Порождение Тени

Кейл обдумал это предложение, но отрицательно покачал головой. Магадон не хотел бы, чтоб из-за него страдали другие.

— Нет, — сказал он.

— Ты по-прежнему должен дать мне слово, — ответил Маск.

— Даю, — отсутствующе сказал Кейл.

Маск кивнул.

— Тогда скажу тебе вот что — бесплатно: судьба Магадона связана с судьбой Сембии. Возвращайся в Штормовой Предел и помоги Ускевренам, как собирался. В конце концов всё это приведёт к Магадону, хотя, возможно, результат тебе не понравится.

Кейл промолчал.

— Значит, решено, — удовлетворённо сказал Маск.

Кейла поразил тот факт, что он только что торговался с богом, как будто тот был простым уличным торговцем. Маск оказался совсем не таким, как он ожидал. Он казался большим, чем просто бог. Кейл чуть не сказал об этом вслух, но вовремя передумал.

Маск ухмыльнулся и похлопал себя по макушке.

— Я знаю, о чём ты думаешь, Эревис. Но это — всего лишь плоть, всего лишь одна из… масок, которые я надеваю, когда хожу среди смертных. Вот, взгляни, что за ней.

Маск широко развёл руки, снял с себя плоть и обнажил свою божественность.

Кейл посмотрел в вечность. Он видел, но не мог охватить сознание, простиравшееся к самому началу времён. Эревис потерялся в нём. Он не мог дышать. Ноги ослабели. Он падал, падал…

Маск вернул себе плоть.

— Теперь ты знаешь.

Кейл судорожно пытался вдохнуть. Усилием воли он заставил себя устоять на ногах, хотя переулок кружился вокруг него. Благоговение вернулось, но Кейл отказывался — отказывался склониться перед своим богом.

Тот улыбнулся.

— Такой упрямый и гордый. Знаешь, я ведь выбрал тебя именно поэтому. По этой… и некоторым другим причинам.

Голос Маска раздавался откуда-то издалека. Кейл боялся, что теряет сознание.

— Через несколько часов всё это начнёт забываться. Ты будешь твердить себе, что это просто сон, трюк или видение. Может быть, так и есть. Но ты пообещал. И когда события начнут стремительно разворачиваться, помни, что не я — причина всему этому. Другие несут ответственность. Я всего лишь вожусь на границах, отвечая неизбежности. Сейчас ты не сможешь понять, но в будущем всё прояснится.

Кейла вырвало. Рвота продолжалась, пока не опустел живот. Когда Эревис поднял взгляд, Маска уже не было.

Он сплюнул, чтобы очистить рот, и снова опёрся о стену.

Потребовалось некоторое время, чтобы голова и желудок успокоились. На земле что-то сверкнуло; брошенные им пятизвездники. Разве Маск не забрал их с собой?

Ему требовалось время подумать. В голове всё смешалось. Он только что говорил с богом и глядел в раскрытое лицо божественности.

Не так ли?

Он смотрел на монеты, ни в чём не уверенный. Наконец, Кейл оставил их лежать, где лежали, и вышел из переулка.

Тени укрыли его, и Кейл нашёл утешение в их объятиях. Он шёл по улице в тишине. Слова повелителя теней остались в его памяти, невесомые, будто обрывки сна, тяжёлые, как морской якорь. В словах Маска Кейл почувствовал тот же фатализм, что услышал когда-то в пророчествах Сефриса, но отказался поддаваться ему. Может быть, Эревис и не сможет изменить того, что грядёт, но он всё равно будет драться, как дьявол. Такой уж он есть.

Эта решимость заставила его сосредоточиться.

Уличные фонари с тускло горевшими углями усеивали широкий, вымощенный камнем проспект. Пламя колыхалось и танцевало под просолённым, дующим с гавани поздним осенним ветром. Вдоль улицы стояли кирпичные склады и деревянные хранилища, громоздясь друг на друга — двери заперты, в окнах темнота. На скотных дворах мычали и фыркали животные. На мостовой стояли несколько брошенных телег и фургонов.

Уборщики мусора задерживались. Обычно к этому часу они уже прибирали улицы, но сейчас Кейл чувствовал вонь дневных отходов из канав. В нескольких переулках он заметил спавших бродяг — их было больше, чем Кейл запомнил в последний визит сюда.

Он знал, что придётся подождать до утра, прежде чем вернуться в Штормовой Предел. Нельзя было просто постучаться в ворота знатного особняка за три часа до рассвета. Эревис решил посвятить это время новому знакомству с городом, который он когда-то звал домом.

Ступая сквозь тени и пересекая целые дворы за один шаг, он шёл на юго-восток, к центру города. Миновав старую, рассыпающуюся каменную стену, символически отделявшую пришельцев от постоянных жителей, Эревис вошёл в чужеземный квартал.

Здесь преобладали постоялые дворы, харчевни, таверны и магазины с разнообраным снаряжением. Несмотря на поздний час, в нескольких тавернах ещё сидели за столами купцы, погонщики и караванщики. Из незапертых окон наружу струился дым и приглушённые разговоры. Тут и там Кейл замечал привычных бандитов, воров и проституток, но в это время ночи даже самый лихой народ казался усталым. Эревис держался темноты, и его не замечали.

Как и в квартале складов, удивительно большое число людей спали в подъездах или под деревьями, что усеивали селгонтские дороги. Некоторые были обычными пьяницами, но не все. Кейл никогда не видел в городе такую толпу. Куда бы он не направился, всюду лежали свернувшиеся тела, раздавался хриплый кашель и доносилась вонь грязных улиц.

Базар был тих, если не считать храпа спящих в своих повозках коробейников и посапывания лоточников за своими прилавками. Его острый слух уловил несколько разговоров шёпотом, но Кейл их проигнорировал.

Он покинул чужеземный квартал и отправился на юг, к участку неподалёку от Храмовой улицы, где обычно жили художники, учёные и зажиточные купцы. Дороги сужались, постоялых дворов становилось меньше — на смену им приходили двухэтажные жилые дома и магазины. Ночующих на улицах стало меньше, но многие лежали на виду. Район обходили двое стражников с фонарём, селгонтских скипетров, в кольчугах и тёмно-зеленых плащах. Они светили фонарём в переулки, прогоняя любых подозрительных личностей, которых там находили. Кейл погрузился в тень, когда стражники оказались рядом. Даже при свете фонаря двое людей прошли мимо него, хотя Эревис мог бы легко протянуть руку и коснуться их.

— …в Ордулине, — говорил тот, что пониже.

Второй пожал плечами.

— Эндрен Корринталь? Ну, кто знает. Проклятые дворяне…

Их разговор затих вдалеке. Кейл пересёк площадь и ему открылся вид на юго-восток, где линию горизонта пересекали серые каменные стены старого Охотничьего сада хулорна. Их украшали сияющие шары и магические фиолетовые огни. На зубчатой стене стояли необыкновенные статуи. Своеобразные вкусы старого хулорна, предпочитавшего изображения различных гибридных существ — мантикор, химер и прочих — давно были одним из главных поводов для разговоров в городе. Его звали Безумным Андесом Ильчаммаром, и Кейлу это прозвище казалось подходящим.