После нас - хоть потом

–  А ну быстро в дом!
– негромко скомандовал я.
– Быстро в дом, я сказал. Без тебя разберемся…

И растерянный Гриша Прахов молча скользнул мимо меня во двор. Навстречу ему, угрожающе клокоча горлом, двинулся спущенный на ночь с цепи Мухтар, но Гриша был настолько взволнован, что просто перешагнул через пса и заторопился по кирпичной дорожке к дому. Ошарашенный таким пренебрежением, Мухтар сел на хвост и, до отказа вывернув голову, уставился вслед. Я прикрыл калитку.

Тут из-за угла заскочили еще двое. Точно так же метнулись на огонек моей сигареты, а потом с ними произошло то же, что и с Гришей, - только узнали они меня быстрее и шарахнулись не так далеко.

–  Да это же Минька!
– растерянно сказал тот, что повыше. Зовут Славкой, фамилии не знаю, живет в Нижнем поселке.

А кто второй? Второму фонарь светил в спину, лица не разглядишь. Выдал оскал - широкий, наглый, в тридцать два зуба… Бехтерь.

Со стороны котлована под собачий аккомпанемент подбежал третий. Задохнулся и перешел на тяжелую трусцу… А намного их Гриша обставил. Молодец, бегать умеет. Хотя с чего ему не уметь - ноги длинные, голова легкая…

–  Что, чижики?
– ласково спросил я, дождавшись, когда они соберутся вместе.
– Детство вспомнили? В догонялки поиграть захотелось? А если мне сейчас тоже поиграть захочется?

Я сделал шаг, и они попятились. Бехтерь перестал улыбаться.

–  Нет, Минька… - И я удивился, сколько в его скрипучем голосе было ненависти.
– С тобой мы в догонялки играть не будем. А вот с квартирантом твоим еще сыграем. Так ему и передай.

Я выслушал его и не спеша затянулся.

–  Бехтерь, - прищурясь, сказал я.
– А помнишь, ты лет пять назад этот переулок спичкой мерил? Сколько у тебя тогда спичек вышло?

Вместо ответа Бехтерь издал какой-то змеиный шип.

–  Так вот, Бехтерь, - продолжал я.
– Если я тебя еще раз поймаю в нашем районе - заставлю мерить по новой. Только уже не поперек, а вдоль. Славка!

–  Ну!

–  Тебя это тоже касается. И дружку своему растолкуй. Я его хоть и не знаю, во личность запомнил.

–  А меня-то за что?
– баском удивился тот, о ком шла речь.

–  А не будешь на свету стоять, - закончил я, топча окурок.

Мать ждала меня в прихожей, приоткрыв дверь во двор.

–  Что там, Минька?
– спросила она.

–  Все в порядке, мать, - успокоил я.
– Так… Нижнинские немножко не разобрались.

Успокоил и направился прямиком в Гришину комнату. Гриша сидел на койке и расстегивал рубашку, хотя умные люди обычно начинают с того, что разуваются… Увидев меня, он ужасно смутился и стал почему-то рубашку застегивать.

–  Ну расскажи, что ли, - попросил я, присаживаясь рядом с ним.
– Что вы там с Бехтерем не поделили?

Гриша вдруг занервничал, ощетинился.

–  Я… отказываюсь отвечать!
– заявил он высоким срывающимся голосом.

Это было так не похоже на нашего обычного Гришу, что физиономия моя невольно расползлась в улыбке.

–  Ну а что я у тебя такого спросил? Я спросил: что вы не поделили…

Гриша вскочил.

–  Да что ж такое!
– плачуще проговорил он.
– Там все выпытывали, теперь здесь… Смотри-ка, вскакивать начал…

–  Да кому ты на фиг нужен!
– сказал я, удивленно глядя на него снизу вверх.
– Все равно узнаю завтра, за что гоняли…

Гриша помолчал, успокаиваясь.

–  За Людмилу, - вымолвил он мрачно.

–  За Людмилу?
– ошарашенно переспросил я.

– Ах, за Людмилу…

Я посмотрел на смущенного, рассерженного Гришу и засмеялся.

–  А что хоть за Людмила? Я ее знаю?

–  Как же ты ее можешь не знать!
– с досадой ответил Гриша.
– В одной смене работаем.

Я перестал смеяться.

–  Постой-постой… Так это наша Люська? Крановщица?

Гриша молча кивнул.

–  Мать!
– крикнул я, втаскивая его за руку в большую комнату.
– Посмотри на этого дурака, мать! Ты знаешь, с кем он связался? С Люськой Шлеповой из Нижнего поселка!

Мать выронила вишневый плюш, которым покрывала швейную машинку, и, всплеснув руками, села на стул.

–  Да как же это тебя угораздило, Гришенька?

У Гриши было каменное лицо взятого в плен индейца.

–  Он уже и с Бехтерем познакомиться успел, - добавил я.
– Устроили, понимаешь, клуб любителей бега по пересеченной местности!

Услышав про Бехтеря, мать снова всплеснула руками.

–  Побьют тебя, Гришенька, - проговорила она, с жалостью глядя на квартиранта.

Когда на следующий день перед сменой я рассказал обо всем ребятам, отреагировали они как-то странно. Валерка осклабился, Вася-штангист всхохотнул басом. Старый Петр сказал, поморгав:

–  А в чем новость-то? Что Гринька с Люськой? Так я это неделю назад знал.

–  Неделю?
– во поверил я.
– А кто разнюхал? Аркашка?

–  Ну ты, Минька, силен!
– восхитился Сталевар.
– Глянь-ка туда.

Я обернулся. Возле правилки, там, где у нас располагается лестница, ведущая на кран, стояли и беседовали Гриша с Люськой. И то ли повернулись они так, то ли свет, сеющийся по цеху из полых стеклянных чердаков в полукруглой крыше, падал на них под каким-то таким особым углом, то ли я просто впервые видел их вместе… Похожи как брат с сестрой. Гриша, правда, черноволосый, а у Люськи - рыжая копна из-под косынки, вот и вся разница.

–  Я тоже сначала думал - они родственники, - пробасил над ухом Вася-штангист.

А после смены я снова встретил Люську у проходной.

–  Бехтеря ждешь?
– спросил я.
– Или Гришу?

–  А ты прямо как свекор, - кротко заметила она. Глаза ее были зелены и нахальны.

–  Слушай, Люська!
– сказал я.
– Чего ты хочешь? Чтобы Бехтерь Гришку отметелил? А я - Бехтеря, да?

–  Кто бы тебя отметелил… - вздохнула она.

–  Ишь, губы раскатала!
– огрызнулся я.
– Метелок не хватит!.. Слушай, на кой он тебе черт сдался, а? Для коллекции, что ли? Нет, я, конечно, понимаю: парень красивый, видный. Тихий опять же. Стихи, наверное, читает… с выражением.

Люська поглядела на меня изумленно и вдруг расхохоталась, запрокинув голову.

–  Стихи?.. Ой, не могу! Гриша - стихи!..

–  Ну вот, закатилась!
– с досадой сказал я.
– Чего смешного-то?

–  Да так… - все еще смеясь, ответила Люська.
– Просто никто еще мне ни разу не вкручивал, что он из-за меня с другой планеты сбежал…

7

–  А как же твоя философия насчет смирительной рубашки? Тебе ведь раньше камеры хватало…