Порывая с прошлым

Вечером от представителя «Авами лиг» узнаем некоторые подробности. Накануне двое сотрудников китайского консульства пришли в даккский комитет «Авами лиг». Цель визита обыкновенная — сбор политической информации. Они задали ряд вопросов, смысл которых сводился к одному: действительно ли «Авами лиг» готовится к восстанию против нынешнего режима? Их подробно проинформировали о положении в Восточной провинции, о наращивании пакистанским командованием вооруженных сил, о ходе переговоров с президентом. Затем, в свою очередь, гостям задали один-единственный вопрос: как Пекин относится к освободительному движению бенгальцев этой провинции?

Вместо ответа представители «Авами лиг» услышали пространный рассказ о происках СССР в Южной Азии, о советско-индийском сговоре. Бенгальцы терпеливо выслушали китайцев и повторили вопрос. Те же, как ни в чем не бывало, вновь стали говорить о том же. Это могло продолжаться до бесконечности. Перед посетителями извинились, попросив их зайти в следующий раз. Китайцы пожелали всем доброго здоровья и отбыли на «мерседесе». На следующий день над китайским консульством взвился пакистанский флаг.

В тот же вечер Али Аксад устроил мне встречу с Музаффар Ахмадом. Руководитель Национальной народной партии принял меня в своем секретариате, если можно так назвать небольшую комнату на втором этаже, где жили даккские учителя и мелкие служащие. Музаффар Ахмаду нездоровилось, он еще не поправился после малярии, довольно сильно подорвавшей его здоровье.

Разговор зашел о вывешивании пакистанского флага над китайским консульством.

— Этого надо было ожидать, — сказал он. — Симпатии Пекина на стороне военного режима. Своих друзей, призывающих к борьбе против эксплуататоров и империалистов, китайцы поставили в неудобное положение. К сожалению, у нас еще немало людей, которые искренне верят демагогическим измышлениям маоистов.

…Настало 25 марта 1971 г. Вместе с корреспондентами еду в президентский дворец, где проходят переговоры. Среди журналистов вижу старого знакомого — Мазхар Али-хана. Он приехал в Дакку, чтобы подготовить несколько репортажей для журнала «Форум». Со мной знакомится человек, которого до последнего времени не было в списках иностранных корреспондентов. Это Джордж Кальмар из венгерской газеты «Непсабадшаг». Он только вчера прилетел из Дели самолетом таиландской компании. Нашего полку прибыло. Весь район, прилегающий к зданию, оцеплен бронетранспортерами. В воздухе висят три боевых вертолета. К журналистам выходит начальник штаба армии Хамид-хан, благообразный седовласый генерал. На лице улыбка:

— Все идет по плану, господа журналисты. Власть будет передана ее законным представителям. Президент покидает Дакку, чтобы объявить о своем решении из Карачи. Следите за сообщениями.

Примерно во второй половине дня в гостиницу возвращается З. А. Бхутто. Журналисты бросаются к нему.

— В последний момент переговоры зашли в тупик. Наша делегация возвращается в Карачи.

В холле я вижу еще одного старого знакомого — Махмуда Али Касури, теперь он вице-президент ППН. Пытаюсь с ним поговорить. М. А. Касури — и это забавно выглядит — начинает бегать из комнаты в комнату, оставив вместо себя своего сына Умара.

— Скажи, Умар, какие последние новости насчет переговоров? — спрашиваю я.

— Видимо, все пошло прахом. Президент улетел в Карачи. Руководство «Авами лиг» покидает Дакку. Это неспроста.

У подъезда появилось с десяток легковых автомашин. Носильщики стали выносить чемоданы. Вместе с делегацией З. А. Бхутто гостиницу стали покидать представители других политических партий Западного Пакистана. Над входом в гостиницу двое бенгальцев под равнодушными взглядами пакистанских солдат водрузили флаг «Авами лиг». Проходя мимо доски объявлений, я увидел отпечатанное на пишущей машинке сообщение: «По техническим причинам отменяются на сегодня и завтра все рейсы международных авиакомпаний».

В холле появились ребятишки — продавцы газет. Экстренный выпуск даккской «Пипл» извещал: Восточного Пакистана не существует! Да здравствует Бангладеш!

…Примерно в восьмом часу вечера приезжает личный секретарь Муджибур Рахмана и приглашает всех иностранных журналистов на пресс-конференцию к лидеру «Авами лиг». Особняк, в котором живет Муджибур Рахман, находится в центре аристократического района Дхаманди. Недалеко от дома большой пустырь, освещенный огнем разложенных костров. Студенты, вооруженные допотопными ружьями, тренируются, ползая по-пластунски, бросая учебные гранаты. Откуда-то доносится бравурная бенгальская мелодия.

Небольшой сад, в глубине которого разместился особняк, заполнен местными и иностранными журналистами, активистами «Авами лиг». Появляется Муджибур Рахман. Лицо встревоженное. Вот что он сказал нам в тот памятный вечер:

— Президент в одностороннем порядке прервал переговоры и покинул Дакку, чтобы вылететь в Карачи. Нам стало известно, что пакистанские подразделения по всей провинции, которую мы называем Бангладеш, начали с сегодняшнего утра занимать стратегические позиции. Дороги перерезаны, бенгальские полицейские заперты в казармах. Я обратился к населению с призывом сохранять спокойствие, не поддаваться на провокации, устраиваемые пакистанскими специальными службами и экстремистами. На завтра объявляется всеобщая забастовка. Я прошу журналистов объективно освещать события, не слушать разного рода сплетен и дезинформации, распускаемых властями.

Муджибур Рахмана спрашивают, верно ли, что члены Рабочего комитета «Авами лиг» покидают город.

— Да, — следует ответ. — Но я со своей семьей останусь в Дакке, что бы ни случилось.

Еще вопрос. Правда ли, что «Авами лиг» разработала план физической расправы над выходцами из Западного Пакистана и Индии?

— Какая чушь! Это все интриги служб Яхья-хана. Я вновь заявляю, что мы боремся против деспотии военного режима. Западнопакистанские крестьяне и рабочие, все угнетенные в Западной провинции — наши братья и союзники. Мы знаем, что созданные армией специальные группы пытаются натравить друг на друга различные группы. Там, где это возможно, мы стараемся пресекать действия хулиганов и экстремистов. Сообщите об этом в свои газеты.

Муджибур Рахман извиняется, говорит, что он должен нас покинуть. А у меня поручение редакции. Подхожу к нему и спрашиваю, когда он может дать интервью для «Правды». Немного подумав, Муджибур Рахман отвечает:

— Завтра, 26 марта, в девять часов утра, в этом доме. Если, конечно, позволит обстановка в городе.

В десять часов он соглашается принять репортеров из Италии и Франции.

Возвращаемся в гостиницу. Весь город пришел в движение. По улицам маршируют отряды студенческой молодежи, вооруженные бамбуковыми палками, ружьями и старинными кривыми саблями. Над головами пылают факелы. «Да здравствует Бангладеш!» — несется из репродукторов, установленных на крышах домов. С трудом добираюсь до гостиницы. Водитель мотоколяски отказывается брать деньги за проезд. Машет рукой: мол, не до этого. Солдаты, несшие охрану «Интерконтинентал», куда-то исчезли. Доступ в гостиницу свободный.

В холле творится что-то невобразимое. В разных углах идут импровизированные пресс-конференции. Выступают представители повстанческих молодежных отрядов. Все говорят об одном: о необходимости вооруженной борьбы против режима Яхья-хана. Одни соглашаются с тактикой «Авами лиг», другие ругают Муджибур Рахмана за осторожность и медлительность. Вспыхивает небольшая потасовка между представителями различных повстанческих отрядов. Но их быстро разнимают студенты с повязками на рукавах «Милиция Бангладеш».