После выпускного

— Обхохочешься, — пробурчал я, представив подобную картину. — Незамысловатые шутки отечественных гениев, спешите, только у нас.

— Правда, Игнат потом ушел, обиделся, наверное. А ведь мы с тобой, между прочим, ему и Евгеше оборудование-то и устанавливали. Твари неблагодарные, — Егоров скривился и быстро куда-то смылся, оставив нас с Эльзой наедине, впервые с тех пор, как я пришел в себя в этом странном месте. Стало понятно, что сидя в канализации, Егоров получил психические отклонения и я ни на йоту не приблизился к истинной цели его нахождения здесь, потому что вряд ли сидя безвылазно, практически взаперти он смог узнать ответы на вопросы: как, зачем, и какая сволочь их сделала.

— И куда он ушел? — Эльза привалилась к моему боку и зевнула. — Спать хочу, умираю просто.

— Ну, это неудивительно, — я обнял ее, притягивая к себе поближе. — Столько событий, а день все еще не закончился.

— Он ведь про твоего отца говорит, — она не спрашивала, а утверждала, и я только кивнул. — Странно все это. Если они были с Владимиром Савельевым настолько хорошо знакомы, то мой отец должен был знать про этого Егорова, а он мне ничего подобного не говорил.

— Не счел нужным? — она покачала головой, как бы намекая, что в тот момент, когда Ульмас в очередной раз материл моего папашу, он не смог бы удержаться, и непременно проехался бы по столь запоминающейся личности, как Егоров. Да и про работу Евгения Алдышева над телепортами Бойнич бы точно был в курсе, и тут бы уже совсем другие расклады начались. Поэтому я вздохнул и добавил. — Как я понял, моему отцу, после того как он разругался с твоим отцом и с Лосевым, пришла в голову очередная гениальная идея, которую Владимир Савельев принялся реализовывать с нездоровым энтузиазмом, и с помощью Егорова, Алдышева и Игната. Правда, в документах Егоров не числился, но, не удивлюсь, если юридические тонкости оформлялись задним числом, когда он уже ушел жить в канализацию и не вернулся, а верные друганы, вместо того, чтобы хотя бы поискать, тупо решили, что его сожрали крысюки, почтили его память секундой молчания, и, вообще, все там в итоге будем, а у них эксперименты стынут, чтобы надолго отвлекаться и тратить время на такую мелочь, как человеческая жизнь.

— А вот и я, — Егоров вошел в комнату, где мы сидели, в ту самую, граничащую с шикарной ванной, и с единственным столом, на котором я пришел в себя, совсем с другой стороны. Пока я пытался сообразить, каким образом так получилось, он водрузил на стол огромный поднос, на котором лежала еда. Это было что-то не слишком аппетитно выглядевшее, но пахнущее вполне съедобно. Желудок сразу же заурчал, а рот наполнился слюной. Сбоку зашевелилась Эльза, выползая из-под моей руки и разглядывая содержимое подноса.

— Что это? — наконец спросил я, гладя, как Егоров принялся поглощать сероватые куски, политые каким-то белесым соусом.

— Сублимированный белок, — он закинул в рот очередную порцию. — На вкус конечно так себе, да и надоедает, если есть его на протяжение нескольких лет ежедневно, но вполне сбалансированно и питательно. Попробуйте.

— Эм, — я еще раз подозрительно посмотрел на этот белок и сглотнул. Откуда-то появилось понимание того, из чего он был сделан и это понимание нисколько не улучшало аппетита. — Кто пошел на ингредиенты?

— Крысюки, кто же еще, — Егоров равнодушно пожал плечами. — Вообще, удивительные создания. Гораздо более организованы, чем простые крысы, я бы даже сказал, что они социальны, да еще и находящиеся в подчинении у измененных особей. Удивительная структура, просто удивительная, — и он запил свой обед простой водой, налитый в стакан из общего графина. — Вот обычные крысы, как раз по вкусу, менее противные, но питательных веществ в них гораздо меньше, поэтому я свой выбор остановил на крысюках, но только с естественными мутациями. Те, которые молниями бьют, на вкус, как резиновая подошва.

— Почему-то я так и подумал, — желудок снова заурчал, и я, махнув рукой, нацепил на вилку маленький кусочек этого белка, и отважно сунул в рот. Ну-у-у, ничего, жрать можно. Покосившись на Эльзу, я удивленно увидел, что она уже вовсю уплетает этих переработанных крысюков, и чуть вилку не уронил.

— Что? — она отправила в рот очередной серый кусок. — Подумаешь, крысы, я вот в Японской империи саранчу ела под королевским соусом. Между прочим, считается очень изысканным блюдом. Я, правда, не поняла его изысканности, но мужественно хрустела хитином, пока отец о чем-то договаривался с их членом Совета кланов. Тем более, это не сырое мясо, насаженное на ветку и чуть разогретое на открытом огне, а правильно термически обработанное блюдо.

— Ну-да, ну-да, после кузнечиков и крысы зайдут, — кивнул я, приступая к позднему обеду или раннему ужину, это зависит от того, сколько сейчас все-таки времени.

Мы не успели наесться, когда свет, который все-таки тырил Егоров, хотя сам он искренне считал, что его им снабжают друганы, мигнул, послышался резкий визжащий звук, а затем наступила темнота, нарушаемая лишь дерганным мигающим красным светом дежурных светильников.

— Что это? — Эльза уронила вилку и принялась испуганно оглядываться по сторонам.

— Не знаю, — Егоров нахмурился и враз потерял половину своей чудаковатости. Резкий звук, напоминающий лопнувшую шину, заставил всех нас подскочить на месте. Звук повторился, потом еще раз и еще, а затем начал раздаваться с четкой периодичностью в полминуты. — Черт подери, быть того не может. — Егоров вскочил со своего стула и подбежал к стене. Там он куда-то понажимал и перед ним выехала панель с множеством мониторов, которые начали гаснуть один за одним, а часть уже была темной. — Вашу мать, да через колено! Субпространства схлопываются! — И тут на одном из мониторов показалась уродливая туша крысюка, который внезапно остановился, глядя прямо в глаз камеры. По его телу пробежала длинная электрическая дуга, которая, сорвавшись, полетела в сторону камеры. — Это уже слишком. Вот же умные твари, — пробормотал Егоров и кинулся к другому монитору, на котором тоже показался крысюк. — Да быть того не может.

— Что случилось? — Егоров посмотрел на меня совершенно осмысленным взглядом, и спокойно ответил.

— Похоже, их развитие достигло таких высот, о которых мы не может даже догадываться. В частности, крысюки, под руководством вот таких вот особей, научились даже влиять на субпространства. Понять бы только, кто именно их направляет, чтобы попробовать связаться с ним, — я слушал Егорова вполуха, потому что мой взгляд остановился на одном из мониторов, и уже не смог оторвать от него взгляда. Прошло совсем немного времени, с того момента, когда я видел макет устройства, расположенного в какой-то комнате и запечатленного камерой. Этот макет висел над столом в моей комнате в кампусе школы, и его оригинал послужил толчком ко всем происходящим в недавнем времени, да и сейчас, если уж на то пошло, событиям. Вот почему Система так сильно хотела, чтобы я пошел и избавился от Егорова, вот почему… Я замер. Кажется, я догадываюсь, кто стоит за столь резким поумнением этих канализационных тварей. Привлекший мое внимание экран мигнул и погас, а я, словно очнувшись, принялся оглядываться по сторонам.

— Как отсюда выйти? — схватив Егорова за плечи, я слегка встряхнул, привлекая к себе внимание. — Как выйти отсюда? — повторил я вопрос, увидев, что его взгляд сосредоточился на мне.

— Никак, — Егоров покачал головой и напялил на глаза свои нелепые очки. — Нас окружили, можно только попробовать пробиться. Но, если главная цель того, кто ими управляет не только уничтожение субпространств, то я оцениваю наши шансы на удачный для нас исход менее, чем в один процент. — Он опять о чем-то задумался, постепенно уходя в себя.

— Чтобы пробиться, нужно иметь какое-то оружие. У тебя есть оружие? — На удивление, ученый находился не так глубоко в себе, как показалось на первый взгляд. Егоров отстраненно на меня посмотрел, потом закатил глаза и задумался, спустя секунд десять, он кивнул.

— Идемте. Они не знают структуру расположения субпространств, судя по схлопыванию, идут четко вперед, словно для них ответвлений не существует.

— Или, словно их кто-то гонит, — тихо добавил я, бросив взгляд на Эльзу, которая застыла, глядя в одну точку. — Эл, нужно уходить, — позвал я ее, и девушка встрепенулась, переведя глаза на меня.