Поручик из Варшавы 2

У них уже не спросишь!

Короткая команда, и, танки, развернувшись цепью, выдерживая дистанцию в полсотни метров между машинами, увеличивая скорость, мчались вперёд, поливая артиллерийские позиции противника малокалиберными, 37-мм осколочными снарядами и длинными пулемётными очередями.

Следом за танками, развернувшись в жидкую цепь, в атаку шёл наш пехотный взвод. Всего — пятьдесят четыре человека. В общую цепь даже встал майор Врубель. Не думаю, что толку от его пистолета будет много, но как дополнительное руководящее звено, как дополнительная пара командирских глаз, он в бою явно не лишний.

Следующие несколько минут (или полчаса, а может, и, час?) слились для меня в один единый калейдоскоп. Я наводил, стрелял из пушки по артиллеристам противника, стрелял из спаренного пулемёта по пехоте противника, и, вновь наводил и стрелял из пушки. Кажется, что-то кричал. В том числе и в рацию.

А потом… потом немцы побежали. Артиллеристы от того, что им не удалось оперативно развернуть свои многотонные орудия для отражения нашей атаки. А пехота, прикрывавшая батареи врага… Пехота бежала из-за того, что у них не было противотанкового вооружения. Противотанковые ружья они ещё не ввели в состав пехотных рот. Да и противотанковые пушки не положены обычной пехотной роте.

Без потерь, к сожалению, все равно не обошлось. Пятеро убитых и десяток раненых, четверо из которых — тяжелые.

Нет, немцев мы положили много. С полсотни будет точно. И пушек их лишили. Но потери…

А тут ещё во мне хомяк проснулся. Хотелось утащить всё и сразу. А нельзя. Нечем. Поэтому пушки выводили из строя, подрывая в стволах немецкие гранаты-колотушки.

Радовало, что подпоручик Хмель не подкачал. Он как в той советской песне — «Как только бой угас, звучит другой приказ!» [6] … Озадачил всех своих подчинённых. Кто-то уже оказывал помощь раненым, кто-то собирал трофеи, а кто-то вёл наблюдение за окружением — мало ли, немцы опомнятся и вернутся?

6

Автор знает, что текст этой великой песни несколько отличается. Но ошибки созданы осознанно. В стрессовые моменты (согласитесь, первые минуты после боя, тот ещё стресс), мы можем помнить всё что угодно, но делать ошибки в простых вещах, которые нам кажутся обыденными. Вот и наш герой вспомнил слова песни в несколько видоизмененном виде.

Трофеев взяли немного. Немцы, хоть и бежали, но личного оружия не бросали. Поэтому собрать удалось лишь несколько десятков карабинов, один ручной пулемёт чехословацкого производства, да какое-то количество гранат. С собой пехотинцы хватали и ремни с подсумками и лопатками, а также вещевые рюкзаки немцев. Вот только потрошить противника у нас времени не было. Буквально через пятнадцать минут прибежал посыльный от наблюдателя, расположившегося в тылу, и, наблюдающим за той дорогой, по которой мы приехали.

— Немцы!

Короткая команда, и, два танка с отделением пехотинцев на броне, выдвигается назад. Задача проста — обстрелять противника, нанести максимальный урон, после чего спешно отходить назад.

Кроме этого, подпоручик Хмель отправил нескольких бойцов вперёд — на разведку. Но далеко разведчики не ушли. Уже через полкилометра их обстреляли из нескольких карабинов. Судя по всему, противник скапливает силы в небольшом овражке, который, как выяснилось позже, не был обозначен на моей карте.

Танки вернулись минут через десять. Всё это время мы слушали трескотню пулемётов и негромкие «чавканья» тридцатисемимиллиметровых танковых пушек. К сожалению, без потерь и в этот раз не обошлось. Ответным огнём противника был ранен сержант, командир отделения пехотинцев. Одного взгляда на раненого хватало, чтобы понять — не жилец. Три пули в живот, одна в плечо… Такие ранения в полевых условиях, даже в моем времени, наверное, не лечатся!

Ещё и один из пехотинцев пропал. То ли раненый упал и не смог отступить с остальными. То ли просто дезертировал? Кто его разберет?

К этому моменту стрельба уже слышалась со всех сторон. Да и ситуация складывалась паршивая. Сзади — противник. Спереди — накапливающиеся после бегства пехотинцы и артиллеристы в овражке. Ещё дальше, в нескольких километрах, судя по интенсивному ружейно-пулемётному огню и достаточно редким звукам артиллерийской стрельбы идёт бой.

В мою сторону уставилось несколько десятков пар глаз. И в каждом из них читался немой вопрос — «Что, пан поручик, завёл нас в западню? Как вырываться теперь будем?».

Срочно требовалось решение. Именно его от меня ждали сейчас все.

— Слушай мою команду! — Решил не растягивать я. — Подпоручик Хмель! Определить людей на броню танков. Одно отделение выделить в подчинение майора Врубеля.

— Слушаюсь! — Подпоручик, изрядно побелевший в лице, тут же подозвал оставшихся в живых сержантов и начал раздавать указания. Было видно, что офицер боится, но борется со своим страхом.

— Майор Врубель! — Контрразведчик, являвшийся старшим по званию, и, формально мне не подчиняющийся, вытянулся, приняв подобие строевой стойки. Вообще, сейчас, после боя, этот офицер не был похож на того Врубеля, которого я знаю по Франции. Он больше не был похож на «щеголеватого паркетника» в идеально выглаженной форме. Сейчас контрразведчик походил на обычного, уставшего мужика в военной форме. Да и трофейный карабин на плече придавал ему некой солидности. — Вы, с отделением, которое вам выделит подпоручик, будете следовать на грузовиках. Ваша задача, охрана раненных.

— Слушаюсь! — Устало вскинув два пальца, к козырьку своей полевой фуражки-конфедератки, отрапортовал майор, после чего направился к уже ожидающим его пехотинцам.

Я же, ещё раз взглянув на карту, подозвал к себе всех командиров танков и водителей. Через минуту, когда вокруг меня организовался небольшой полукруг, продолжил постановку задачи:

— Мы вот тут. В четырех с небольшим километрах к северо-востоку, населенный пункт. Судя по всему, с упором на него, неизвестная нам воинская часть держит оборону. Мы им уже оказали помощь, выведя из строя артиллерию противника. Осталось прорваться к ним, сдать раненых и пополнить боезапас. Какими силами противник атакует, я не знаю. Поэтому действовать нужно быстро. Впереди идёт мой танк. Остальные машины встают клином. В центре, грузовики с ранеными и трофеями. На нашей стороне броня и скорость…

Глава 21. 5 сентября 1939 года. Утро.

Поручик Ян Домбровский

Ещё несколько минут ушло на более детальную постановку задачи и озвучивание действий в случае потери какой-либо из машин. Решение было одно — бросать технику. Мне люди важнее.

Конечно, это была перестраховка, да и без танков мои экипажи бесполезны — потому что пехотный бой, это далеко не только личные навыки по стрельбе, а целый комплекс умений, которые развиваются у солдата месяцами, без перерыва на отдых, при том, казалось бы, в самых неожиданных действиях. У меня же долгих месяцев на подготовку «сверхчеловеков» не было, да и не умею я готовить, этих самых «Рэмбо» местного разлива. Поэтому и делал упор на то, что считал нужным — на управление вверенным личному составу военным имуществом, да на личные стрелковые навыки, которые при определенной доли везения должны облегчить жизнь некоторым моим подчинённым.

А вообще, танки найти — не проблема. У немцев, например. Да и у тех же поляков есть. Хотя и мало. В любом случае — потеря личного состава для меня намного хуже потери танков. Именно поэтому, танки сейчас решено бросать, в случае чего. А вот грузовики с ранеными — эвакуировать любой ценой!

В общем, через пять минут, когда все заняли места согласно купленным билетам, мы, наплевав на радиомолчание двинулись вперёд.

Первыми, кого мы встретили, оказались немцы. Причём, это были те самые немцы, ещё четверть часа назад бросившие свои орудия на произвол судьбы. Судя по тому, что за это время гитлеровцы смогли устроить какое-то подобие линии обороны с опорой на едва заметную на местности канаву или небольшой овражек (не отмеченный, кстати, на карте), кто-то из офицеров у них всё-таки выжил и попытался организовать сопротивление.