Послание Геркулеса

–  Я дам знать службе безопасности.

–  Да, им сегодня будет работка. Когда он должен приехать?

–  Около трех.

–  Станет хитом вечерних новостей. Фримен не дурак. Ему нравится смотреть, как исследователи вцепляются друг другу в глотки. Тут ему шанс и повеселиться, и получить рекламу в масштабе страны. Мы можем на него рассчитывать - он сделает все, что в его силах, чтобы внести побольше неразберихи.
– Гарри глянул на часы.
– Ладно, Тед. Пока ничего не делай. Я подойду попозже. Вряд ли Фримен захочет с нами говорить, но если да, то поаккуратнее с ним. Он здорово умеет выворачивать слова наизнанку.

–  Кстати, - сказал Паркинсон.
– Я слыхал, что в институте Ферми неладно. Сейчас, пока мы разговариваем, у них собрание, где они решают, что делать. До меня дошла весть, что формальный протест - дело предрешенное, и обсуждается только, насколько жестко вести себя с правительством.

–  Дураки, они сами себе носы прищемят, - ответил Гарри.
– Кому какое дело, закроют или нет ускоритель в Иллинойсе? Уж точно не широкой публике. А значит, и не президенту.

Было восемь сорок пять. У Гарри оставалось время только пойти поговорить с Гамбини. Может быть, наконец появится что-то новое в долгой серии отрицательных докладов Белому дому.

Корд Маевский не мог бы сказать, когда понял, что строчки цифр составляют какой-то порядок. Он узнал основную конструкцию из соленоидов и датчиков. Вроде бы это были нагревательные и охлаждающие элементы с таймером.

–  А все остальное, - сказал он Гамбини, - я пока еще определить не могу.

Он нарисовал грубую схему, но она не была похожа ни на что знакомое.

–  Работающую модель можем построить? Маевский заморгал и почесал переносицу.

–  Может быть, - ответил он.

–  А в чем дело?

–  Я не могу найти никаких спецификаций питания, Эд. Как ты думаешь, сколько надо будет, чтобы эта штука заработала?

Гамбини усмехнулся.

–  Начни с бытового напряжения. Посмотри, сложится ли, Корд. Только этой работе присвой низкий приоритет. Я хочу полезть в перевод глубже.

–  Насколько глубже?
– Маевский не скрывал разочарования.

–  Очень глубоко. Что мы действительно хотим знать, так это - кто там?

–  На это могут уйти годы, Эд. Материала целая куча.

–  Я думаю, справимся быстрее. Но пока что отложи эту штуку подальше. Вернешься к ней, когда сможешь.

* * *

Гарри нашел Лесли в кафетерии. Она задумчиво жевала сандвич с тунцом и не заметила Гарри, пока он не сел рядом.

–  Привет, Гарри! Как жизнь?

–  Нормально. Я не знал, что ты опять здесь.

–  Приехала вчера вечером. И видимо, как раз вовремя. Слышала я, что Бобби Фримен собирается нанести нам сегодня визит.

–  Значит, это известно?

–  По всем каналам передают.

–  Его ожидают сегодня в гостевом центре.
– Гарри не мог понять, серьезно она говорит или нет.
– Ты интересуешься Фрименом?

–  Гарри, - сказала она, - на одном этом человеке можно изучать психологию толпы. Он никогда не сказал ни одного слова, имеющего смысл, и все же два миллиона американцев считают, что он может ходить по водам.

–  Блэквудз Бобби - живое доказательство, что в этой стране можно прийти к власти, не имея мозгов. Уродом быть нельзя, но если ты дурак, это никого не волнует.

–  Ты сгущаешь краски, - добродушно заметила она.
– По каким стандартам он дурак? Если удается сбить его с религиозных тем, он вроде бы достаточно разумен. А если учесть, в каких параметрах он работает, то он просто замечательно им соответствует. Если Библия должна считаться божественным откровением, то он поумнее нас выходит.

–  Ты чушь несешь, - отмахнулся Гарри.

–  Конечно.
– Лесли хитро улыбнулась.
– Ты, наверное, слышал, что вчера было что-то вроде прорыва.

–  Здесь нельзя о таком говорить, - напомнил Гарри.
– Секретность - душа режима. Так что случилось?

Она кивнула.

–  Кажется, мы все пленники века. Я просто не знаю, что стала бы делать на месте Харли. Хотя я не так уж уверена, что следует волноваться насчет чертежей оружия. Я думаю, что •бы я почувствовала, если бы мы узнали, что эти существа все как один гении. Если рядом с ними Бейнс - болван.

Гарри извинился и пошел за кофе.

–  Бейнс - болван?
– переспросил он, вернувшись.
– Ему бы это понравилось.

–  А может быть, мы неправильно поняли фигуру из палочек. Может, они все выглядят как ангелы. И окажется, что они устроены куда лучше нас.

–  К чему ты клонишь, Лесли?

–  Сама не знаю. Я думаю, что содержание передачи опасно, но не по тем причинам, по которым все думают. Что с нами случится, если выяснится, что мы в чем-то безнадежно ниже их?

–  А ничего. С некоторыми из нас - никогда и ни за что.

–  С Бобби, например?

–  Пример хороший.

–  А с Эдом?
– спросила Лесли.
– Как он отреагирует? Скажем, если на том конце окажется потрясающий гений?

–  Я не думаю, что Эда легко напугать. Он был бы очень рад найти конгениальный разум. Кого-то, с кем можно разговаривать. Не могу себе представить его запуганным чем бы то ни было. А вот Бейнсу, наверное, это бы не очень понравилось.

–  Может, ты и прав, - согласилась она.
– Я думаю, больше всего Бейнс хочет узнать, будет ли жить модель Римфорда. А ты, Гарри? Что бы ты хотел увидеть?

–  Конец всего этого. Слишком много неприятных ощущений. На нас нападают со всех сторон. Я устал от этой враждебности.

–  Представляю.

–  Представляешь?Хочешь просидеть день на моем месте, отвечая на звонки?

–  Нет, спасибо. И все равно, Гарри, это интересно. Мы участвуем в самом главном приключении века - так что радуйся. Ты еще много лет будешь вспоминать это время и говорить «ага, самые замечательные события за всю историю человечества - и я был в самом центре».

–  Прямо сейчас это скорее грызня и склока. Последние сведения - намечается собрание, созванное исследователями на контракте. Они угрожают уходом.

–  Так вот, - сказала она, будто угроза забастовки была сущей ерундой, - мы начинаем немного схватывать структуру языка. Но что-то в ней есть очень странное.

–  Послушай, Лес, странного будет еще чертова уйма, пока доберемся до конца.

–  Странное не в смысле необычное, а в смысле иррациональное. Очень неуклюжий язык, Гарри, настолько неуклюжий, что его даже трудно назвать языком.