок и раздраженно произнесла:
— Ну что ты возишься? Звони — видишь, Катя дома.
Когда дверь открылась, мать подозрительно посмотрела на Катю:
— Хорошо, что ты дома. У тебя что, сегодня выходной?
— У меня вечный выходной. — Сделав паузу, Катя добавила: — Я ушла из клуба.
Ирина Александровна внимательно посмотрела на дочь, произнесла:
— И это правильно, дочка, давно пора, — и замолчала.
Разговаривать им давно уже было не о чем. Только после ужина мать дала понять, что судьба дочери продолжает ее волновать. Когда Федор встал из-за стола, поблагодарив жену за ужин, и удалился в комнату, Ирина вернулась к теме:
— Катя, скажи мне правду, может быть, что-то произошло? Я же вижу, ты вся на нервах, сама на себя не похожа. Не скрывай ничего от меня, ты знаешь, я докопаюсь до истины.
— Мама, отстань! Ничего не произошло, я сама ушла.
— Ты что-то плохо выглядишь. Дай-ка мне получше тебя рассмотреть.
— Нечего меня рассматривать, нормально выгляжу, я же в санатории не отдыхала. Я пойду к себе.
Но от Ирины Александровны не так просто было отделаться, она пошла следом за Катей.
— Катя, подожди, я же вижу что-то не так, ну-ка посмотри на меня. — Ирина Александровна взяла Катю за подбородок и внимательно посмотрела на дочь, — Ты что, беременна?
— А хоть бы и беременна! Тебе-то что.
Катя вырвалась из маминых рук и заперлась на свежеустановленный замок на дверях своей комнаты.
Федор сидел с газетой на диване и прислушивался к разговору за стеной. Услышав последний вопрос жены, он выронил газету из рук и застыл. Ничего не ответив на обращение Ирины, которая вошла в комнату со словами «нет, ты слышал, что она себе позволяет», он вытер холодный пот со лба и побрел на кухню принимать успокоительное пиво.
ГЛАВА 15
Очередная попытка отыграться потерпела фиаско, стало только хуже, долг не уменьшился, а срок расплаты был на носу. Катя попрощалась со своими друзьями у дверей казино, они предлагали проводить ее всей толпой, но Кате хотелось побыть в одиночестве. Она брела по ночному городу и ревела как маленькая девочка. Выхода из сложившейся ситуации нет, только если Женич не врал и действительно поговорит с Павловым. Нет! Жене веры нет! Он их с малышом предал. Тогда что? Она сама с Павловым говорить не решится, тем более после этой истории с Михалычем. Ее просто прибьют. Надо, наверное,
попросить Лену, ведь это через нее она взяла денег в долг, может, она замолвит за нее словечко. Ну да — Ленка настоящий друг, да и вообще кровная сестра! Пипец! Кто бы мог подумать! Никак не привыкнуть, да и в голове все путается. Пора кончать с герычем, она же собирается рожать. Жаль, что на УЗИ пока не видно девочка там или мальчик. Опять какая-то рулетка получается. Но Ленке-то полюбому первой рожать. Вот поможет ей Ленок с долгами, и кончится эта дурацкая полоса неудач: завяжет она, в казино наконец повезет, ребенка родит, Женя к ней на коленях приползет, простит она его засранца, потому что любит. Будут они с Женей к Ленке с Павловым в гости ходить, домами дружить. Обхохочешься!Дома была тишина, темно — странно, Федор так рано никогда не ложится, может, устал да завалился пораньше? Она тихо прошла на кухню, надо было перекусить. На столе белела какая-то бумажка, написанная острым маминым почерком. Катя взяла ее в руки и с изумлением прочла: «Я в больнице. С отцом несчастье».
В больницу ее пускать не хотели, говорили, чтобы приходила утром. Катя уговорила сторожа пустить ее хотя бы в часовню, на отделение она обещала не ходить и никого не тревожить.
Бредя по коридору в сторону часовни, она встретила знакомую медсестру, из приемного покоя, которая и сказала ей, что сегодня был всего один сложный случай — мужик пытался покончить с собой, наглотавшись колес. Сейчас он в реанимации.
В часовне было тихо, на скамье сидела женщина, устало держась за голову. Это была ее мать. Катя сразу бросилась к ней.
Ирина Александровна подняла голову, услышав, приближающиеся шаги. Усталость на лице в первый момент сменилась на радость, а потом — на угрюмую злобу.
— Зачем ты сюда пришла? Ты же ненавидишь его!
— Ты что несешь, как ты можешь? — Катя опешила от такого приема.
— Это все из-за тебя! Ты его погубила!
— Но почему?
— Это все ты виновата. Он тебя любил, а ты…
— Не надо, не продолжай… Я тоже его любила! Как отца. Что врачи говорят, его откачают?
— Не все ли тебе равно? — В голосе матери послышались истерические интонации. — Он не смог жить с таким позором! Влюбиться в дочь!
— Это абсурд! Я здесь ни при чем, моя совесть чиста, я ни в чем не виновата.
— Что? Что ты хочешь сказать этим, он же… он же просто святой человек. Мухи в жизни не обидел! Ты специально перед ним крутила тощим задом, сиськами трясла, мандой… назло мне… ты, ты… дурная кровь, да как ты только могла… — Ирина была больше не в состоянии сдерживать свои чувства, она громко разрыдалась.
Ошарашенная этой дикой сценой, Катя попыталась ее обнять, но мать зло отпихнула:
— Уйди от меня, видеть тебя не хочу.
— Ты, правда, считаешь, что я во всем этом виновата? Моя мать! Может, мне тоже отравиться, чтоб вам всем легче стало. — Катя почувствовала, как к горлу подкатил комок, она пулей выбежала из часовни и уже на бегу, сквозь слезы и сопли, поняла, что осталась совсем одна.
Если не считать предателя Женю.
День только начинался и не обещал ничего плохого. Мысли лениво прокручивались, сменяя друг друга в хаотичном беспорядке. Главное, не думать ни о чем плохом, и тогда его (этого плохого) не будет. Надо все-таки поговорить с Павловым, он наверняка даст отсрочку, Катька уж как-нибудь отработает. Стоп. Как же она будет работать? Она же беременная! Вот черт! Ладно, подумаем об этом в другой раз. Все-таки как здорово просто расслабиться, никто не мешает, вечером представление, надо как следует отдохнуть. Телефонный звонок вывел его из полудремы. Звонят, кто это может быть, так рано? Женя поднял трубку.