Послание Геркулеса

Дипломаты США считали его предсказуемой и поддерживающей стабильность силой в стране, которая иногда еще угрожающе хмурилась.

Нельзя сказать, что Харли с удовольствием имел дело с Таймановым, чьи заявления для СМИ слишком часто доводили его до отчаяния. Но он невольно привязался к этому человеку, которого пресса окрестила Медведиком. Госсекретарь Харли, Мэтью Янович и русский министр иностранных дел не менее двух раз совместно распутывали взрывоопасную ситуацию на Балканах.

Янович приехал за несколько минут до Тайманова. Высокий, с грубыми чертами лица, с бородой, рокочущим басом и склонностью рассказывать небылицы - таков был Янович, бывший адвокат из глубинки и когда-то влиятельный политик в Арканзасе. Харли подозревал, что сходство с Линкольном не совсем случайно. Но он был талантливый дипломат, упорный переговорщик и проницательный аналитик. Он сообщил, что Тайманов сказал ему лишь одно: он хочет говорить с президентом о послании из Геркулеса.

–  Они хотят доступа к данным, - добавил он. Еще бы они не хотели.

–   Мне докладывают, - сказал Харли, - что это просто информационная мусорница. Они даже не начали еще ее разбирать.

–  Мы не можем выпустить информацию, - откликнулся Янович.
– По крайней мере пока сами не поняли, что в ней содержится.

–  Я знаю, - ответил Харли.

Тайманова пригласили войти ровно в десять часов.

Министр заметно постарел за последний год. ЦРУ не могло подтвердить слухи о том, что он болен раком. Но Харли видел, что с ним что-то не так. Холодные и умные глаза смотрели из глубоких колодцев отчаяния. Он обрюзг, и остроумие, с которым он парировал выпады западных дипломатов и журналистов, его оставило.

–  Господин президент, - заявил Тайманов после первых вежливых фраз, - я уверен, вы понимаете, что у нас есть проблема.

Харли давно научился не разговаривать с русскими из-за стола. По причинам, которые он до конца не понимал, они воспринимали это как попытку замкнуться и становились подозрительными.

Тайманов расстегнул пиджак и сел напротив Яновича. Харли велел принести любимый сорт водки министра. Себе он попросил бокал красного вина. Янович, выздоравливающий от алкоголизма, остановился на кофе.

Президент опустился на софу.

–  А что за проблема, Алекс?
– спросил он.
– И чем я могу вам помочь?

–  Сэр, ваши действия по сокрытию передачи с Геркулеса от широкой публики вполне правильны.

–  Спасибо, - сказал Харли.
– Если бы и все так считали…

–  Какой курс ни выбери, в СМИ все равно кто-нибудь будет его критиковать.
– Он глянул на Яновича.
– В старые времена, - улыбнулся он, - эта проблема была у нас под контролем. А теперь… - Он пожал плечами.
– При этих благах западных свобод редакторы свободны кусать честных людей за ноги и очень сильно затруднять управление.

–  Да, такое складывается впечатление, - согласился Харли, терпеливо ожидая, пока гость перейдет к сути дела.

Тайманов еще минуту-другую поразмышлял вслух на эти темы, а потом повернулся так, что оказался с президентом лицом к лицу.

–  Согласитесь, господин президент, что хотя мы полностью понимаем ваш образ действий в этом вопросе, тем не менее текущее положение дел создает серьезные трудности обеим нашим странам.

–  Каким образом?

–  Президент Росковский поставлен в нетерпимое положение. Научный истеблишмент страны обладает определенным влиянием.

–  Мы знаем, что значительным, - сказал Янович.

–  Да. Нашим ученым не хватает политической власти, но у них есть прямой доступ к СМИ, и симпатии народа на их стороне. Как вы знаете, господа, моя страна переживает трудные времена. Экономика остается слабой, правительство не столь стабильно, как нам хотелось бы, а люди готовы окончательно потерять веру в способность администрации исправить положение.
– Он наклонился вперед, взгляд его стал пристальнее.
– И не очень много нужно, чтобы столкнуть страну в хаос. Даже, быть может, в гражданскую войну. Враги президента не задумаются обратить против него волну народного гнева, если представится возможность.
– Он пригубил водку, кивнул, снова пригубил.

– Научная общественность возмущена тем фактом, что открытие такой важности для нас всех скрывается. Как я уже сказал, я понимаю, что вы поступили как должны были поступить. Понимает и президент Росковский. Но опасность все равно остается.

–  Я понимаю, - сказал Харли.

–  Я знал, что вы поймете. Необходимо обязательно учитывать щекотливость ситуации, в которой находится наш президент, и возможность спекуляций на этом деле с радиосигналами. Я лично не верю, что вы найдете что-нибудь, что стоило бы скрывать, то есть имеющее военное значение. Но ведь наверняка мы ничего не можем знать? И в этом заключается трудность.
– Он бросил проницательный взгляд на Яновича, и Харли понял, что Тайманов пытается прочесть мысли по лицам.

–  Вы играете в шахматы, господин президент?

–  В общем, играю.

–  А в вашей президентской кампании этот факт не упоминался.

–  Это не прибавило бы мне голосов. Быть может, даже убавило бы.

Тайманов улыбнулся:

–  Никогда не пойму Америку. Эта страна превозносит посредственность и создает инженеров выдающегося качества.

–  А почему вы вспомнили о шахматах?
– спросил Харли.

–  Ах да, к чему это я. Я к тому, господин президент, что всякий хороший шахматист знает: угроза существенно сильнее ее исполнения. Как и в дипломатии. Враги правительства не станут намеренно провоцировать реакцию на ситуацию, потому что они тоже знают: события могут выйти и из-под их контроля. Свергни правительство - и никто не знает, что будет дальше. Вместо этого они попытаются использовать неизвестность вокруг послания с Геркулеса, чтобы подорвать веру в правительство. Они знают, что для них дорога к власти лежит через объятия прежней политики. Возврат к национализму семидесятых.

Он говорил о последних сталинистах старой закалки. Сейчас у них было новое имя - неоконсерваторы, но они вполне готовы были принести в жертву своим амбициям скромный прогресс России и возможность стабильного международного порядка.

Тайманов поднял бокал, наклонил, посмотрел на свет и снова пригубил. Президент поднял бутылку и хотел долить ему еще, но Тайманов отказался.

–  Больше мне не позволяют, - вздохнул он.
– Джон… - Из его голоса исчезла официальность, и Харли увидел искреннюю тревогу у него в глазах.
– Я не верю, что в передаче может содержаться хоть какая-то опасность, сравнимая с тем, что сейчас грозит моей стране. Нам нужна ваша помощь. Я настоятельно прошу вас обнародовать передачу и хотя бы выбить это оружие у них из рук. Президент кивнул:

–  Алекс, я подумаю о ваших словах. Тайманов встал и застегнул пиджак.

–  Спасибо, что уделили мне время, господин президент. Я вылечу в Москву не раньше среды, если вы захотите продолжить этот разговор.

–  Он хочет отвезти ответ, - сказал Янович, когда министр вышел.

Через несколько минут президент вышел из Розового сада на следующую встречу - предстояло фотографироваться с профсоюзными деятелями. Собеседникам он показался рассеянным. Его обычное умение дистанцироваться от любых проблем и сосредоточиться на текущем деле ему изменило.

МОНИТОР

АНАКОНДА УЖЕ ДВА ГОДА ЗАМУЖЕМ

Популярная рок-звезда - жена страхового агента…

ИЗРАИЛЬТЯНЕ И ПАЛЕСТИНЦЫ ДОСТИГЛИ НОВОГО СОГЛАСИЯ

Янович: «Мы вступаем в новую эру»…

Договор о Святой Земле принесет процветание обеим сторонам…

БРИТАНИЯ РАЗОРИЛАСЬ

Клири просит помощи для уплаты долгов…

Банкиры ищут формулу кредита…

«Следующей может быть Франция», - предупреждает Гуле…