Посланник

– Своего дома нет в городе. Живем на территории воинской части. Это не далеко - рядом почти.

– Своя машина? И какая марка?

Ирина понимала, что директор наверняка уже принял решение и сейчас задавал вопросы, более интересующие его лично, как мужчину. Что-то отвратительное подкаты-вало внутрь, но она держалась.

– Машины своей нет, нас отвозят-привозят на служебной.

Директор глянул на часы.

– Обед скоро. Может, пообедаем вместе, а потом я вас увезу сам.

– Спасибо, Сергей Борисович, за предложение. В другой раз. Сегодня меня муж привез и ждет на улице. Времени у него мало, сами понимаете - военный. Как насчет ра-боты, что вы мне ответите?

Директор поерзал в кресле, откровенно раздевая Ирину глазами.

– Насчет работы, хм, беру. Как же я могу такую красавицу не взять - не поймет заграница, - он засмеялся, улыбнулась и Ирина.

– А обязанности?

– Обязанности?
– Словно удивился директор.
– Обязанности, полагаю, сами по-нимаете.
– Он замолчал и, не дождавшись ее положительного ответа, продолжил: - Вести переговоры с иностранными фирмами. По цене, размещению, быту и отдыху наших тури-стов. Вот и все... по работе.

Ирина словно не заметила последнее.

– Когда я могу оформиться и приступить к работе?

– Могла бы и сегодня...Но раз муж ждет, хм... Лена, - громко крикнул он, - офор-ми девушку на Светкино место. Все, Ирина, завтра в девять утра жду.

Она вышла из офиса и не села сразу в машину, ушла подальше от окон Трэвэл-Тур.

– Выходит - никуда не поедем сегодня?
– Спросил, поняв ситуацию, Николай.

Ничего не хочу, Коля, ничего. Душ хочется принять, смыть эту котярскую слизь. Как буду работать - не знаю. Завтра ждут в девять.

– А я помогу тебе, Ирина. Не спрашивай - просто помогу и все.

Вечером следующего дня она спросила у Дмитрия, своего водителя. И он пояснил ей, что после нее в офисе побывал Фролов в своей генеральской форме.

– А я-то все ломала голову - что это котярская спесь с директора слетела? Вот оно что. Понятно теперь. За то работать легко стало и будет.

ХХVI глава

Поезд пел свою обычную песню - тук-тук, тук-тук, тук-тук. За окном проноси-лись поля. Нет, они не поражали глаз путника своим великолепием, однако изумляли бес-крайностью просторов необжитой земли. На многие сотни верст лишь домики полустан-ков да отсыпанная насыпь железки. И столбы, столбы, столбы.

Михайлов не полетел самолетом - захотелось побыть одному, подумать. Личный, хоть и служебный, самолет уже был. А вот поезда не было. Но купе, просторное помеще-ние с удобствами место имело. Оказывается, есть на железке такие вагоны, их можно при-цепить и к обычному, и к литерному составу. Ехал обычным, а сейчас единственным. Те-пловоз тащил только его вагон. Закрытая ветка, по которой ходили только спецпоезда.

Тепло еще не прижилось в этой глуши. Словно вернулся Михайлов с мая в март. Он это почувствовал кожей, когда из вагона пересаживался в вертолет.

На месте прекрасно отделанные помещения лишь не дарили солнечный свет. Он не знал и не спрашивал, насколько глубоко сейчас под землей находится.

Главный конструктор уже ждал его, не скрывая свою раздражительность. Прита-щили на производство, не объяснив ничего. Извинились, что придется непланированно ждать - нужный человек едет поездом, не полетел самолетом, как намечалось. Военные всегда раздражали его, человека науки и созидания.

– Вот вы какой, бог и царь АПЛов, Валентин Дмитриевич.
– В просторную комнату вошел Михайлов.
– Знаю, уже три дня ждете. Но будем знакомиться. Николай Петрович, - Михайлов протянул руку.

– Хм, Валентин Дмитриевич, - Загурский отошел к креслу, так и не подав руки.
– Прошу, - он указал на соседнее, присел сам.

– Пусть так. Вряд ли вы бы общались с коллегой подобным образом. Каждому своё Богом отмерено. Кто-то уголь грузит, кто-то людей лечит, кто-то конструирует. Без тех или без этих не обойтись, важны все, как и наша охрана.

– А у вас что, охрана есть? Вы же сами...

– Нет, я не военный, Валентин Дмитриевич, хоть и генерал. Такой же конструктор, как и вы.

– Не смешите меня, не надо. Я людей науки, которые хоть что-то в ней понимают, если не в лицо, то пофамильно каждого знаю.

– Может выпороть вас, Валентин Дмитриевич?

– Не понял, что сделать?

Загурский не испугался, нет, он действительно удивился.

– Выпороть, как в детстве непослушных пацанов ремешком пороли. Я прикажу...

Загурский рассмеялся.

– Не надо. С вас станется. Говорите, - он перешел на дружелюбный тон.

– Сейчас здесь строят лодку, Валентин Дмитриевич, вы знаете. Многое сделано и предстоит сделать по-новому. Я дам вам совершенно новый, неизвестный даже в фантазиях, строительный материал. В соответствии с ним вы и должны будете переделать АПЛ. Что в лодке самое тяжелое - корпус. Представьте себе, что он стал прочнее многократно, тысячекратно, если хотите, а вес уменьшился многотонно. Как вам понравится такой материал?

Загурский махнул рукой.

– Я думал вы серьезно. Зачем меня сюда привезли, сказки ваши слушать?

Михайлов вздохнул.

– Не сказки слушать. Я приехал реально эти сказки продемонстрировать.

– Вот и демонстрируйте кому угодно, только не мне. Я всех ученых в этой области знаю и припевы к басенкам от незнакомца слышать не намерен, не на концерте.

– Идиот. Ты даже слышать не можешь. Сейчас к тебе отолога пригласят, потом поговорим.

Николай вышел из комнаты.

– Послушайте, генерал, - обратился Загурский к вошедшему Фролову, - что это за маразматик был. В науке надо немного чокнутым быть, но не совсем же, по крайней мере.

– Прошу вас, Валентин Дмитриевич, - Фролов указал на дверь.

– Куда еще? Я вам кажется, генерал, вопрос задал.

– К ушному доктору.

– Куда? Вы что здесь, все охренели?

– Нет, Валентин Дмитриевич, только вы. И это не маразматик был, это создатель нового материала, который не в формулах - в реалиях есть. Его можно потрогать, пощу-пать, погладить. Это настоящий ученый. Не чета всяким. А сейчас прошу... к доктору.