После Шоколадной Войны

– Тебе так понравилась Канада?

Джерри пожал плечами.

– Там так спокойно, - и он подумал о «Болтливой» Церкви, зная, что он не сможет объяснять Губеру о своих ощущениях все те недели, проведённые им в Квебеке.
– Округ, в котором я жил у дяди и тети, лишь несколькими милями севернее Монреаля. Возможно, я смогу ездить в Монреаль, чтобы учиться в школе с английским языком, - множество возможностей, которые он не осознавал до этого момента.

– У меня есть только «Верхний Монумент», - категорически заявил Губер.
– Ни Брата Лайна, ни Арчи Костелло, ни «Виджилса» и никакого другого дерьма.

– А далеко ли зашёл Арчи Костелло?
– осторожно спросил Джерри, подумав: на самом ли деле ему это интересно.

– Стараюсь не обращать на это внимание, - сказал Губер, и затем поправил ответ.
– Да, конечно. Всё время ходят слухи о всяких его заданиях. Всякие секреты. Снова какой-нибудь бедняга проявляет смекалку, чтобы вытворить какую-нибудь гадость.
– «Как и я» - подумал он.
– «В комнате №19.»

– Бежим дальше, - сказал Джерри, внезапно резко. Все эти разговоры о Брате Юджине и Арчи Костелло вернули воспоминания, которых он избегал. Комната №19 была достаточно плоха. Но что о шоколаде? Он не хотел о нём думать. Теперь они бежали молча, как прошлой осенью, находя бальзам и благословение в плавном движении их тел под горку и через улицы, прибывая, наконец, в Монументальный Парк и замедляя бег возле орудий времён Гражданской Войны. Потом они какое-то время сидели на скамейке. После пробежки Джерри почувствовал себя вяло, словно его кости и мышцы расплывались и таяли.

– Что притих, Джерри?

– Знаешь, о чём я продолжаю думать, Губер? Сколько Арчи Костелл есть на земном шаре. Не здесь. Везде. В ожидании, - мысль ползала по его мозгу: как было бы хорошо оставить этот мир, вместе со всеми угрозами и несчастьем. Не умереть, а лишь найти место для уединения и утешения. Монахи уходили в монастыри. Священники жили в приходах, отдельно от других людей, или в монастырях. Было ли для него возможным, поступить также? Стать священником? Или братом? Добрым и любезным братом, таким как Брат Юджин? И взять его место в мире и быть кем-нибудь, чтобы бороться с Арчи Костелами и даже с Братьями Лайнами? Эй, что здесь происходит? Я священник? Брат? Смешно. Всё же он помнил те живописные моменты мира в Канаде.

– Кто знает? Иногда я просыпаюсь ночью в панике, и меня мучает вопрос: на что моя жизнь будет похожа? И иногда даже я задаю себе вопрос: кто - я? Что я здесь делаю, на этой планете, в этом городе, в этом доме? И меня бросает в дрожь, в холодный пот, - то, что ему нравилось в Джерри Рено, так это то, что с ним он мог об этом говорить, он мог открыть ему свои опасения и надежды.

– Со мной такое тоже случается, - сказал Джерри.
– Я помню, мы что-то такое учили, в школе, кажется:

«А я чужак и не герой, В мире, созданном не мной…»

– Это про меня, Губ, про нас, - это касалось «Тринити», мира, который был создан не им, и которого он боялся. И он больше не хотел его бояться. Он вспомнил плакат, который был наклеен у него на шкафчике: «…сумею ли я разрушить вселенную?» Он стал разрушать вселенную «Тринити», и вот, что получилось. Не стоило этого делать.

– О, Христ.

Джерри посмотрел на Губера, в словах которого был испуг, зная, что Губ редко ругался.

– В чем дело?
– спросил Джерри, и проследил за глазами Губера. Губ смотрел на что-то через проезжую часть. Джерри посмотрел и увидел, что это не что-то, а кто-то. Без сомнений, этим кто-то был Эмил Джанза. Тупое, собранное тело, вросшая в плечи голова, маленькие свинообразные глаза, явно различимые даже на этом расстоянии. Или даже он мог и не видеть его глаз, но в его памяти они отпечатались ярко. Все воспоминания о нём были яркими: тот бой на ринге, тот день, когда Эмил с приятелями напали на него посреди аллеи около школы. И теперь Эмил Джанза стоял напротив них на другой стороне улицы: руки на бедрах, взгляд в направлении Джерри. Шум проходящих машин и грузовиков, движение пешеходов по тротуару, быстрая стрелка, маленький ребёнок, спотыкающийся и падающий на асфальт. И на мгновение Джерри и Джанза, казалось, сомкнулись глазами. Но так ли это было? Джерри не мог в этом убедиться. На самом деле между ними было слишком большое расстояние. Джанза мог рассеянно смотреть в никуда, в пустоту, не сфокусировав взгляд.

Проходящий мимо автобус заслонил от Джерри увиденную им панораму и замедлил ход, смещаясь к бордюру, проходящему перед Джанзой, вычеркнув его полностью, словно стёр его с лица земли. Джерри ждал, он не смотрел на Губера, не говорил и даже не думал, находясь в пустоте, нигде, ни знача ничего. Автобус качнулся, изрыгнул фиолетовый дым и отъехал, открыв тротуар и место, где стоял Джанза. Его там уже не было. Очевидно, он сел в автобус или куда-то ушел, пока автобус стоял у тротуара.

– Думаешь, он видел нас?
– спросил Губер.

– Возможно.

– Животное.

– Я знаю.

Джерри вскочил на ноги.

– Ладно тебе, Губер, - воскликнул он. – Чёрт с ним, с Эмилом Джанзой.
– Бежим на перегонки до библиотеки.

И он побежал, он знал, что на самом деле он бежит куда-то ещё - в Канаду. «Эй, Канада! Это я! Я возвращаюсь!»

– --***---

– Который час?
– спросил Джанза.

Оби посмотрел на часы.

– Десять минут.

– Десять минут чего?

Оби постарался скрыть раздражение.

– Что ты о себе думаешь? Я просил тебя ждать меня здесь в семь часов, что было десять минут тому назад. Ты думаешь, прошел час?

Оби подумал, не сделал ли он ошибку, позвав на помощь Джанзу в его встрече с Корначио. Они стояли в тени подворотни через улицу напротив супермаркета «Вивальди», где был маленький бакалейный магазин, котором неполный рабочий день работал Корначио. Магазин закрылся в семь, но Корначио всегда оставался, чтобы занести внутрь овощи и другие продукты, выставленные на тротуаре. Оби одно время работал в магазине после школы, но его уволили из-за опозданий, вызванных потребностями Арчи и «Виджилса».

– Я хочу есть, - сказал Джанза.

Оби не потрудился найти ответ. Беседа с Джанзой ему была не нужна. Он ненавидел одну лишь мысль об использовании Джанзы, о вовлечении его во что-либо вообще, и всё же у Джанзы были мускулы, в которых он нуждался. И Корначио и Джанза были животными: они оба избегали друг друга. Инструкция Оби для Джанзы была проста: «Ничего не говори. Претворяйся глухим», что не требовало от Джанзы никаких действий. «Угроза во взгляде» - будто ему надо было делать усилие, чтобы выглядеть угрожающе.

С сумерками стало прохладней, и ветер стал сильнее, сортируя мусор на тротуаре: страницы газет, сухие листья, обёртки леденцов. Резь в глазах у Оби усилилась. Сухая болезненная резь, словно кто-то удалил их, чтобы посмотреть и вставил их обратно не на свои места.

Наконец появился Корначио. Он вышел из магазина, выгибая спину и подтягиваясь. Он выглядел внушительно, так что Оби был теперь рад, что взял с собой Джанзу.

– Вот он, - сказал Джанза. Он был способен видеть очевидное.