Портрет Дори-Анны Грей

— Садись сюда. — Он отодвинул для меня стул.

Выбранное им место оказалось удачно скрыто за широченными плечами Виктора и Мстислава. С третьей стороны меня спрятал от любопытных глаз сам Яромир.

— Книга у меня, — сообщил он сразу всем присутствующим. – Дори, снимай маску и ешь, — обратился он уже только ко мне.

Я немного помялась, напоминая себе, что мое уродство вроде не пугает Яромира. Во всяком случае, он ни разу не показал, что ему неприятно. Неуверенно спустила петлю с одного уха и посмотрела в его сторону. Яромир приступил к ужину, как ни в чем не бывало.

— Поторопись, пожалуйста, — попросил он, — нам еще с тобой нужно зайти в гримерку.

— Зачем? – удивилась я. – Про костюмы и грим грет Морал ничего не говорила.

— Зато я ей напомнил, ведь придут репортеры, мероприятие-то ежегодное, уже ставшее традиционным.

— Нас будут снимать? – Я ощутила, как от моего лица отхлынула краска, а в горле поселилась пустыня.

— Не переживай, тебя такую, — он кивнул на мое лицо и подвинул поближе стакан с водой, как если бы обладал даром эмпата, — никто не увидит. А потом добавил: — Если, конечно, поторопишься.

Других аргументов мне не требовалась, я быстро заработала ложкой и челюстями.

— До чего у вас слаженная команда, загляденье! – восхитился Виктор. — Дори ни в жизнь никого не слушалась, кроме деда.

Но ни я, ни Яромир не среагировали на подначку брата.

— Это список того, что потребуется для ритуала. Галками отмечено, что уже имеется. Остальное нужно докупить или… — Яромир запнулся и пододвинул в центр стола сложенный вдвое лист бумаги.

— …позаимствовать из лаборатории, — договорил менее деликатный Виктор.

— Можно сказать и так, — вздохнул Яромир. – Причем срочно. Изгонять духа будем тридцать первого.

— Так праздник же! – удивился назначенной дате Мстислав.

— Поэтому тридцать первое — самый лучший день. Вернее, ночь. Дух, поселившийся в планшете невероятно сильный. Видели же, как он меня шибанул просто за то, что я его нащупал. Представьте, как он взбесится, когда мы будем его изгонять и уничтожать. У меня не особо сильный дар, а новогодняя ночь – это кладезь свободно гуляющей энергии, причем светлой, черпай – не хочу. Потом придется ждать подходящего времени целый год.

— Нет! – заорала я, и студенты из-за ближайших столиков обернулись на нас. – Нет, — уже тише взмолилась я, пусть будет тридцать первого, пожалуйста.

— Пусть будет тридцать первого, — поддержал меня Виктор, — все, что нужно, мы достанем.

— Сегодня вечером и добудем, — пообещал Мстислав.

Глава 20

После ужина «братишки» умчались доставать необходимые атрибуты к ритуалу, а меня Яромир, взяв за руку, потянул к гримерке. На самом деле это была обычная кладовка, но ее слишком часто использовали для подготовки к концертам и прочим мероприятиям, поэтому в итоге обозвали на театральный лад.

Достав из-под туалетного столика огромную коробку, он поставил ее передо мной.

— Что там? – не утерпев, я приподняла крышку раньше, чем Яромир ответил. – Ах!

На мягкой подкладке лежали две громадные маски, изукрашенные бусинами, стразами, перышками. Одна черная, другая белая.

— Это грет Морал для нас купила? Не может быть! – Я протянула руку, но не решалась коснуться удивительной красоты.

— Нет, конечно, — усмехнулся Яромир, — но она позволила заказать и оплатить при помощи ее персонального компьютера.

Информационной сетью, как и мобильной связью, в академии владели лишь преподаватели да ректор. Грет Морал оказала большую честь Яромиру, допустив его до запретной роскоши – возможности контактировать с внешним миром. О чем я и заметила парню.

— Она не устояла перед соблазнительным предложением продемонстрировать перед камерами своих студентов в наилучшем виде, — улыбнулся Яромир, – причем за чужой счет.

— О, да, ректор халявы не упустит, — согласилась я. А сама подумала, что кроме выгоды, наверняка к тому же сыграло положение в обществе отца Яромира. Грет Морал имела слабость к деткам высокопоставленных особ.

— Не хочешь примерить?

— Их две, — произнесла я, доставая из коробки белую маску.

Яромир помог мне ее надеть и закрепить на затылке цепочками, свисающими многочисленными рядами.

— Черная для меня, — ответил он. – Мы выступаем в паре, не может же наш наряд сильно разниться.

Внутри меня все перевернулось. Он решил закрыть свое красивое лицо в солидарность со мной?

— А еще есть плащи, — жестом фокусника Яромир извлек из-под столика пакет и выдернул из него ворох ткани. Белый шелк радужными переливами блеснул в его руках и плавно стек на стул и мои подставленные ладони. В этот раз у меня не нашлось даже короткой реплики, чтобы описать свой восторг. Я просто не сводила глаз с накидки, расшитой в том же стиле, что и маска, и нежно поглаживала чудесную ткань.

— Нравится? – спросил Яромир, так и не дождавшись от меня реакции.

— Спрашиваешь! – благоговейно выдохнула я.

— Тогда надень, — велел Яромир и сам же накинул плащ мне на плечи.

Я крутанулась и застыла перед зеркалом. В нем отражалось нечто волшебное, настолько чудесное, что захватывало дух.

Пока я любовалась собою, Яромир тоже надел маску и плащ, идущий к ней в комплекте. В зеркале за моей спиной появилась черная фигура. Маски закрывали не только лица, но и головы, величественно возвышаясь над волосами коронами, а бесчисленные складки, стекающие от горла, прятали формы, поэтому определить не только личность, но даже пол было бы сложно. Мы отличались с Яромиром лишь по цвету нарядов, росту и шириной плеч. Ну, точно две елочные игрушки, идущие в комплекте.

К тому времени, как пришло время выступать, я настолько успокоилась и уверилась в своей неотразимости, что с легкостью шагнула на подиум столовой, заменяющей в академии сцену в подобных мероприятиях.

Меня ослепили огни прожекторов, направленные всем скопом на нас с Яромиром. Захотелось кулаком растереть слезящиеся глаза. Лиц я не видела. Лишь мигающими огоньками в полумраке зала угадывалась елка.

Холодная ладонь Яромира, которую я сжала прежде, чем выйти к зрителям, так и осталась в моей руке. Парень явно нервничал, и мне нестерпимо захотелось подбодрить его, особенно после того, с каким пониманием он отнесся к моей проблеме.

С потолка посыпался искусственный снег, создавая зимнюю атмосферу для новогодних песнопений. Заиграла мелодия. Свет стал мягче, загадочнее.

Песню начинала я, чему несказанно порадовалась, так как едва заиграла музыка, и Яромира затрясло. Мне-то не впервой было выступать при студентах, грет Морал при каждом удобном случае пыталась меня задействовать в пении, а вот нелюдимому новичку неожиданное внимание народа оказалось тяжело вынести.

Но по мере того, как я пела, Яромир успокаивался, и это давало мне надежду, что свою партию он все-таки исполнит. Я готова была его поддержать тихим фоном, равноценным дуэтом и даже взять на себя часть его песни. Но какие бы предположения в отношении него я ни делала, парень меня все-таки удивил, за считанные секунды взяв себя в руки. Его сильный, красивый голос в нужный момент зазвучал уверенно и чисто, разливаясь по залу и заставляя женскую половину зрителей слаженно ахнуть.