Портрет прекрасной наездницы

Вадим выслушал Ерошкина, мертвея лицом, глядя на друга расширившимися глазами.

Ерошкин толкнул его в плечо.

– Ты чего, Вадька? Не переживай. Давай по пиву? Я могу тоже не пойти, хочешь? Сходим к пацанам в подвал.

Вздрогнув, Вадим стал приходить себя. Голосом, не предвещающим ничего хорошего, он, сопя, сказал:

– Не переживать говоришь?

Полетел в канаву букет, Вадим закричал с надрывом:

– А я и не переживаю! Не переживаю. Я никогда не пе-ре-жи-ваю.

Трясущимися руками он достал из пакета вазу, и грохнул ею о фонарный столб.

– Не переживаю,- повторил он и побежал.

– Вадька!
–  крикнул ему вслед Ерошкин, но Вадим бежал, не оглядываясь.

Остановила его рослый парень, схватив его за руку, с шутливым возгласом:

– Тпру, сивый. Чуть помедленнее кони, чуть помедленнее. Ты куда летишь, станичник?

Вадим попытался вырваться, но парень держал его крепко, говоря:

– Кто обидел? Говори, рога обломаем.

Вадим отводил глаза, в которых ещё не просохли слёзы.

– Пусти, Гришаня. Я сам себя обидел.

Гриша разжал руку, усмехнулся.

– Любовь-морковь? Да мне Ерохин уже всё рассказал. Брось. Знаешь, сколько их у тебя будет.

– Такой не будет, - хмуро ответил Вадим, добавляя, - а Ерохе я рожу брехливую разобью.

– Тю!
–  рассмеялся Гриша.
–  Будет, будет. Куда ты денешься? А Ерохе я уже «леща» отвесил за базар не по делу. Пошли лечиться к Тимохе «косому», у него предки уехали в станицу.

В квартире Тимохи «косого» стоял дым коромыслом и хохот. В комнате веселились ребята разного возраста и две девчонки. Пили пиво, курили, из колонок звучали песни Виктора Цоя.

Гриша позвал Вадима с Тимохой в кухню, закрыл дверь и достал из-за уха папиросу. Зубоскал и пересмешник, он с серьёзнейшим лицом, сказал Вадиму:

– У меня, Вадик, имеется волшебное лекарство, с помощью которого ты сможешь прямо сейчас вызвать сюда свою недоступную Танюху-именинницу, и она тут же явится к тебе с любовью и уважением.

– Кончай прикалываться, Гришаня, чё я не курил никогда? Меня «трава» не цепляет, пару раз стошнило сильно, - заявил Вадим солидно и горделиво.

– Значит, плохая «трава» была, а главное ты курил неправильно. Прежде чем закурить, нужно заказать нужную тебе тему «прихода»; например, говоришь про себя: дорогая Марусенька, приходи вечером на сеновал. Пойми правильно мой тонкий намёк, милая Марусенька, не забудь подмыться и надеть чистое бельё.

Тимоха с Вадимом расхохотались.

– Ничего смешного, - продолжал с серьёзным видом Гриша: а не закажешь тему, в натуре, попрёт всякая чернуха со страшилками. Я лично для себя сейчас закажу перёлёт на Ямайку, там самый крупный сходняк профессионалов-травников. Неучи сельские! Вы не знаете, что такое многоликий ароматический альдегид тетрагидроканнабинола, марихуана, план, анаша, банг, харас, хуррус, жагга, киф, кафур, гунья, черес! Не знаете. Так сейчас узнаете. Вот оно.

Гриша, прикурил и жадно несколько раз затянувшись, передал папиросу Вадиму со словами:

– Я Ямайку заказал. Заказывай, Вадим, свою ненаглядную Каретникову, и не бойся: статьи уголовной за это не припаяют. Это будет не изнасилование - у вас всё будет по любви.

Вадим, рассмеявшись, сделал несколько затяжек и передал папиросу Тимохе.

– Ну, чё пошли к пацанам, - сказал Тимоха, докурив папиросу, - поржём.

Они прошли в комнату. Вадим с глупой улыбкой на лице, уселся в углу комнаты на пол. Глаза его стали масленеть, голова клониться на грудь; он несколько рад вздёргивался, обводя бессмысленным взором комнату, и, наконец, затих, безвольно свесив голову на грудь. На лице у него блуждало блаженное выражение, из угла рта вытекла струйка слюны. Застонав, не открывая глаз, он произнёс: «Таня, Танечка, Таня», оглаживая пол рядом с собой.

Тимоха, глядя на Вадима, толкнул локтем Гришу:

– Вадька, кажется, сел в поезд с Танюхой.

Они расхохотались.

Матрица Гриши сработала. Случайно или переживания Вадика были так сильны, или всё в одном слилось, но Гришин метод сработал. Срабатывал он и в другие разы: Таня приходила к нему с запахом нарцисса, как девушка по вызову, она была с ним нежна и доступна. Нужно было только заправиться «топливом», чтобы унестись в красочный иллюзорный омут, где скрывались нереальные желания и мечты. В нём была желанная Таня, и радостные встречи с ней.

Жизнь становилась бесцветной, когда случались мучительные перебои с «топливом», и очень скоро он стал его рабом, и ради него уже мог пойти на многое, что считается противоправным или постыдным.

В день своего очередного бегства из города, после уроков он догнал Таню у автобусной остановки и, сказал ей грубовато:

– Каретникова, отойдем, на пару минут. Разговор есть.

Они зашли за торговую палатку. Вадим закурил.

Таня весело проговорила:

– Я с родителями в июне в Грецию улетаю, а ты, что летом будешь делать?

– Супер. Возьмите меня с собой, я буду чемоданы вам носить, - усмехнулся Вадим.

– Вадим! Ну, не обижайся, пожалуйста! Думаешь, для меня это не было ударом, но, что я могла сделать?
–  выдавила их себя Таня.

– На обиженных воду возят, - глухо произнёс Вадим и, помявшись, сказал:

– Я уезжаю.

Таня рассмеялась.

– Ты так это сказал, как в старых фильмах говорили. В них актёры так говорили, своим любимым, уходя на войну или отправляясь за Полярный круг. Куда ты уезжаешь, Вадик? Нужно восьмой класс закончить. Май месяц на дворе. Пара недель и ты девятиклассник. Жалеть же будешь.

– На войну, не на войну, но уезжаю, – продолжил Вадим. – Короче. Я только тебе это, говорю, мы с тобой на одной парте почти два года просидели…ты нормальная девчонка, я вначале думал, что ты из этих, из новых, которые нос воротят от тех, кто в автобусах ездит, а не на своих машинах. Сдрыскиваю я отсюда. Не могу уже здесь жить, надоело. Узко здесь мне как-то. Хочу к морю, да и учиться, если честно, надоело.

– Убегаешь? А как же мама? Школа? Всего ничего осталось - май месяц один. Восьмилетку нужно окончить, тебе же все идут навстречу. И вообще, это всё для тебя чревато разными неприятностями, но большего всего это ударит по матери, почему ты не хочешь об этом подумать? Маму не жалко?

Вадим, опустил голову.

– Короче. Прощай, Каретникова. Всё прикольно было, буду наш класс вспоминать.

– Почему «прощай»? Ты, что навсегда уезжаешь?

– Кто знает…

– Вадим, не делай поспешных шагов, обдумай всё…

– Всё решено, – улыбаясь жалкой улыбкой, он протянул Тане руку. Она протянула свою, говоря:

– Ты подумай, всё же.

Вадим взял её руку осторожно, с бьющимся сердцем, задержал её в своей руке, дольше, чем можно было. Она с удивлением смотрела на него. Он, покраснев, отпустил руку.