Пошел вон, Чернов!

Мой план потерпел крах. Я – тряпка. Сидеть мне тут теперь вечно.

Глава 10

Руслан

Если вы полагаете, что я не понимаю Ярославу. Что мне эгоистично кажется, что она должна на всё закрыть глаза и простить меня, такого оху*нного, то вы ошибаетесь. Я хорошо ее понимаю. Потому что испытываю ровно то же самое. Меня выворачивает от мысли, что она отдаётся другому, какому-то левому хрену. Мне хочется разнести всё вокруг и придушить ее. Потому что ревность и чувство собственности жгут грудную клетку. Мне хочется всех уничтожить и заодно убиться самому. Но, сука, она сделала это после меня, после того как разорвала отношения, а я – наоборот. И, как ни крути, в этой ситуации мудак всё равно я. Но это не отменяет моей животной ревности.

И вот когда она пришла ко мне совершенно обнаженная, я хотел стереть с ее тела все чужие прикосновения и оставить только свои. Мне также было невыносимо, как и ей.

Как разбить эту стену из ее неприятия меня, я, мать вашу, не знаю. И меня рвёт на части.

Где-то в глубине души я понимаю, что это всё бесполезно, бессмысленно, практически невозможно. Всё. Не исправить больше ничего. Шансов нет. Но я не хочу этого принимать. Да, эгоистично не хочу. Мне проще действительно сгореть с ней вдвоем в одном доме. Чем отпустить жить счастливой жизнью с другим. Похоже на больную одержимость. Теперь вы понимаете, какую панику я словил, когда понял, что не просто подсел на женщину, а стал ей одержим? Меня это испугало. Ну и вы в курсе, какой херни я натворил на этой панике потом.

Всё, назад не отмотаешь и не сотрёшь. Не придумали еще такого ластика.

На мне опять её сладкий запах с тонкой ноткой остринки, который не даёт мне уснуть. Кошка у меня сладкая, но острая, с перчинкой.

Всю ночь мучаюсь на диване и не могу уснуть. Потому что прошло уже много часов после нашего несостоявшегося секса по ее инициативе, а мое тело до сих пор крутит. И этот запах, который я впитал… Мне бы пойти смыть его и переодеться, но я, как мазохист, не хочу этого делать. Пусть на мне будет хоть что-то от неё.

И, видимо, поэтому мне снова снятся яркие эпизоды из нашего прошлого…

***

— Куда собралась? — хватаю Славу за платье, тормозя. — Ливень. Ты только переболела.

Забираю Ярославу из кофейни, в которой она универсал: и директор, и управляющий, и официант, и бухгалтер. Слишком активная Кошка. И меня это возбуждает. Тут такой огонь, что я горю от каждого ее прикосновения.

— Стой здесь! Не двигайся, — понижаю тон, чтобы до этой Кошки дошло.

— Да прекрати. Это тёплый дождик, — снова делает шаг с крыльца. — Лето на носу. Слышишь, гроза. И пахнет как.

Всё-таки выбегает под дождь.

— Мать твою, Ярослава! — снова затаскиваю ее на крыльцо. — Какой, на хрен, теплый. Я сказал, стоять здесь и ждать, когда я подгоню машину!

Смеется, но кивает. Ни хрена не боится. Только переболела воспалением после того, как искупалась в холодном бассейне. Это же надо было додуматься – залезть в мае в бассейн. Жарко ей было. И опять лезет под дождь.

— Чернов, ты такой милый, когда злишься.

Милый…

— Выйдешь под дождь – я тебя мило выпорю ремнем, чтобы запомнила надолго, — рычу. А она опять смеётся.

Сам усмехаюсь, качая головой, и убегаю на стоянку через дорогу за машиной. Другого места для парковки не было. Центр.

Добегаю до машины. Щёлкаю сигнализацией, а замок не открывается. Жму ещё и ещё, машина пищит, но не открывается. Заклинило из-за дождя.

Пока вожусь с брелком, пытаясь его высушить, пока открываю и разворачиваюсь в положенном месте, проходит минут десять.

Подъезжаю к крыльцу и охреневаю, замечая, как мою Кошку хватает за руку какой-то мужик, а второй стоит рядом и ухмыляется. Слава пытается отбиться, не слышу, что говорит, но по хищному оскалу вижу, что что-то язвительное, то, что мужикам не нравится. Она может. И она, бл*ть, права. Что бы ни сказала, права. Нехрен трогать чужую женщину.

Вылетаю из машины, меня моментально подбрасывает на адреналине и ярости. Особенно когда один из мразей замахивается, чтобы дать моей Кошке пощёчину. Наверное, его спасает бог. Потому что мужик только пугает Ярославу, останавливая руку возле ее лица. Иначе бы наша потасовка закончилась убийством. Тормозов у меня нет. Особенно когда дело касается Кошки.

Подлетаю к ним как раз вовремя. В тот момент, когда быдло в кожанке с толстой цепью на шее обещает агрессивно прямым текстом вы*бать Славу.

— Это я тебя сейчас вы*бу! — понижаю тон до холодного рычания.

— А ты кто, бля, такой бессмертный? — идёт на меня мудила с бычьим выражением лица.

Хватаю застывшую Кошку и вкладываю ей в ладонь ключи от тачки.

— В машину! — отсылаю ее.

— Рус, да не надо, — оттягивает меня за плечо Слава. — Дяденьки уже всё поняли.

Ни хрена они не поняли. По взгляду вижу и агрессивной подаче. А даже если и так. Я-то не понял, раскаялись они или нет.

— Я сказал, быстро в машину! — рычу на неё.

Уходит. Иду на мужиков. Их двое здоровых, борзых, быковатых. Я один. Но мне сейчас плевать. Во мне столько адреналина, что хватит на толпу. Меня перекрывает, оттого что кто-то посмел тронуть мою женщину. Я не из тех, кто будет это глотать.

— Я-то бессмертный, а вы нет, — ухмыляюсь. — Вы нахрена девочку трогаете?

Воздух между нами накаляется так, что, кажется, в любой момент рванет, и я сжимаю кулаки.

— Так мы ж не знали, что она твоя. Дерзкая у тебя девчонка. Языкастая. Ты почему ее не научил культурно общаться?

— А я научил ее говорить с быдлом на их языке! — намеренно сплевываю им под ноги.

— Ты кого быдлом назвал, шакал?! — летит в меня его кулак.

И всё, понеслась.

Пропускаю первый удар. Пытаюсь увернуться, но его кулак мажет мне по губе, которая тут же лопается. На адреналине ни черта не чувствую, только неуемную жажду закопать всех, кто посмел тронуть мою женщину. Бью с разворота в челюсть. Мужик теряется, ловя маяки. И, пока он отшатывается, на меня сзади наваливает другой, резко скидываю его с себя, ставлю подсечку и валю его на пол, наступая на горло. Пока второй хрипит, первый уже приходит в себя и снова летит на меня.

Да угомонитесь вы или нет?

Бью ему головой в переносицу. Снова теряется, прислонясь к стене. Нос разбит, кровь хлещет.

Вроде угомонились. Не дёргаются.

Разворачиваюсь к машине. Дождь продолжает лить. Я насквозь мокрый. Ярослава стоит у машины и смотрит на меня во все глаза. Тоже мокрая.

— Сказал же, мать твою, сесть в машину! — рявкаю на нее.

Я не со зла. Меня просто еще не отпустило. Адреналин долбит в голову. Потряхивает. Облизываю губы и только сейчас понимаю, что хлещет кровь, заливая мой подбородок.