После поцелуя

– Почему ты думаешь, что это был Салливан? – спросила она, размышляя зачем она прибегает к обману, ведь уже знает ответ на этот вопрос. Ей хотелось, чтобы там был кто-то еще.

– Ну вот еще, Тибби, не считай меня дураком. Украли картину. Во всяком случае, если верить источнику информации Олдерса.

– Источник информации Олдерса? – повторила Изабель. – Он же дворецкий.

– С хорошим нюхом на новости. Ты знаешь, что это был Уоринг, Тибби. Мне он нравится. Ты же знаешь об этом. Но ему нужно перестать красть у людей, с которыми мы знакомы. Если когда-нибудь выяснится, что мы знали о том, что он собирается сделать, то никто больше не станет разговаривать с нами. Или нас даже могут арестовать.

– Что ж, он приедет сюда к десяти часам. Я напомню ему об этом.

– Да, кстати. Оливер прислал записку. Он приедет через час и спрашивает, хочешь ли ты прокатиться с ним утром в Гайд-парке.

Девушка нахмурилась.

– Он мог бы упомянуть об этом прошлой ночью. – Замечательно. Еще одно осложнение. Если лорд Тилден когда-нибудь узнает, с кем она делила постель, то непременно случится кровопролитие. Изабель уверена в этом. И достаточно странно, но предотвращение этого служило единственной причиной, по которой она продолжала видеться с виконтом.

Дуглас усмехнулся.

– Может быть, ты приснилась ему во сне, и он ощутил вдохновение.

Изабель щелкнула его по голове.

– Ты – злой мальчишка, и надеюсь, что однажды ты встретишь юную леди, которая сведет тебя с ума.

– У меня уже есть ты.

– Убирайся и пришли наверх Пенни, чтобы я смогла одеться, хорошо?

Дуглас изобразил поклон.

– Как пожелаете.

Этот жест снова напомнил ей о Салливане.

– Прекрати. Я не настолько могущественна.

– Но вся мужская половина высшего света боготворит тебя, ma petite[13], – проворковал ее брат, взяв ее руку и склонившись над нею. – Мы все готовы умереть за тебя ужасной смертью.

Девушка отмахнулась от него, улыбнувшись помимо воли.

– Если бы ты увидел меня на приеме у Фордэма, то не говорил бы так.

– Филлип рассказал мне. Элоиза Рэмплинг – чертова злоречивая пустомеля.

– Дуглас, – упрекнула его Изабель.

– Что ж, пусть ее маленькая ложь не беспокоит тебя. У Фэрчайлдов все прошло хорошо, не так ли?

– Я танцевала с дюжиной партнеров. – И едва замечала их, или сами танцы, когда стояла напротив них. Мужчина, с которым она хотела танцевать больше всего, был где-то в зале. Ничто иное не имело значения.

– Тогда отправляйся на прогулку с Тилденом. Это покажет всем, чего ты стоишь.

К тому же прогулка может поспособствовать восстановлению ее репутации. Однако зная, как мало симпатии испытывают друг к другу сводные братья, это почти заставило девушку почувствовать себя предательницей. Раскрыть чью-то тайну и участвовать в обмане – это совершенно разные вещи. Изабель потерла висок.

Она прогнала Дугласа из комнаты и села расчесывать волосы. К тому времени, когда прибыл Оливер, они с Пенни сумели придать ей респектабельный вид, и девушка направилась вниз, чтобы жадно съесть завтрак. Время, проведенное с Салливаном, определенно заставило ее проголодаться.

– Доброе утро, – произнесла она, присев в неглубоком реверансе, когда виконт вошел в утреннюю комнату.

– И вот я снова здесь, – произнес Оливер, склоняя голову в ответ. – Ваша семья, должно быть, устала от того, что видит меня так часто.

– Ерунда. Благодарю вас за то, что пригласили меня поехать с вами.

– Пожалуйста. – Он протянул руку. – Поехали?

С Пенни и одетым в ливрею грумом виконта, сидящим на узкой скамье позади сиденья, Оливер направил фаэтон в Гайд-парк. В середине утра здесь было многолюдно, и она собралась с силами, готовясь очаровать любого, с кем они встретятся.

Меньше чем через пять минут выяснилось, что они встретят не так много людей. Экипажи таинственным образом сворачивали на другие дорожки, всадники внезапно замечали что-то интересное в противоположном направлении, пешеходы стремились рассмотреть цветы на дальних сторонах клумб.

Итак, никто не забыл слухи, которые Элоиза Рэмплинг так усердно распространяла. Очевидно, что без крыльев бабочки она не настолько привлекательна. Изабель на самом деле считала Элоизу своей подругой. Некоторые люди, избегавшие ее сегодня, тоже считались ее друзьями, хотя для них это слово, похоже, означало не то же самое, что для нее.

Когда девушка перевела взгляд на Оливера, на его худощавом лице застыло мрачное, сердитое выражение.

– Кажется, сегодня все поглощены своими мыслями, – предположила она.

– Да, полагаю, это так.

Виконт слышал сплетни; он точно знал, почему никто не замедлил шаг, чтобы поговорить с ними. В присутствии Оливера самое худшее, что люди могли сделать – это притвориться, что не замечают их; если бы она была одна, то, по всей вероятности, ее демонстративно игнорировали бы. И когда они повернули обратно к Чалси-хаусу, Изабель на этот раз понадеялась, что Салливан уже побывал там и успел уйти.

На самом деле сдержанность Оливера слегка удивляла ее, учитывая его предыдущую язвительную реакцию в отношении сводного брата. И это, вероятно, что-то означало, например то, что он все еще готов появляться с ней в обществе даже несмотря на слухи о ее увлечении коннозаводчиком. Изабель постаралась не хмуриться. Возможно, ей стоило бы испытывать к Оливеру больше симпатии, чем она ощущала сейчас.

Когда они остановились во дворе конюшни, к экипажу подошел грум, чтобы подержать упряжку, и Оливер спрыгнул на землю.

– Я прошу прощения, – тихо проговорила Изабель, когда он обошел вокруг фаэтона, чтобы помочь ей спуститься.

– Вам не за что просить прощения, – ответил он. – Вы не сделали ничего, кроме как продемонстрировали доброжелательность. Не ваша вина, что добрые поступки были неправильно истолкованы теми, у кого менее чистые намерения, нежели ваши.

– Я предпочитаю думать, что невинный разговор был неправильно интерпретирован без всякой на то причины, просто ради злобного умысла, – предположила она, стараясь не выказывать неуверенности, произнося слово «невинный». Кажется, там, где дело касалось Салливана Уоринга, у нее в мыслях никогда не было ничего невинного.

Лорд Тилден улыбнулся ей.

– Вы слишком добры, раз говорите так. Но не надо вести себя настолько доброжелательно, чтобы позволить причинить вред себе или своей репутации. – Его взгляд переместился ей за спину, и его глаза сузились. Прежде, чем Изабель смогла открыть рот, чтобы ответить, он отодвинул ее в сторону.

Она обернулась и увидела, как Салливан выходит из конюшни, держа в руках поводья Зефир. О нет, о нет.

– Черт побери, как ты посмел снова нагло заявиться сюда после тех неприятностей, которые причинил, – рявкнул Оливер, приближаясь к сводному брату.