Портрет блондинки в голубом

– Поэт Серебряного века.

– Упаси тебя господь! Во-первых, фамилия у него неблагозвучная. Отдает какой-то строительной темой. А романтика строек у нас уже, слава Богу, лет тридцать как миновала. А, во-вторых, откуда мужчине, с утра до вечера торчащем на мясокомбинате, знать о каком-то там непопулярном поэте, который еще и жил на заре цивилизации. Насколько я понимаю, Серебряный век был где-то между бронзовым и золотым? Да, в общем, не важно. Лучше вверни что-нибудь про Пушкина. Пушкина даже я знаю. Хотя бы потому, что есть такой ресторан. Потом есть площадь Пушкина. А о площади Блока я что-то не слыхала. Да и ресторана такого нет. В общем, Пушкин – это беспроигрышный вариант. С ним точно впросак не попадешь. Скажи что-нибудь типа «Если бы Пушкин жил в наши дни, он писал бы рекламные слоганы». И этого будет вполне достаточно, чтобы тебя сочли умной и образованной девушкой, которая слегка старомодна, а потому изысканна и по-своему привлекательна.

– Вы все это в своем журнале прочли?

– Разумеется, - не без достоинства ответила наставница, - к тому же я не раз проверила эти советы на собственном опыте. После фразы про Пушкина, все мои собеседники просто в сироп растекались. И Тимочка растечется. Он очень любит там ужинать.

– Где? – не поняла Маняша.

– Господи! – закатила глаза Марго, - В ресторане «Пушкин», разумеется!

Она взяла ее за руку и потащила к выходу. А Маняше впервые за многие годы стало страшно. Так же страшно, как на вступительных экзаменах в университет, когда ей попался единственный билет, который она не успела повторить за предыдущую ночь.

Атмосфера в клубе располагала к расслабленному общению. Чем все присутствующие и занимались. Все, кроме Андрея Россомахина, который стоял возле бара, нервно сжимая рюмку с коньяком в своих тонких, музыкальных пальцах. Он как коршун обозревал видимое пространство, дабы отыскать вожделенную блондинку. Все его тело было напряжено, как перед последним прыжком, которым хищник решает судьбу своей жертвы. А сердце бешено билось в груди, гоня по сосудам кровь, смешанную с неистовым страхом. Он чувствовал себя тигром, загнанным в смертельную ловушку, осознающим это и желающим разорвать на куски каждого, чья смерть поможет ему выжить. И в первую очередь, конечно, Марго. Он еще раз нервно дернулся, словно чувствовал за спиной нацеленное в него дуло пистолета, и порывисто огляделся по сторонам. Хорошо одетые, не обремененные страхом люди мешались у него перед глазами в один бурлящий хаос. Ему стало казаться, что он в центре зеркального зала, стены которого многократно отражают одно и то же изображение. Его голова пошла кругом, а в ушах зашумело. Он собрал остатки воли и приказал себе сконцентрироваться на близстоящем с ним молодом человеке. Тот ничем особенным от других не отличался, за исключением того, что стоял у барной стойки в одиночестве и ни с кем не искал общения. Он просто пил какой-то алкоголь из своего стакана, смотря в пустоту. Приглядевшись к нему, Андрей понял, что мужчина ему, наверное, знаком. Или вернее, не знаком, а он видел его ни раз на таких же вот вечеринках. Правда, тогда, в лучшие дни своей жизни, Андрей, наверное, знал, как этого мужчину зовут. Сейчас эта информация вылетела у него из головы. И, тем не менее, он решил с ним заговорить, чтобы не сойти с ума в ожидании появления Марго.

– Добрый вечер, - ненавязчиво тихо проговорил он и посмотрел в сторону мужчины.

Тот вздрогнул и обернулся.

– Вы мне?

Потом в его глазах мелькнул мимолетный интерес, как это всегда бывает, когда узнаешь в толпе чье-то лицо. Андрей понял, что мужчина тоже не помнит, как его зовут.

– Мы, кажется, встречались, - продолжил он диалог и отхлебнул коньяку, чтобы показать собеседнику, что обратился к нему не от отчаяния, а просто так, от нечего делать.

– Тут все время от времени встречаются, - довольно хмуро ответил незнакомец и ухмыльнулся в придачу.

К разговору он явно не был расположен. Но на это Россомахин постарался не обратить внимания. Он находился в таком отчаянном положении, что просто не мог позволить этому господину повернуться к себе спиной. Ведь кроме него у барной стойки никого не наблюдалось.

– Мы говорили месяц назад о Карибах, - с ходу соврал он, и, наморщив лоб, добавил, - Правда, я уже не помню, где это было…

– Хм…

К великому счастью Россомахина собеседник задумался, затем тоже наморщил лоб и изрек:

– Я не помню, чтобы говорил о Карибах уже года два. Чего мне о них говорить? Мне их правительство за рекламу не приплачивает.

Россомахин заставил себя улыбнуться, чтобы дать понять, что он понял шутку.

– К тому же в прошлом месяце у меня были такие проблемы, за которыми как-то забываешь поговорить о Карибах, - продолжил собеседник и уставился на него, требуя какого-то объяснения нелепому предположению.

Россомахин неловко дернул плечами:

– Простите, если обидел. Честное слово не хотел. Может быть, просто обознался. Андрей Россомахин, - он склонил голову. Руку протягивать не стал, поскольку не слишком приветливый господин вряд ли кинулся бы сжимать ее в приветствии. А болтать в воздухе протянутой рукой это уж слишком даже для такого отчаянного положения, в котором находился Андрей.

– Тимофей Тарасов, - представился собеседник и хотел было отвернуться к стойке. Во всяком случае, всем своим равнодушным видом он дал понять, что разговоры его сегодня как никогда тяготят.

Тут в измученном мозгу Россомахина что-то щелкнуло, завертелись какие-то механизмы, которые приходят в действие, только когда человек находится под прессом смертельного страха. Иногда подобное чудо называют обретением третьего глаза. Ролики в голове бешено закрутились, с неистовой скоростью прогоняя информацию, словно через мелкое сито просеивая миллионы пустых разговоров, обрывков каких-то сведений, отыскивая нужные крупицы. И они отыскались. Тимофей Тарасов… Тимофей Тарасов…

– Вы, кажется, владеете мясоперерабатывающим заводом, - выпалил Россомахин, только потом сообразив, что подобное предположение настолько дико возле барной стойки заведения, в котором они находились, что лучше бы он поинтересовался у этого Тарасова, не является ли тот президентом какой-нибудь банановой республики.

Однако, вопреки здравому смыслу, собеседник приостановил свой поворот, и взглянул на Андрея уже по-другому, действительно как на знакомого ему человека – с некоторой теплотой:

– Это так. А мы общались по делу?

Не в интересах последнего было его разочаровывать. Поэтому он снова соврал:

– Мой брат владеет сетью супермаркетов. Я слышал от него, что продукция комбината Тарасова чрезвычайно популярна на рынке. У вас ведь, кажется, эксклюзивная технология производства мясных продуктов...

Андрей чувствовал, что рубашка под пиджаком уже мокрая. Он исчерпал весь словарный запас, который мог выжать из себя по теме «мясная промышленность». Остались одни предлоги. Он понятия не имел, о чем говорил, произнося «эксклюзивная технология мясных продуктов». Он даже не знал, что можно назвать мясными продуктами. И вообще, с трудом мог представить, что производят на мясокомбинатах. Поэтому он сделал глубокий вдох, судорожно соображая, что ему ответить, если разговор продолжится в том же духе. Кроме всего прочего у него не было брата – владельца сети супермаркетов. У него вообще братьев нет. И если Тарасов поинтересуется, о каких супермаркетах идет речь, ему снова придется врать. А это уже чревато разоблачением, поскольку владелец мясокомбината точно знает наизусть сети супермаркетов не только в Москве, но и по всей России.

Помощь пришла совершенно неожиданно.

– А я думала, ты уже сбежал, Тимочка! – прозвучало у него за спиной.

Россомахин сделал приветливое лицо, поскольку голос принадлежал женщине, а поворачиваться к даме с такой физиономией, как будто ты только сто съел пол-лимона, в приличном обществе не полагается. Однако, повернувшись, он застыл, хватая ртом воздух. Перед ним стояла та самая Марго, ради которой он притащился на эту вечеринку. Андрей судорожно соображал, кого стоит благодарить за то, что, войдя в клуб, он прямиком направился к барной стойке, где натолкнулся на Тимофея Тарасова, который, как оказалось, близко знаком с той самой единственной женщиной, способной спасти его несчастную шкуру. Не найдя ничего лучшего, он возблагодарил всех богов вместе взятых, включая и многочисленных древнеегипетских. Покончив с благодарностями, Андрей тут же начал соображать, как бы сделать так, чтобы схватить Марго и оттащить ее в дальний угол заведения, где приступить к допросу. Сделать ему это хотелось, не теряя ни секунды, но рассудок, еще державшийся на периферии сознания, вопил, что, если он, не говоря ни слова, потянет ее в темный угол, это вызовет протест не только с ее стороны, но и со стороны Тарасова. А это уже чревато никому не нужной потасовкой. Поэтому он стоял и глупо лыбился, словно неожиданно обрел самую большую любовь своей жизни.

– Добрый вечер, - Марго оглядела его с ног до головы так, как будто только что получила его в подарок, - Прежде, чем вы падете к моим ногам, было бы не лишним представиться.

Рядом с ней топталась прехорошенькая девушка, такая юная и с таким чистым взглядом, что в лучшие времена Андрей непременно постарался бы приударить за ней. Но теперь он не мог себе позволить отвлекаться. Он попытался разлепить пересохшие губы, но собственное имя застряло между гландами. Поэтому он с мольбой глянул на ухмыляющегося Тарасова.