После поцелуя

– Никто не является абсолютно невиновным. И не думайте, что ваша маленькая игра удержит меня. Следите за новостями, милая. Скоро вы кое-что услышите.

– Тогда молитесь, чтобы вы не услышали, как за вами захлопнется тюремная решетка, мистер Уоринг. – Прежде, чем он смог ответить, Изабель повернулась кругом, и, избегая Зефир, зашагала обратно к дому.

Что она делает, храня молчание по поводу того, что знает? Уоринг, без сомнения, обладал состраданием, но очевидно, что эгоистические и злопамятные стороны его натуры окружили и почти подавили все остальные его чувства. И он только что сказал ей, что снова собирается грабить.

– Глупо, глупо, – бормотала девушка, двигаясь через кухню в главную часть дома.

– Что глупо? – спросил Дуглас, перегнувшись через перила и глядя на нее сверху.

– Ничего.

– Как ты думаешь, мистер Уоринг позволит мне помогать ему при тренировках твоей кобылы? – продолжил он, вприпрыжку спускаясь в фойе.

– Он не хочет, чтобы ты бродил вокруг.

– Но ты же бродишь.

– Это моя лошадь.

Ее младший брат скорчил гримасу.

– Это нечестно. Я пойду и спрошу у него сам.

Когда брат проходил мимо нее, Изабель схватила его за руку.

– Подожди минуту.

– Тибби, не будь такой эгоисткой. Разве ты не знаешь, как он знаменит среди лошадников?

– Нет.

– Очень, очень знаменит. Полная рука[10]. Важная шишка. Совершен…

– Думаю, что ты выразил свое мнение.

– Филлип едва не разрыдался, когда мистер Уоринг отправился на полуостров, а он сделал это только потому, что Левонзи заставил лорда Брэмуэлла вступить в армию. Ты знаешь, что Уоринг каждую неделю присылал письма в свою конюшню, инструктируя работников по поводу кормов и улучшения породы. Если бы его убили, то целое поголовье английских чистокровных лошадей было бы обречено на забвение.

– Не смеши меня.

– Я не шучу. – Дуглас стряхнул ее руку. – И я собираюсь научиться всему, чему смогу. Может быть, когда-нибудь я заведу собственную конюшню.

Изабель повернулась и наблюдала за тем, как он идет по коридору. О, она просто сходит с ума. Защищает Салливана Уоринга, обвиняет его, целует его – ей нужен совет. От кого-то, кому она может доверять, и кто станет молчать.

– Дуглас?

Брат замедлил шаг.

– Что? Он будет здесь еще всего лишь тридцать минут.

– Мне нужно кое о чем поговорить с тобой.

– Позже, Тибби.

– Нет. Сейчас. Пойдем со мной.

Дуглас неохотно повернулся и последовал за ней в утреннюю комнату.

– Ты ведь не собираешься снова заставлять меня примерять для тебя шляпки, ведь нет? Потому что я не буду…

– Никаких шляп, – прервала его Изабель, закрывая за ними дверь и запирая ее на задвижку.

– О. Ну тогда хорошо.

– Я могу доверять тебе, не так ли, Дуглас? На самом деле доверять тебе?

Он перестал ходить и бормотать себе под нос, а затем повернулся лицом к сестре.

– Конечно, можешь. Я твой брат.

Прежде Дуглас доказывал, что достоин доверия, но это было тогда, когда она положила куда-то серьги их матери, и когда Изабель решила покататься на коньках и едва не провалилась под лед на пруду в Берлинге. А это намного, намного серьезнее. Но она не могла рассказать никому из своих подруг, а о том, чтобы сообщить родителям или Филлипу, просто не может быть и речи. Они отберут у нее возможность контролировать ситуацию, и Изабель отказывалась позволить этому случиться.

– Ты должен пообещать, что все это останется между нами. Никто другой не должен знать, Дуглас.

– Ну вот. Ты ведь никого не убила, нет?

– Пообещай мне, – настаивала Изабель.

– Ладно, ладно. Я обещаю.

– Обещай на самом деле.

– Черт возьми, Тибби, ты хочешь, чтобы я ткнул себя в глаз иголкой? Я обещаю.

– Очень хорошо. – Изабель шумно выдохнула. Плюхнувшись на мягкую кушетку, она мысленно скрестила пальцы. Салливан угрожал снова начать действовать, и этому ей тоже придется что-то делать.

– Я видела лицо человека, который вломился в наш дом, – произнесла девушка.

– Что? – Очевидно, она добилась печально известного ненадежного внимания Дугласа. – Ты же говорила, что на нем была маска!

– Была.

– Тогда как ты…

– Я сняла ее с него.

Дуглас нахмурился, сдвинув брови.

– Ты боролась с ним? Тибби…

– Может быть, ты замолчишь и позволишь мне рассказать тебе?

Брат упал в кресло напротив нее и сложил руки на груди.

– Тогда расскажи мне. Я не издам ни звука.

Она сомневалась в этом.

– Как я уже говорила, мне удалось застать его врасплох, но он не повернулся и не сбежал. Он… он поцеловал меня.

Дуглас наклонился вперед.

– Он… – быстро вздохнув, он снова сел. Его лицо стало ярко-красным, и он сделал Изабель знак продолжать.

Вот почему девушка не могла рассказать об этом никому из взрослых членов семьи. Едва закончив говорить, она окажется на полпути домой в Берлинг, закутанная в монашескую рясу. И она вовсе не драматизировала ситуацию.

– Он сделал это, чтобы удивить меня, чтобы заставить меня молчать, пока он убегает. Я не знала, кто он такой, пока не заметила его на следующий день в Таттерсолз.

Теперь Дуглас выглядел так, словно подавился жуком, но он не произнес ничего, кроме нескольких сдавленных звуков.

– Это был Салливан Уоринг.

В этот раз брат вскочил на ноги.

– О нет, нет, нет! Если ты передумала насчет того, чтобы иметь лошадь, то с этим все в порядке. Но испортить репутацию человеку просто потому что…

– Он возвращает картины, написанные его матерью. Она была очень талантливой художницей. Лорд Данстон забрал их после ее смерти. Такова причина для его воровства. Во всяком случае, так утверждает мистер Уоринг.

– Но Данстон – его…

– Его отец. Я знаю.

– А вы с Тилденом… – Он вскинул вверх руки. – Знаешь, из-за тебя у меня случится удар еще до того, как я в первый раз поцелую девчонку.

– Может помочь, если ты перестанешь называть всех знакомых тебе юных леди «девчонками», – сухо ответила Изабель. – И Оливер не имеет к этому абсолютно никакого отношения.