Пошел вон, Чернов!

Бритый скалится, но организует мне крепкий чай с сахаром.

— Ты рассказывай, Руслан, что там с бабой? — спрашивает седой. Имен мне никто не сказал. Да и я не спешу знакомиться. Мне бы телефон. Компания, конечно, веселая, но сидеть здесь долго я не намерен. Сдаётся мне, не Кошка меня сюда упекла.

— Да свою я женщину украл, почти по обоюдному согласию. Накладочка вышла.

— Ясно. С бабами всегда так: подводят под монастырь, — хмыкает седой и берет из пакета сушки. Двигает пакет ко мне. А меня тошнит от местного запаха. — А кто вообще по жизни? Чем занимаешься?

— Тачками торгую. Небольшой салон.

— Новыми или перекуп?

— Разными и новыми тоже.

— Ясно. Че не откупился? Дело пустяковое.

— Сдаётся мне, тот, кто меня сюда устроил, в деньгах не нуждается.

Уже светает. Бритый ложится спать. И несмотря на то, что меня изрядно помяли, в сон не клонит. Я еще на адреналине, внутри всё кипит. Да и ложиться на засранный матрас не хочется. Опускаю голову на руки, которые лежат на столе. Закрываю глаза, скула ноет и пульсирует. Надеюсь, не сломали.

Краем глаза замечаю, как седой вынимает из кармана телефон и что-то в нем листает.

Бля! Мне нужен один звонок. Мой телефон, как и всё содержимое карманов, забрали. Даже бабок нет, чтобы, сука, купить звонок.

— Можно позвонить? — спрашиваю я его.

— Здесь, Руслан, тарифы на звонки очень дорогие, — ухмыляется седой, продолжая водить пальцами по экрану.

— Понимаю. Сколько?

— Да не траться так, вдруг откупиться получится, — качает головой.

— Да мне надо своему человеку позвонить, чтобы вообще понять, в какую сторону двигаться. Сколько?

Я уже готов отдать всё за один чертов звонок. Пока я тут «отдыхаю», Славу там будет прессовать Коган. Не просто же так он меня засадил. Падла!

— Машина мне нужна.

— Без проблем, сделаю отличную скидку.

— Нет, ты не понял, Русланчик. Не мне машина нужна. Я отсюда по этапу пойду и надолго. А у меня дочь осталась с двумя детьми. Вот ей машина и нужна, детвору катать. А денег у матери-одиночки, знаешь ли, нет. И мужика нет. Тяжело ей одной будет.

— Окей. Будет им машина. Подарок от меня.

Так дорого я еще звонки не покупал. Но похрен. Не в моих интересах торговаться.

— Ты пассажир залётный... — прищуривается, сомневаясь.

— Пишите дочери, пусть скидывает документы. Тот человек, которому я буду звонить, оформит.

— Ладно, поверю тебе на слово. В этих стенах только слово и ценится. Звони, — двигает по столу ко мне телефон.

И я благодарю всех богов, что существуют и не существуют за то, что у Бережнова легкий номер. Или за то, что Дан любит понты и купил себе красивый номер, где повторяются одни и те же цифры.

Гудки, гудки, гудки… Не отвечает. С психом скидываю, смотрю на время. Шесть утра. Набираю ещё. А потому что помочь мне может только Бережнов. Никаких других номеров я не помню.

— Да ты не нервничай, Руслан, звони еще, сколько надо. Ты щедро заплатил, — кивает седой, наливая себе еще крепкого чая.

Еще бы. Таких дорогих звонков никто ещё не совершал.

Звоню настойчиво, не прекращая. Еще и еще, пока мне не ответят.

— Да! — недовольно рявкает в трубку Бережнов.

— Дан, это Руслан.

— Чернов, ты на время смотрел? Какого хрена?

— Дан, меня закрыли. Я в изоляторе на Вербицкого.

— Что ты натворил?

— Ничего.

Быстро объясняю ему весь расклад. Прошу подключить связи и адвоката.

— Ох*еть! — матерится в трубку. — Ладно, — выдыхает он. — Понял. Сделаю всё, что смогу. Ты что-нибудь подписывал?

— Я похож на идиота?

— Да хрен его знает, на кого ты похож. Ладно, жди.

— Стой, Дан. Я сейчас скину документы, оформи тачку женскую, но надежную и вместительную, за мой счет.

— Ты там уже кого-то купил? В какую сторону двигаться?

— Просто оформи, всё объясню потом.

А потом проходит день, два, три, и тишина…

Бомжа забирают, заселяя еще какого-то отмора, седого водят на допросы, бритого и то таскают. А меня нет. Тишина полная и вакуум. Я уже сам требую следователя, да хоть кого-нибудь.

Я просто сижу в полной изоляции.

Сплю урывками по двадцать минут. Мне снится Слава, ее губы, руки, шёпот. Мне снится, что она меня любит и всё у нас хорошо.

Просыпаюсь, утыкаюсь глазами в сырой потолок, и хочется выть. Я чувствую себя беспомощным овощем. Хуже всего, когда ты, такой охрененный, не можешь ни на что повлиять. Потому что довыеб*вался.

Почти неделю я в одной и той же уже вонючей, пропахшей сыростью одежде. Обросший, как чёрт. Жрать не могу. Тошнит. Кусок в горло не лезет. Особенно то, что подают в этом чудном заведении. Тело отчего-то ноет, мышцы тянет, в голове туман.

Бля, Бережнов, неужели всё так хреново?

И вот через неделю наконец-то приходят за мной.

— Чернов, на выход!

Я, бля, даже не знаю, что меня ждет по ту сторону камеры, но бодро вскакиваю с нар.

Глава 24

Руслан

— Что, плохо выгляжу? — ухмыляюсь я, садясь на стул рядом с железным столом.

— Ну, бывало и лучше, — вздыхает Бережнов, ставя на стол спортивную сумку.

— Хреновое обслуживание в этом отеле, — усмехаюсь.

— Блять, Рус, как ты, мать твою, в это дерьмо вляпался?

— Как-то так, — развожу руками. — Когда у мужика недостаточно крепкие яйца, он предпочитает устранять конкурентов так. А не по-мужски.

— Не знаю, как насчёт яиц Когана, но вообще не стоило с ним ими мериться. Он же мог тебя и грохнуть. Наслышан уже про его прошлое.

— Я ему дорогу не переходил. Просто хочу забрать свою женщину.

Наблюдаю, как Богдан вынимает из сумки несколько контейнеров с едой, открывает их и протягивает мне вилку.