Поручик из Варшавы 2

Спать на ходу — то ещё удовольствие, но уставший Вильгельм справился и с этим, после чего заснул, скорчившись в неудобной позе, держа руки на карабине. Некоторые солдаты последовали его примеру и тоже уснули.

А проснулись все из-за резкой остановки грузовиков. Вильгельм даже упал со своего места на пол кузова и раздраженно пробурчал:

— Вот дерьмо!

Что-то подобное бурчали и другие разведчики.

Колонна остановилась. Что бы это могло значить? Хороший вопрос. Который вскоре прояснился благодаря лейтенанту:

— Вебер! Давай за мной!

Послушно спрыгнув на землю, Вильгельм закинул карабин на плечо вверх стволом, и, наспех отряхнув форму, быстрым шагом направился за лейтенантом.

Колонну, растянувшуюся на несколько километров обходить было максимально неудобно. Но как выяснилось, оно того стоило. У штабного внедорожника «Кюбельваген» уже столпилось несколько десятков эсэсовцев. Кто-то держал в руках карабины, а кто-то освещал фонариком четырёх человек. В польской военной форме.

Вильгельм мысленно улыбнулся — похоже, командование всё рассчитало правильно, если поляки сами начали сдаваться в плен.

Глава 18. 4 сентября 1939 года. Ночь

Поручик Ян Домбровский

Позиции покидали в спешке — желания оставаться на позициях, которые могут стать известны противнику, не было никакого. А я в очередной раз подумал о том, как же мне повезло, что вселился я в танкиста, а не кавалериста или пехотинца… Кавалерист — он, прежде, чем что-либо сделать, должен за лошадкой своей поухаживать, и, неважно, как сильно ты устал. Опять же — пока накормишь и напоишь её, замаешься. А подпруги, седла, попоны? Это же целая наука, которой многих учат с самого детства! А в пехоте что? Всё на своем горбу, да своими ногами… Тоже — не сахар. То ли дело на танке! Все имущество внутри машины или на броне. Ходишь мало — ездишь много… Нет, конечно, кое-что приходится делать и пешим порядком — местность осмотреть, определить проходима ли она для техники, разметить позиции, или, например, в сортир ты на танке не поедешь. Есть, конечно, и свои нюансы. Например, пока танк, пусть такой лёгкий как 7ТР, окопаешь — руки в кровавые мозоли сбить можно. Это если без навыка. Но с другой стороны, броня — пусть и не ультимативная, но всё-таки защита! Что не может не радовать!

Высунувшись из башни, я смотрел на ночное небо и думал о том, что когда-то давно, ещё в том, двадцать первом веке, у меня были возможности провести ночи на крышах домов или на природе, в компании с прекрасными девушками — одноклассницами в старших классах или одногруппницами в институте — , но по какой-то причине, я этой возможностью не пользовался. Дурак был…

Сказать честно? Несмотря на все приключения, что уже произошли со мной, и, вероятно, произойдут, если выживу, я бы с огромной радостью обменял всё обратно. Меня — в моё тихое и относительно мирное время, а… а сюда кого? Не знаю…

Мысленно сплюнув, я обернулся и оценил растянувшуюся колонну танкового батальона. Также мысленно, как сплюнул, выругался — всего несколько дней назад, в батальоне была почти сотня единиц техники, а сейчас, не факт, что с полсотни наберётся. Танков — тех вообще, если так посчитать, практически не осталось! На один, ну, на два более-менее серьёзного боя. Хорошо хоть, топливо и снаряды в достатке. Пока в достатке. Что будет через пару дней — неизвестно…

Следом за танками, потянулись грузовики с 37-мм противотанковыми и 75-мм лёгкими полевыми пушками. Потом — грузовики мотопехотного батальона капитана Галецкого. Я мысленно выругался — если найдётся у противника хороший «слухач», то он нас услышит, несмотря на перелески и посадки, которые, в теории, должны глушить звуки. А был бы в воздухе хотя бы один самолёт-разведчик противника — он бы нас однозначно заметил! Вот как вышло, что часть техники, на четвертый день войны не оборудована светомаскировкой на фарах?

Я в очередной раз выругался. Кто бы чего не говорил, но поляки с русскими очень похожи! Что русское, что польское раздолбайство — всё едино. Разница только, что одни других «кацапами» да «москалями» называют, а другие — «курвашами». Да и то — не всех…

Я в очередной раз выругался. Складывающаяся ситуация меня напрягала. Несмотря на одержанные победы (а ведь действительно, последние пару дней, наши подразделения, пусть и с потерями, но всё-таки одерживали верх в сражениях с противником), но дезертирство уже началось. Процесс разложения армии пошёл. Теперь — при первом удачном случае бегать начнут…

Колонна всё удалялась и удалялась от позиций, которые занимала ещё сегодня ночью. Как назло, все намеченные ранее, как удовлетворительные для ведения обороны места не могли позволить скрытно сосредоточить всю нашу технику в одном месте. Нет, позиции можно было занять в первой же посадке, имеющей обширные кустарники и неплохой обзор во всех направлениях. Вот только… Смысла с этого обзора, если отойти нормально не получится, да и окопы нормально вырыть тоже — максимум, одну линию, и, всё. Про всякие отсечённые и фланкирующие позиции можно вообще забыть. Да и вообще, единственная посадка на несколько ближайших километров изрядно привлекает внимание. В общем — позиции не для нас!

Вскоре, вдоль колонны пронёсся мотоцикл с коляской. Пассажир активно размахивал руками, зажимай в одной из них карманный фонарик с красным светофильтром, привлекая внимание, призывая остановиться.

— Прижмись к обочине! — Коротко отдаю приказ в танковое переговорное устройство, после чего боевая машина прижимается вправо, освобождая место для прохода грузовиков. Остальные танки батальона, повинуясь приказу «делай как я», также замедлили ход и прижались к обочине. Теперь, грузовики, следующие за нами, могли, с выездом на другую обочину, объехать нас.

Отключившись от ТПУ, спрыгиваю с брони, и, направляюсь к мотоциклистам. Сидевший в коляске круглолицый офицер с погонами подхорунжего, уже выбрался на божью землю, и, приложив два пальца к своему глубокому шлему, коротко сообщил:

— Пан поручик, вам срочный приказ полковника Вихря!

Из-за шума работающих танковых двигателей и шума проходящих мимо нас грузовиков, нам приходилось кричать друг другу на ухо.

Подхорунжий залез в полевую сумку, после чего извлёк вчетверо сложенный листок, протянул его мне. Я, при помощи карманного фонарика, извлеченного из кармана комбинезона, изучил написанные строки, после чего задумчиво почесал затылок.

Приказ мне не понравился. Исходя из него, мне, возглавив взвод из пяти танков, придётся действовать в отрыве от основных сил мобильной группы. Батальон же следует передать капитану Завадскому.

Вопросов с тем, кого брать с собой у меня не было — вон, четыре машины с экипажами стоят, следом за моим танком. Они и поедут. Тем более — экипажи все по боевому опыту примерно одинаковы, да и по боевой подготовке тоже. Не зря же всё лето учились воевать и отдельными взводами-ротами, и, батальонами.

В одной из обгоняющих нас легковушек, я увидел на переднем пассажирском сидении полковника Вихря. Тот, видимо, хотел со мной поговорить. Во всяком случае, он остановился перед моими танками, и, выбравшись из машины, направился в нашу сторону. Следом за легковушкой, от колонны отделились два грузовика с пехотой внутри. Из кабины одной из машин выскочил молодой подпоручик-пехотинец и также побежал в нашу сторону.

— Выбрал уже экипажи? — Без предисловий спросил полковник, после отдания воинского приветствия.