После – долго и счастливо

Я никак не могу избавиться от ощущения, что это какая-то ловушка, что Хардин меня проверяет. Мне неприятна сама мысль, что он отважился на такое именно сейчас. Но нельзя забывать, что он совершал и худшие поступки и что за его действиями всегда скрывается какой-то мотив. У него всегда что-нибудь на уме – какая-то хитрость, чтобы подобраться ближе.

Больше всего боли причиняет его предложение руки и сердца. С самого начала наших отношений он отвергал возможность брака и вспоминал о нем только дважды, когда ему было что-то нужно. Первый раз он был слишком пьян, чтобы понимать, о чем говорит, а во второй пытался меня удержать. Если бы на следующее утро я проснулась рядом с ним, он бы забрал свои слова обратно, как делал это раньше. Как делает это всегда. С тех пор как я его встретила, он только нарушает свои обещания, и единственное, что хуже, чем быть с тем, кто не верит в брак, – это быть с тем, кто готов жениться только для того, чтобы одержать сиюминутную победу, а не потому, что искренне хочет стать моим мужем.

Нужно помнить об этом, иначе не удастся избавиться от всяких нелепых мыслей. Мыслей, которые просачиваются в разум, рисуя образ Хардина в смокинге. Мне становится смешно, и смокинг быстро превращается в джинсы и ботинки, даже в день его свадьбы, но я не имею ничего против.

Не имела бы ничего против… Нужно прекращать эти фантазии, от них не легче. Но одна успевает пробиться в мою голову: Хардин смеется с бокалом вина в руке… и я замечаю серебряное обручальное кольцо на его безымянном пальце. Он смеется громко, и его голова очаровательно запрокидывается.

Я отгоняю этот образ.

Его улыбка отказывается исчезать, и я вижу, как вино проливается на белую футболку. Он вполне мог настоять на том, чтобы одеться в белое вместо традиционного черного, – просто чтобы позабавиться и привести мою мать в ужас. Он мягко отталкивает мои руки, когда я пытаюсь вытереть пятно салфеткой, и говорит что-то вроде: «Нужно было думать, прежде чем надевать белое». Рассмеявшись, подносит мои руки к своим губам и нежно целует каждый пальчик. Его глаза задерживаются на моем обручальном кольце, и лицо озаряется гордой улыбкой.

– С тобой все в порядке? – Голос Зеда врывается в мои жалкие мысли.

– Да, – киваю я, пытаясь избавиться от идеального образа улыбающегося Хардина, и подхожу к Зеду. – Извини, в последнее время я веду себя немного странно.

– Ничего страшного. Я бы начал волноваться, будь по-другому. – Успокаивающим жестом он обнимает меня за плечи.

Если подумать, не стоит удивляться, что Зед проделал такой длинный путь, чтобы меня поддержать. Чем больше я о нем думаю, тем больше вспоминаю. Он всегда был рядом, даже когда не был нужен. Всегда на заднем плане, всегда в тени Хардина.

Глава 32 Хардин

Черт, как же меня раздражает Ной. Не понимаю, как Тесса могла терпеть его столько лет. Мне начинает казаться, что она пряталась в теплице от него, а не от Ричарда.

Не удивлюсь, если это действительно так, – мне самому хочется сделать то же самое.

– По-моему, тебе не следовало звонить тому парню, – говорит Ной с дивана на другом конце огромной гостиной. Мы в доме его родителей. – Он мне не нравится. Ты мне тоже не нравишься, но он еще хуже тебя.

– Заткнись, – ворчу я, продолжая пялиться на странную подушку на огромном роскошном кресле, в котором просиживаю последние дни.

– Это я так, к слову. Зачем ты вообще ему позвонил, если так его ненавидишь?

Он никак не поймет, когда пора заткнуться. Ненавижу этот городишко: в радиусе тридцати километров от дома матери Тессы нет ни одного отеля.

– Потому что, – раздраженно вздыхаю я, – она его не ненавидит. Она ему доверяет, хоть и зря, и сейчас ей нужен друг, раз уж меня она видеть не хочет.

– А как же я? А Лэндон? – Ной с громким хлопком открывает банку содовой. Он даже содовую открыть нормально не может.

Я не хочу говорить Ною, что беспокоит меня на самом деле: вдруг она решит вернуться к Зеду, выбрав надежные отношения, вместо того чтобы дать мне еще один шанс. Что касается Лэндона… Я никогда этого не признаю, но мне, судя по всему, хочется, чтобы он оставался моим другом. У меня нет друзей, и он мне вроде как нужен. Совсем немного.

Нет, сильно. Черт возьми, он мне очень нужен. Кроме Тессы, у меня никого нет, а если уж сейчас я ее почти лишился, то не могу потерять еще и Лэндона.

– До сих пор не могу понять: если она ему нравится, почему ты хочешь, чтобы он был рядом с ней? Ты явно жутко ревнуешь и лучше других знаешь, как это бывает, когда твою девушку уводят прямо из-под носа.

– Ха-ха.

Я закатываю глаза, а затем выглядываю на улицу через огромное окно в полстены. Дом Портеров самый большой на улице, возможно, самый большой в этой дыре. Не хочу, чтобы у Ноя сложилось неверное впечатление. Я ненавижу его ничуть не меньше, чем раньше, но не гоню от себя только потому, что Тессе нужно ее гребаное личное пространство, а мне – оставаться поблизости.

– Какое тебе вообще дело до этого? С чего ты стал таким добреньким? Понятно ведь, что ты меня презираешь, как и я тебя.

Я оглядываю Ноя: на нем очередной дурацкий кардиган и модные коричневые туфли, только пенни не хватает [4] .

– Мне плевать на тебя, я волнуюсь за Тессу. Просто хочу, чтобы она была счастлива. Мне потребовалось много времени, чтобы смириться с тем, что произошло между нами. Я к ней очень привык. Мне было удобно, меня все устраивало, и я никак не мог понять, зачем ей понадобился кто-то вроде тебя. Я так этого и не понял и сейчас не понимаю, но вижу, как она изменилась с тех пор, как встретила тебя. Не в плохую сторону, перемены пошли ей на пользу, – улыбается он. – Естественно, не считая этой недели.

4

Отсылка к распространенной в 1950-е гг. среди студентов традиции вставлять в ромбовидную прорезь туфель-лоферов монеты. В наше время атрибут классического, изысканного стиля.

Неужели он так думает? С тех пор как мы познакомились, я только и делаю, что причиняю ей боль и разбиваю сердце.

– Ну, – неловко ерзаю я в кресле, – на сегодня хватит, пообщались. Спасибо, что не ведешь себя как придурок.

Я встаю и иду на кухню, где мать Ноя что-то взбивает блендером. За время пребывания в их доме я нашел потрясающее развлечение: каждый раз при встрече она начинает что-то бормотать и хвататься за крест на груди.

– Оставь мою маму в покое, или я вышвырну тебя вон, – насмешливо угрожает Ной, и я почти готов рассмеяться. Если бы я так сильно не тосковал по Тессе, то посмеялся бы вместе с этим болваном. – Ты собираешься на похороны? Можешь поехать с нами, если хочешь. Выезжаем через час, – предлагает он, и я замираю на месте.

Пожав плечами, опираюсь краем гипса о холодильник.

– Вряд ли это хорошая идея.

– А почему нет? Ты ведь оплатил похороны. И был его другом. Ну, типа того. Думаю, тебе нужно пойти.

– Перестань болтать об этом и не забывай, я тебя предупредил: никому ни слова о том, кто оплатил все это дерьмо, – угрожаю я. – Попробуй только хоть слово вякнуть.

Ной закатывает свои глупые голубые глаза, а я выхожу из комнаты, чтобы повеселиться над его матерью и отвлечься от мысли, что Зед в одном доме с Тессой.