Пошлые истории

– В департаменте привлечения инвестиций в регион и вопросов землевладения, – спокойно ответил Даня.

Пилатов отстранился.

– Землевладения?

– Да.

Пилатов замер. Выражение его лица было странно. Он вспомнил все свои сны. Сны, в которых он убивал ее снова и снова.

Заброшенная деревня. В каждой новости о ней есть эта фраза. Заброшенная деревня. Где никто не услышит ее криков. Он убьет ее в их любовном гнездышке.

Но как? Идиот найдет для него адрес. Он придет в пятницу, когда сопляк будет в баре, а она будет там. И зарежет ее. Естественно, кто мог убить ее в этой дыре? Только ее любовничек. Но если они такие идеальные, зачем ему ее убивать? Никто не поверит. А что, если сделать так, чтобы все решили, что она хочет вернуться к мужу?.. Нет, невозможно. Они слишком счастливы вместе…

Сука. У этого сопляка ничего нет, кроме этой хибары. Он украл Маргариту? Что ж, он выкупит его дом, единственное, что у того есть… и сожжет его! Да, он сожжет его до тла. Он убьет их обоих и сожжет дом! Это предстанет как несчастный случай! Ну конечно! Конечно! Вот оно идеальное решение… Можно ведь просто убить и сжечь. Но как же будет здорово… знать, что у сопляка ничего нет…

Пилатов улыбнулся.

– Узнай-ка для меня кое-что.

– Чем могу быть полезен? – Пилатову показалось, что в голосе раба проскользила издевка.

– Знаешь, у вас тут местная знаменитость?

– Парень вашей жены? Конечно. Все знают.

Пилатов ударил кулаком по столу.

– Я читал в новостях, что он живет в какой-то деревне здесь…

– В Небосьёвке, да.

– Я заплачу любые деньги. Сможешь мне продать его дом так, чтобы никто ничего не узнал?

Даня снял очки и начал протирать стекла.

– Теоретически да. Только я могу продать землю. А дом – я договорюсь, заберете документы у владелицы дома, Тамары Павловны. Я могу оформить документы таким образом, что никто не узнает, кому принадлежит земля. Только, как вы понимаете, это будет вам чего-то стоить.

– Сколько?

Даня улыбнулся. Взял салфетку, написал на ней неприлично много цифр.

– Согласен, – кивнул Пилатов. У него дрожало левое колено и на лбу выступила испарина. – Но этой информации нигде не будет? А та Тамара?

– Тамара – выжившая из ума старуха. Я соберу информацию, оформлю документы и все будет. А теперь я уехал. Завтра на работу. Да и книгу вашу надо дописать.

21

– Ба, – Гриша курил на террасе.

– Да, Григорий.

– Я хочу переехать в город. Но не к тебе. Сниму квартиру. Давай дом продадим.

– Хорошо. Я продам.

– Ба?

– Да.

– Не, ничего.

– Ну ладно. Григорий, у меня на второй линии звонок. Я перезвоню тебе.

Гриша потушил сигарету.

22

Даня согласился на чашку кофе. Тамара Павловна всегда варила замечательно ароматный кофе. Он помнил, как они с Гришей в детстве завидовали, что она постоянно пила этот ароматный напиток богов. Им она наливала его чуть ли не из пипетки – слишком крепко для детей. А теперь вот она принесла ему такую же чашку, как себе. Почему-то в горле стоял ком.

– На ловца и зверь бежит… Удивительно, – Тамара Павловна покачала головой. – Удивительно. Мы можем ему действительно продать дом?

– Конечно. Это и будет по-настоящему. Только вы, простите ради бога, должны будете сыграть маразматичную старуху. И с документами все это…в хрущевке какой-нибудь. Продадите дом за какую-то символическую сумму, а я отыграюсь на земле и отдам разницу. Лучше ему реально думать, что вы не соображаете.

– Можешь разницу не отдавать. Пусть будет чисто символически.

23

У Дани был очень насыщенный день. Даже слишком. Он впервые с первой попытки идеально оформил все документы. Продажа земли заняла рекордно короткий срок. Был закрыт проект по заводу с производством чего-то (он не вникал) из кишок свиней. Ему выписали две премии.

Тамара Павловна сыграла свою роль идеально. Пилатов отдал ему деньги, а он ему отдал адрес дома в Небосьёвке. Ему было страшно. Он отдал Пилатову давно написанную книгу и получил второй денежный транш.

Он поехал на квартиру. Познакомился с booksy-books и ее братом, зачем-то тоже приехавшим в Альск. Вooksy-books сняла его разоблачающее Пилатова видео. Потом они долго болтали с Лешей.

Даня приехал домой под утро. Упал на кровать. Сквозь дремоту он услышал свой собственный смех.

24

Автобус тряхнуло и Гриша проснулся. Он не заметил, как задремал. «Забавно, – подумал он, – было бы, если бы я сейчас проснулся и понял, что не было ничего. Не было Маргариты, хайпа этого. И ничего. Типа я просто ехал с работы и уснул. И все это приснилось. Расстроился бы я, интересно, если бы узнал, что ничего этого не было?».

Гриша вышел из автобуса. И впервые увидел, какой же ржавый у того был бок. Ему стало жалко автобус.

Автобус отъехал – и на той стороне дороги Гриша увидел цыганку, худую, до костлявости. Она покачала головой. Гришу кто-то окрикнул. Он повернулся, но никого не было. Цыганка исчезла.

Гриша долго бродил по селу. Внутри что-то ныло. Он спустился к пруду. Невольно вспомнилось, как Маргарита заходила в воду. Грише становилось физически больно. Он постоял у края пруда, в глади воды ничего не отражалось.

Было ли у нее к нему хоть какое-то чувство? Или только ради имени? Поступила ли она с ним так же, как с ней когда-то поступил Пилатов?

Ему, по большому счету, было все равно. Если для того, чтобы побыть с ней эти …дни или недели? Как странно шло время! Не суть. Если для того, чтобы побыть с ней, нужно было дать ей воспользоваться этим хайпом – почему нет? Оно того стоило. Но отпускать ее было тяжело. А Гриша чувствовал, что отпустить ее придется совсем скоро.

Гриша поднялся к дому. Заметил, что забыл докрасить один угол. Пошел в сарай, достал краску. И довел дело до конца. Потом помыл полы, убрал пыль, заправил постель – от нее еще пахло духами Маргариты. Впрочем, он не помнил, чтобы она душилась. Но пахло ею. Дом был в идеальном состоянии. Он выпил чашку кофе, не чувствуя ни запаха, ни вкуса. Помыл чашку. Вернул ее на место. Вышел. Запер дверь. Перед последним оборотом ключа он замер на несколько мгновений. А потом щелкнул замок. Гриша облокотился о перила на террасе. Он увидел желтый розовый куст. Перевел взгляд на пруд. И понял, чего ему хочется. По-детски расплакаться.

24

Пилатов метался по номеру. Он не выдержал и разбил лампу на прикроватной тумбочке.

На его счету почти не оставалось денег. Но был еще общий счет. Он собирался заплатить за лампу с него. С него же он планировал заплатить за сломанный стол, стул и разбитое зеркало.

Телефон разрывался от звонков. Пресса атаковала, агенты разрывали с ним отношения. Издательства отказывались от контрактов с ним. Звонили юристы некоторых издателей – его вызывали не в один суд из-за нарушения политики издательских домов. Проклятый взбунтовавшийся раб.