Порядок в танковых войсках? Куда пропали танки Сталина
Шрифт:
В итоге вместо красивого «вхождения в чистый прорыв» и «преследования отступающего противника» советским танкистам пришлось заняться «прогрызанием» полосы долговременной обороны. Занятие, мягко говоря, не самое оптимальное для частей с легкими танками противопульного бронирования. Впрочем, даже броня средних Т-28 не была серьезным препятствием для 37-мм финских «Бофорсов».
И вот здесь-то в полной мере проявили себя грабли номер один. Танки могли прорвать полосы «колючки», могли разбить снарядами надолбы или валуны и уйти в глубь финской обороны. Но если их успех не закреплялся стрелковыми частями, то вариантов дальнейших действий у них было только два, и оба плохие. Либо возвращаться назад и пытаться увлечь пехоту за собой, либо продолжать в одиночку воевать в глубине боевых порядков противника. Для надежного затыкания всех «дыр» вскоре перестало хватать даже весьма многочисленных танковых войск ЛВО, и уже в декабре 1939-го командованию РККА пришлось заняться «надергиванием» из невоюющих округов танковых частей для усиления стрелковых и кавалерийских дивизий на
К концу декабря советскому командованию стало ясно, что «блицкриг» вышел комом. Поредевшие танковые бригады отвели с передовой для отдыха, пополнения и, главное, отработки взаимодействия с другими частями РККА — пехотой, артиллерией, саперами…
Затишью на фронте помогла и природа — именно в январе морозы достигали отметки в минус 40 °C.
К активным действиям танкисты РККА вновь перешли только в феврале — и по сравнению с прошлым годом стиль этих действий радикально изменился. Теперь танки действовали против финских укреплений в составе штурмовых групп: три пушечных танка, два огнеметных, взвод саперов, до роты пехоты и одно-два орудия. Соответственно и результаты их действий тоже в корне отличались от бесплодных атак декабря 39-го, хотя и не везде. Например, проведенный 9 февраля штурм высоты «Груша» выглядел следующим образом: танкисты [263] вместе с пехотой 679-го полка вышли к надолбам немного правее прохода у восточного ската 38,2, где попали под огонь финнов с высоты. Наученная горьким опытом пехота немедленно залегла перед надолбами. Танки проскочили через проход в надолбах и продвинулись примерно на 100–150 метров к южному склону, ведя огонь из пушек по обнаруженным огневым точкам. Но без поддержки пехоты танкисты был бессильны изменить ситуацию. А поднять в атаку пехотинцев не смогло даже личное вмешательство командира танковой бригады: ни угрозы, ни увещевания не оказывали никакого эффекта. Тем временем финские противотанковые пушки и подключившиеся к ним пехотинцы с «коктейлями Молотова», начали методично уничтожать оставшиеся в одиночестве танки. Первый из них был сожжен еще до того, как миновал проход в надолбах, еще три вскоре горели у подножия высоты. Всего же финны сожгли восемь БТ и один огнеметный танк БХМ-3. Танк командира 1-й роты получил прямое попадание в башню, был тяжело ранен башенный стрелок и пробит радиатор. Однако механик-водитель смог вывести танк из боя и отвел его к медпункту для оказания помощи раненому. Танк военкома роты Калинина был сожжен противником, при этом был тяжело ранен механик-водитель. Тем не менее Калинин со стрелком смогли вытащить раненого из горящего танка и доволочь его до ближайшей воронки. Идти далее они не могли, поскольку финны вели ожесточенный огонь. Лишь когда стемнело, танкисты выбрались из воронки и смогли добраться до расположения бригады. Из экипажей участвовавших в бою танков погибли трое, двое были ранены, а судьба еще 18 человек осталась неизвестной.
263
В атаке участвовали танки 1-го отдельного танкового батальона и химические (огнеметные) танки роты боевого обеспечения 1-й легкотанковой бригады.
Но все же в феврале подобные случаи уже были скорее исключением, чем правилом. Уже к 16 февраля главная оборонительная полоса «линии Маннергейма» была прорвана на центральном участке. К 23–25 февраля части РККА вышли ко второй полосе финских укреплений, штурм которых начался 28 февраля.
Кроме штурмовых групп, советское командование попыталось использовать танки в составе подвижных групп, где танкам придавались стрелковые батальоны. Этот опыт был сочтен не очень удачным, и к началу штурма второй полосы была создана «группа прорыва» нового типа: два танковых батальона, батальон огнеметных танков, батальон пехоты, саперная рота и два дивизиона артиллерии. Структура, весьма похожая на кампфгруппы вермахта, которые годом позже будут проламывать уже советскую оборону. К сожалению, тогда, в 1940-м, опыт успешных действий группы полковника Лелюшенко не был до конца оценен командованием РККА.
Финская война выявила также одну из главных «ахиллесовых пяток» советских танковых войск — слабость тыловых служб, в первую очередь снабжения и ремонта. Например, в распоряжении созданного 10 января 1940 г. Управления военно-технического снабжения Северо-Западного фронта из положенных по штатам 2932 автоцистерн в наличии имелось всего 766. Ремонтных летучек типа «А» было всего 297 из 657 полагавшихся по штату, а типа «Б» и того меньше — 143 из 667. Не хватало и, разумеется, запчастей, особенно к наиболее массовому типу из имевшихся танков — Т-26.
По сути, подобное состояние тыла в «серьезной» войне обрекало снабжаемые части на уничтожение. Впрочем, даже и в «несерьезной» финской только на Карельском перешейке советские танкисты потеряли 1903 танка по боевым и 1275 —
по техническим причинам, что, как несложно подсчитать, составляет в сумме 3178 танков. Чуть поменьше, чем было у Гитлера перед «Барбароссой».Стоп-стоп-стоп. А откуда они вообще взялись, эти аж три с лишним тысячи танков? Нет, понятно, что в ходе войны на перешеек поступали подкрепления, но ведь не столько же! Средняя численность танковых войск РККА на Карельском перешейке составляла примерно полторы тысячи боевых машин. При таких потерях РККА мало просто потерять все свои танки в боях на «линии Маннергейма» — для того, чтобы счет сошелся, эту операцию надо было проделать дважды. А если прибавить оставшиеся в частях к моменту окончания конфликта? Ой, тогда уравнение совсем-совсем перестанет сходиться.
На самом деле ответ у этой загадки прост — ведь он большой и не заметить его довольно сложно. «А с платформы говорят — это город Ленинград», как писал знаменитый детский поэт. Именно близость к месту боевых действий одного из крупнейших советских транспортных и промышленных центров, заводы которого производили и ремонтировали Т-26 и Т-28, позволила советским танкистам сохранить боеспособность своих частей. Только непосредственно на заводы было отправлено в ремонт 857 танков. Кроме этого в декабре 39-го в Петергофе и Пушкине были развернуты две автобронетанковые ремонтные базы. В январе 1940 г. ремонтно-восстановительные батальоны танковых бригад были усилены специальными бригадами рабочих ленинградских танковых заводов (Кировского и № 174 им. Ворошилова).
Для большей наглядности опустимся на уровень ниже. Например, основной машиной 20-й тяжелотанковой бригады был тяжелый танк Т-28. К началу войны в бригаде имелось 105 таких машин и еще 67 были получены с завода уже в ходе боев. При этом потери от артогня составили 155 танков, еще 77 добавили мины и фугасы, 30 — сгорели, 21 танк числился утонувшим и 2 пропали без вести. Добавим к этим цифрам 197 танков технических потерь и получаем внушительное число в 482 танка. Но при этом безвозвратные потери составили всего 32 машины. 371 танк был отремонтирован еще в ходе войны, что и позволило бригаде сохранять боеспособность в течение всего конфликта [264] . В условиях неподвижного — или подвижного в пользу РККА — фронта, даже в условиях нехватки тягачей, подбитые или сломавшиеся машины можно было постепенно вытаскивать и отправлять в ремонт.
264
Для любителей сходящегося баланса заметим, что «недостающие» танки продолжали выходить из ремонта и после окончания войны — хотя подписание мирного договора, а также начавшееся лихорадочное освоение выпуска нового тяжелого танка KB значительно замедлили темпы ремонта.
Все-таки эта война — хоть она и превзошла по масштабу те конфликты, в которых СССР участвовал прежде, — была лишь очередным ограниченным конфликтом, а не жестокой дракой насмерть. Финляндия была небольшой и не очень-то богатой страной, а в войнах двадцатого века недостаток танков, самолетов и артиллерии плохо возмещается героизмом солдат. «Обломавшись» в первых боях, советские танкисты смогли получить месячную паузу на «учебу». В этот раз у них была такая возможность — ВВС финнов не гонялись за каждой полуторкой, танкисты Маннергейма не совершали глубоких обходов советских мехкорпусов (правда, и от обходных маневров финской пехоты в лесах Северной Карелии части РККА в «котлах-мотти» и при отступлении потеряли более сотни танков).
Но вернемся к общей цифре боевых потерь на перешейке. Почти две тысячи танков — это не просто много, а катастрофически много, если знать, что к началу конфликта финны имели всего 112 37-мм противотанковых орудий «бофорс». Еще 123 такие пушки, а также небольшое число французских 25-мм противотанковых пушек финская армия получила уже в ходе войны. Кроме того, из 123 захваченных советских 45-мм противотанковых пушек до конца войны в войска успело поступить 57 единиц. К моменту подписания перемирия на вооружении финской армии была 241 противотанковая пушка, в том числе 164 37-мм, 22 25-мм, 55 45-мм и 130 противотанковых ружей. Еще два взвода 37-мм противотанковых пушек прибыли в Финляндию вместе со шведским добровольческим корпусом. Напомним — одна пехотная дивизия вермахта по штату имела 75 37-мм противотанковых пушек РаК.36.
Это было даже не звонком, а самым настоящим похоронным маршем для танков противопульного бронирования. Стало ясно, что на поле боя, насыщенном легкими скорострельными противотанковыми орудиями, этим танкам попросту нечего делать.
Но все же Т-26 и БТ пришлось снова появиться на поле боя. От Бреста и дальше на восток. Вновь и вновь пытаясь совершить невозможное. Пытаясь сделать хоть что-нибудь.
Приложение к главе 9
5 апреля 1940 г.
Начальнику Особого Отдела ГУГБ НКВД СССР
комиссару госбезопасности 3 ранга тов. Бочкову
ДОКЛАД
Об основных недочетах в воинских частях и соединениях за период военных действий с белофиннами (по материалам особых органов)
[…]
Недочеты в боевых действиях мотомехчастей
Специфичность условий финляндского театра военных действий не позволяла полностью развернуть крупные самостоятельные танковые соединения для мощных фронтальных и фланговых ударов по обороняющемуся противнику. Танки действовали преимущественно мелкими группами совместно с пехотой в одном направлении и главным образом по дорогам.