После бала

– Вы поклялись, что моей жизни ничего не будет угрожать, - граф чувствовал, что его куда-то ведут, но никак не мог открыть глаз. Голова болела невыносимо.

– Верно, - Арден провел ладонью по его лбу.
– А кто говорит об угрозах? Я просто информирую. Но у тебя есть шанс убедить меня в своей полезности, милый граф.

– У нас уже был договор, - боль постепенно отпускала фон Кролока, но зато добавились душевные муки от близости Ардена.

– Ах да, месть Джарету, - король эльфов рассмеялся.
– Скоро ему будет гораздо хуже, чем тебе. Давай условимся: если я останусь доволен, ты сможешь полюбоваться мучениями своего врага. Посиди, сейчас тебе будет легче.

Фон Кролок открыл глаза. Оказывается, Арден привел его в спальню. Эльф раздернул шторы, взял ветку шиповника и понюхал серебристый цветок.

– Нет, - пробормотал он, - так неинтересно. Изменим условия игры.

Он открыл окно и выбросил ветку. С треском захлопнул раму и обернулся к графу.

– Обойдемся без очарованности, мой прекрасный вампир, - Арден присел на подоконник.
– Теперь ты свободен от моих чар. Как неожиданно, правда? И больше нечем оправдываться перед самим собой. Можешь подумать пару минут, но учти, я жду от тебя действий, а не пассивной покорности.

Фон Кролок посмотрел на него с ненавистью. С каким наслаждением он бы разорвал короля темных эльфов на части. Путь до окна дался графу невероятно тяжело. Но он хотел жить. А душевные муки вынести всё же легче, чем физические.

Герберт с удовольствием покружился по своей новой комнате — по соседству со спальней Алиаса. Главным ее достоинством был шкаф, достаточно большой, чтобы вместить немало нарядов. Герберт был уверен, что теперь может рассчитывать на щедрость некроманта. Алиас его любит, в этом нет сомнений. Герберта не волновало, что сам он не испытывает к Драккони романтических чувств. Некромант был для него трамплином, с которого Герберт собирался взлететь к вершинам этого мира. В мечтах он уже видел себя волшебником при дворе какого-нибудь эльфийского короля.

– Герберт, иди сюда!
– повелительный голос Алиаса разбил сияющие мечты вампира. Драккони, ушедший из дома в прекрасном настроении, вернулся чернее тучи.
– Оденься теплее. Мы отправляемся к троллям. Поторопись!

Герберт надулся. Он битый час потратил на то, чтобы выглядеть особо соблазнительно, но Алиас не обратил на его вид никакого внимания. Он о чем-то сосредоточенно размышлял. Герберт сбегал за курткой. Может быть, обратно они полетят на драконе? Эта мысль мгновенно примирила его с действительностью.

На этот раз они вышли из двери в огромную полутемную пещеру, уставленную то ли камнями причудливой формы, то ли грубыми скульптурам.

– МОЙ... ДРУГ! Я РАД... ТЕБЯ... ВИДЕТЬ... СНОВА!

Король троллей оторвался от созерцания особо замысловатой фигуры.

– Я тоже, Ториус, - Алиас поклонился, - Но увы, это не просто дружеский визит.

– ГОВОРИ.

– Ты помнишь время Исхода?

– ТАКОЕ... НЕ ЗАБЫВАЕТСЯ.

– Тогда, возможно, ты помнишь историю о скоге?

– ТЕ, КОГО... ЭЛЬФЫ... НЕ ПУСТИЛИ... СЮДА. ДА, Я ИХ ПОМНЮ.

– Ты так это сказал, словно одобряешь решение эльфов.

– СКОГЕ — НЕ ТЕ, КОГО... ХОЧЕШЬ... ВИДЕТЬ... ЖИВУЩИМИ... ПО СОСЕДСТВУ.

– Что, они были даже хуже гоблинов?
– недоверчиво спросил Драккони.

– ГОБЛИНЫ... СЛУШАЮТСЯ... СВОЕГО... КОРОЛЯ, - пояснил Ториус.
– СКОГЕ... НЕ СЛУШАЛИСЬ... НИКОГО. ТОЛЬКО... В САМОМ... КОНЦЕ... ОНИ ОБЪЕДИНИЛИСЬ... РАДИ МЕСТИ.

– Понятно, - Алиас нахмурился.
– Есть легенда о последней скоге. С ней связано какое-то пророчество. Может быть, ты знаешь его?

– ДА.

Алиас глубоко вздохнул. Стоящий за его спиной Герберт нетерпеливо переступил с ноги на ногу. В пещере было холодно, а разговор его не заинтересовал. Вампир принялся разглядывать фигуры, но это ему тоже наскучило. И вдруг он насторожил уши. Речь пошла о важных вещах.

– Ториус, я знаю, ты с Джаретом не слишком ладишь. Но ведь вас и врагами нельзя назвать, правда?

Тролль тяжеловесно кивнул.

– Он в беде. Джарет вызвал ту самую последнюю скоге. Она начала мстить эльфам, а они обвинили Джарета. Если не ради него самого, то хотя бы ради порядка в Подземелье, помоги мне его выручить, прошу тебя.

– Я СЛЫШАЛ... О БЕСПОРЯДКАХ... У ЭЛЬФОВ...
– Ториус ухмыльнулся. Выглядело это жутковато.
– СКОГЕ... ДА, ЭТО ПОХОЖЕ... НА ИХ ПОВЕДЕНИЕ... ПРОРОЧЕСТВО, О КОТОРОМ... ТЫ СПРАШИВАЕШЬ, ГЛАСИТ, ЧТО... ПОСЛЕДНЯЯ... СКОГЕ... УНИЧТОЖИТ... ВЛАСТЬ... ЭЛЬФОВ И СТАНЕТ... КОРОЛЕВОЙ... В ПОДЗЕМЕЛЬЕ. НО ЭТО... ЛОЖЬ.

– Почему?
– Алиас напряженно слушал тяжелые слова.

– ПОТОМУ ЧТО... ВЕТЕР В ПОЛЕ... ОТДАЛ... СВОЮ ДОЧЬ... ТЬМЕ. ТЬМА... ДАЛА ЕЙ... ДОЛГУЮ ЖИЗНЬ... НО ТЬМА И ЗАБЕРЕТ ЕЕ... СКОГЕ НУЖНО... ОСТАНОВИТЬ... ИНАЧЕ ТЬМА... ВОЙДЕТ В НАШ... МИР. НО СКОГЕ... НЕЛЬЗЯ... УБИВАТЬ.

– Я понял, - Алиас нахмурился.
– Возможно, если мы поговорим с ней, то убедим отказаться от мести. В конце-концов, от этого зависит ее жизнь!

– Я НЕ ЗНАЮ... КАК ЕЕ... ПРИЗВАТЬ.

– Но знает Джарет!
– Алиас нервно заходил между фигурами.
– А его держит в плену Алан. Если он выпытает заклинание вызова и сумеет убить скоге... О боги, нужно было развеять в пыль эту проклятую книгу сразу после изгнания демона!

– Ты говоришь о книге моего... О книге графа фон Кролока?
– спросил Герберт.
– А какое это заклинание?

– Ты ее листал?
– Алиас схватил вампира за плечи.
– Впрочем, что толку. Оно было записано древними рунами фейри.

Герберт нахмурился, вспоминая.

– Вот такие?
– он начертил носком сапога на земляном полу руну.

– Ты помнишь?!
– Алиас возблагодарил всех богов, одаривших Герберта такой феноменальной памятью. Он достал из кармана сложенные листы бумаги и карандаш.
– Пиши.

– Я не уверен, что помню правильно, - Герберт запаниковал. Тогда, в замке он тайком перерисовал руны, потому что они ему понравились. Узор так и просился в альбом в качестве рамки для пейзажа.

– РИСУЙ. Я ЗНАЮ... ЭТИ РУНЫ... И СМОГУ... ИСПРАВИТЬ... ОШИБКИ.

Ториус внимательно следил за карандашом.

– ХОРОШО... ВСЕГО ДВЕ... НЕТОЧНОСТИ, - король троллей забрал лист и нараспев начал читать. Когда он закончил, в пещере неожиданно посветлело. Среди каменных фигур появилась живая девушка.

– Король троллей?
– скоге надменно вскинула темную бровь.
– Что тебе нужно?

Алиас смотрел на ожившую легенду с удивлением, Герберт — с брезгливостью. Оборванная, грязная, скоге не выглядела опасной.