После выпускного

— С малой долей вероятности, но… — Егоров сморщился и покрутил в воздухе кистью, — возможно.

— Так и теперь последний вопрос, как пройти на склад?

— Так ведь через второй этаж, — Егоров подал плечами. — Через зал экспонатов. Ты что забыл, Володька, мы там самые уникальные выставляли, почти как в музее.

— Угу, — я кивнул и резко обернулся в сторону вскрикнувшей Эльзы, которая стояла возле лестницы и смотрела куда-то впереди себя. В два скачка я оказался рядом с ней, понимая, что у меня нет никакого оружия. А тот меч, я выронил, когда кинулся душить Егорова. Но, как оказалось, оружия никакого и не нужно было, пока по крайней мере. Где-то на середине лестницы на ступеньках, лежал, судя по одежде, мужчина лицом вниз. Медленно поднявшись, я перевернул тело и с отвращением отшатнулся, едва не слетев с лестницы к ожидающим чего-то Егорова и, наконец, замолчавшей Эльзе. Судя по тому, что ткани тела были высушены настолько, что труп больше напоминал мумию, нежели живого человека, умер он достаточно давно, если конечно тут была некая естественная причина, а не постарался человеческий фактор или какой-нибудь рабочий образец, о которых с восхищением говорил этот фанатик. Пара вылетевших из его глазниц синих мух не сделали вид тела более привлекательным, видимо внутри него еще оставалось, чем насекомые могли перекусить, если, конечно, тут на каждом шагу не встречаются подобные экспонаты.

Пытаясь перебороть отвращение, я все же приблизился к трупу, и приглядевшись, понял, что умер он все же не от совсем естественных причин. По крайней мере, пробитая в нескольких местах черепушка может говорить только о двух вещах: или тут еще есть кто-то еще, но не вполне живой, потому что на шум и крики живой человек уже давно спустился бы посмотреть, кого это занесло в эти пенаты, или же этот труп в то время, когда был еще жив, просто неудачно упал с лестницы, считая ступени своим не слишком крепким затылком. Быстро проверив его карманы, я не обнаружил абсолютно ничего, поэтому данное тело осталось не только неопознанным, у меня даже небольшой догадки не было, зачем он вообще хотел проникнуть в музей «Маготеха». И ничего, что напоминало бы телепорт, я так же обнаружить не смог. Отойдя от него, я спустился к Эльзе, которая села на ступеньки, обхватив себя руками за плечи.

— Ничего страшного, если не верить в зомбиапокалипсис и восставших умертвий, то он нам уже точно ничего сделать не сможет.

— Мне даже смотреть на тебя холодно, — призналась она, кивнув, показывая, что услышала и поняла, сказанное мной. Я повел обнаженными плечами, только после ее слов ощутив, что здесь действительно прохладно. — Я не поняла практически половины из того, о чем вы говорили, но из того, что я все-таки поняла, причем после того, как увидела его, — она махнула рукой себе за спину, — на первом месте стоит то, что, если мы не найдем еще один телепорт, хотя для меня и того, что я видела, более, чем достаточно, то мы не выберемся отсюда.

— Примерно так оно и есть, — я не стал приукрашивать и уверять, что все будет хорошо, что мы что-нибудь придумаем и тому подобное. Потому что, если мы не найдем этот чертов телепорт, то просто сдохнем здесь. Интересно, а метаболизм при возвращении работает как следует, и мы все-таки умрем от голода, а они даже не поймут, в отличие от меня, что произошло? Ну, нет, тогда я оторвусь. Я буду убивать Егорова столько раз, на сколько хватит сил всеми возможными способами, а уж если остро встанет вопрос пропитания, то один раз не каннибал, если, конечно, смогу себя и Эльзу заставить пойти на подобный шаг. Вот это я сам себе могу пообещать. — Нужно подняться наверх и пройти какой-то зал безумной славы, а потом мы попадем на склад и попытаемся найти этот проклятый телепорт.

— Тогда пошли, что сидеть-то зря, — Эльза поднялась и, развернувшись, начала подниматься, перешагивая тело в довольно экстремальном шпагате.

— Егоров, пошли экспонаты смотреть, — и я свистнул, привлекая его внимание. Не то что мне было важно его отсюда вытащить, если честно, то я с удовольствием оставил бы его гнить в этом доме, вот только появлялась вероятность того, что этот хрен попытается открыть дверь, и все нужно будет начинать сначала.

Егоров, словно очнувшись, посмотрел по сторонам и хмыкнул.

— Надо же, на склад попали. Надеюсь, Евгеша оставил свое детище там, где должен был, иначе, мы можем тут застрять.

— Да неужели, и кто бы мог подумать, — процедил я, кивнув на лестницу. — Пошли.

Егоров только подошел к первой ступени и взялся за перила, как сверху раздался приглушенный вскрик. Я, плюнув на него, бросился наверх, прыгая через две ступеньки.

Эльза стояла возле стены, прижав руку к груди и расширившимися глазами смотрела на стоящие по всей комнате витрины.

— Господи, Сава, что это такое? Куда мы вообще попали? — прошептала она и прижалась ко мне, дрожа мелкой дрожью. Я погладил ее по спине, затем слегка отстранил и подошел к первой же витрине. Лучше бы было, чтобы она наткнулась на очередного неудачника, который не смог выбраться из этой ловушки. Ну-ну, уникальные образцы, говоришь? А еще, насколько я помню, ты говорил, что не знаешь, кто суперкрыс на стероидах вывел. Тогда что это вот здесь плавает в формалине, причем туша отдельно, а внутренние органы отдельно? Ну, Егоров. Если я узнаю, что ты не сумасшедший, а хитромудрый, то, поверь, я шкуру с тебя живьем спущу.

Глава 10

— Сава, отпусти, ты же его задушишь, — я отпустил шею Егорова и сел на пятки. Так, надо запомнить, что ни в коем случае нельзя трогать витрину, в которой разлита какая-то зеленая желеобразная хрень, потому что, как показала практика, сама витрина эту мерзость не удерживает, и она выпрыгивает на тебя, разбивая при этом стекло. Не знаю точно, что она делает с плотью, подозреваю, что ничего хорошего. Я не разбирался, потому что это была такая Боль, что я на границе потери сознания добрался до окна и рванул на себя ручку. Благо петля времени работает во всех помещениях этого проклятого дома. — Эл, дверь не открывай, даже не пытайся, и окно не трогай, — машинально скомандовал удивленно смотрящей на меня Эльзе, которая уже как раз руку к двери протянула.

— А…

— Просто сбрось это чучело на пол, оно не опасно, — я даже не смотрел на нее, отдавая команды. Все мое внимание сосредоточилось на Егорове. — Да не подходи к витринам слишком близко, там нет ничего интересного.

— Сава… — Эльза растерянно смотрела на меня с центра лестницы, я же продолжал сидеть на пятках и разглядывать Егорова.

— Почему ты на меня так уставился? — заерзал под моим взглядом поехавший ученый и сел, обхватив руками колени.

— Сосредоточься, — я вставать не спешил, потому что уже потерял счет этим возвращениям к моменту нашего появления в этой комнате. Мы только из этого чертова музея возвращались пять раз, по крайней мере. Работающие образцы в большей своей части были живыми в прямом смысле этого слова, и активировались, нападая на живой организм, находящийся, если я все правильно сейчас рассчитал, на расстоянии ближе, чем в метр, поэтому по залу надо идти осторожно друг за другом. Про то, чтобы начертить какую-нибудь своеобразную линию на полу, которая служила бы ориентиром, эти гении-убийцы почему-то не додумались. Со временем, если в петле времени этот каламбур уместен, я начал относиться к возвращениям философски. — В вашем музее ужасов представлены экспонаты, которые не являются смертельно опасными?

— Крысюки Игнатовские, — сразу же ответил Егоров.

— А как же твои уверения о том, что ты не знаешь того, кто поиздевался над бедными мутировавшими крысками, и создал крысюков-Пикачу?

— Кого? — Егоров часто-часто заморгал, я же только сжал губы, которые превратились в тонкую линию.

— Крысюков, которые молниями швыряются и командуют всеми остальными путем ментального воздействия!

— А, этих крысюков, — Егоров задумался. — Да нет, я не мог такого сказать. Я же знаю, что их Игнат вывел. Все пытался дар привить совершенно инертной особи. Но только упустил парочку во время эксперимента. А вот то, что их кто-то размножил и довел до совершенства, стало для нас огромной загадкой. Игнат был буквально зациклен на том, чтобы дар воткнуть в живой организм, все говорил, что крысюки — это только первый этап, только крысюки не хотели дар в себе приживать полноценно, поэтому самым его успешным образцом был кролик, и после получения удовлетворительного результата он хотел попробовать разработанный метод на людях.

— Я в курсе, — прошипев сквозь зубы, я покосился на замершую и вцепившуюся в перила Эльзу. Да, милая, для этих ненормальных мы всего лишь особая разновидность крысюков. — Я надеюсь, кроликов вы нигде не потеряли чисто случайно в рамках эксперимента?

— Нет конечно, единственный рабочий экземпляр должен находиться где-то здесь. Или нет. Нет, скорее всего, где-то в Твери. — Он задумчиво нахмурился, пытаясь видимо вспомнить, где еще в границе Российской Империи находятся их склады-музеи. Надеюсь, их не много, и никто о них не знает. А то, если кто-нибудь выпустит скрещенный вирус гриппа с ветрянкой и подправленный бешенством, которые эти мудаки умудрились намешать, то от планеты вряд ли что-то останется. И это только то, что показано в музее в открытом, так сказать, доступе.